У нас в семье радость! Моя доченька стала мамой, у неё родилась чудесная малышка. Все мы счастливы!
Наш зять Женя участвовал в родах. Это веяние последнего времени называется партнёрские роды.
— Мы рожали одиннадцать часов, — говорит Евгений.
И с этим не поспоришь: действительно он принимал участие, первым увидел свою дочку.
До этого мы несколько раз пытались его переубедить:
— Женя, роды — это сильное зрелище, потом всю жизнь помнить будешь! Может быть, не стоит?
Но ребята стояли на своём:
— Это наш общий ребёнок, мы за партнёрские роды!
Теперь же я попыталась выяснить, что почувствовал молодой отец в такой ответственный момент.
— Ну что? Оно того стоило? Расскажи, когда ты увидел свою девочку, что ты испытал: радость, облегчение, эйфорию? Что?
— Я обрадовался, что Любочка перестала мучиться, — сказал он просто.
И за эти неожиданные слова я готова была Женю расцеловать. Замечательный у меня зять! За такие слова человеку многое можно простить!
До этого у нас бывали мелкие стычки. Молодые ждали мальчика, сына. А мне почему-то казалось, что у них будет девочка.
— Вы что, не хотите, чтоб у нас был сын? — возмущённо спрашивал зять Женя.
— Нет, меня всё устраивает! Главное, чтоб роды прошли хорошо, чтоб мама и ребёнок были здоровы! Мы и мальчику будем очень рады, но мне кажется, что родится девочка. Девочка — это здорово! Так что вы на всякий случай для девочки тоже имя придумайте!
— Ну уж нет, у нас будет мальчик. И имя придумывать мы не собираемся, нам ребёнок сам скажет, как его зовут!
— Как это, — опешила я, — до двух лет что ли его называть не будете? — потому что хорошо знала, что дети начинают сносно говорить к двум годам.
Однако эта мысль не давала мне покоя, пока я не вычитала в одном интервью, что родители применили такой метод: перечисляли имена, и на том, на которое новорожденный младенец отозвался, остановились. Наверно, так же решила поступить и наша молодёжь. Я успокоилась.
Все волнения закончились, когда утром мы получили чудесную смс-ку:
Привет! Меня зовут Аня, я родилась сегодня в 5:29. Вешу я 3,6 килограммчика и ростом целых 52 см!
Не удержавшись, я задала бестактный вопрос:
— Почему Анечка? Она что, сама сказала?
— Любочка, как увидела её, так и поняла, что это именно и только — Анечка! — ответил Женя. Он всецело доверял супруге, чувствовалось, что он гордится своими девочками.
Ура! Ура! Ура! Все страхи позади. Роды прошли успешно! У нас появилась маленькая внучка Анечка-Анюта, малышка-синеглазка. Теперь на очереди стояла выписка из роддома.
Но видно впечатление от родов всё же было сильным, потому что на все вопросы о вещах для мамы и младенца новоиспечённый папа огрызался:
— Мы сами всё знаем!!! Не надо нас учить! И покупать вещи в рюшечках, оборочках, кружевах тоже не надо! Мы их сошлём на дачу.
Однако бабушка Марина всё же купила хорошенький конвертик и несколько распашонок.
Пришлось звонить доченьке, потому что всё приданое для ребёнка я отдала дочери раньше, чтоб она посмотрела, оценила, прополоскала.
Рассудительная Любочка успокоила меня, сказала по телефону, что два пакета с вещами для себя и малышки она предусмотрительно собрала ещё три недели назад — Женя их и привезёт. К тому же вещи мамы при поступлении в роддом домой теперь не забирают, а оставляют в приёмном покое до выписки, как запасной вариант.
Мы с Мариной, мамой Жени, успокоились и отстали от молодых родителей.
Нас очень удивило, что всех рожениц теперь выписывают через день, даже пуповина у новорожденных не успевает зажить и отпасть. По правилам полагается лежать неделю под присмотром врачей, но всех мамочек в обязательном порядке просят написать заявление о выписке по собственному желанию, врачи так снимают с себя ответственность, мотивируя всё нехваткой койко-мест. А нехватка, если и создана, то искусственно, потому что много роддомов в последнее время закрыли, равно как и больниц. Но сейчас речь не об этом.
В день выписки мы с мужем приехали заранее и заняли очередь, мы были пятыми.
В этот солнечный летний воскресный день по радио радостно сообщали, что пробок в Москве нет! Но одна маленькая красная чёрточка на карте всё же была на улице, где находился наш роддом. В этот день должны были выписать домой около тридцати рожениц, что внушало нам радостный оптимизм в демографическую будущность родной отчизны!
Через двадцать минут подъехал Женя с букетом цветов и родителями.
Началась выписка. Мы с интересом наблюдали, как одевают маленьких крох, потому что в холле был смонтирован экран, на котором в режиме онлайн транслировались съёмки из комнаты, где снаряжали новорожденных малышей. Потом деток выносили, их окружала толпа восторженных родственников.
— «Первый»! Пошёл! «Второй» готов!
Каждого младенца встречали счастливые родные.
Вот вынесли третьего ребёнка и начали одевать новорожденного под номером четыре. Это была крохотная девочка. Весёлая дама рядом со мной поделилась известием, что это её правнучка, и знаю ли я, что тому, кто доживает до правнуков, все грехи прощаются. Женщина так ликовала, что я задумалась, сколько же у неё грехов. Вскоре им вынесли нарядный свёрток.
И вот, наконец, на экране медсестра начала деловито разбирать приданое нашей малышки. Наконец мы впервые увидели нашу Анечку, совершенно очаровательную: крошечную, с копной тёмных волос. Сбоку мелькнула голова Любочки, мы уже предвкушали сладостное зрелище, но тут произошло замешательство. Медицинская сестра выглянула и спросила:
— Смирновы, а где вещи для малыша и мамы?
Мы все дружно посмотрели на Женю. Тут же у него зазвонил мобильник. Женя послушал и сник.
Похоже, в роддоме это был не первый случай. Сестра действовала как полководец: быстро, чётко и решительно.
— Сходите и возьмите вещи для мамы в приёмном покое! — сказала она молодому отцу.
Женя покорно пошёл, но через пару минут вернулся. В приёмном покое ему напомнили, что вещи Любочки он после родов забрал домой.
Ситуация накалялась. Кое-какая одежда была. Конвертик для малышки и распашонки привезла Марина. Собянин перенял эстафету у Лужкова и новорожденным москвичам дарили наборы при выписке. Я передала с конвертиком новую блузку для дочери, привезённую из-за границы, но не было низа: брюк или юбки.
Медсестра вышла ещё раз и взглянула, во что мы одеты. Без интереса она взглянула на мой сарафан, и взгляд её мгновенно сфокусировался на брюках Марины. Почему-то она спросила:
— Вы на машине?
— Да, — коротко ответила Марина.
— Тогда можно сделать так: вы посидите в машине, а брюки отдадите девушке, она выйдет, и вы все поедете домой.
Марина была смущена, не так она всё это себе представляла. Она хотела забрать внучку в ином качестве, с цветами и объятиями, а не прячась в машине полуголая: в куртке и без штанов. Но другого выхода не было.
— У вас ещё хоть какие-то вещи есть, — успокаивала медсестра, — а то бывает: отец всё забывает, да ещё зимой. Так мы тогда раздеваем его: штаны одеваем на мать, ребёнка заворачиваем в рубашку — и в машину их, так и едет в трусах, потому что сам виноват!
— Я съезжу домой и привезу вещи, — предложил Женя, — заберём их через час.
Перспектива сидеть, ждать у моря погоды, не улыбалась! Она подстёгивала мыслительный процесс. Конечно, в Евангелии сказано: и первые станут последними, но становиться последними не хотелось. Что же делать? Мысли с лихорадочной скоростью проносились в моей голове:
— Есть выход, — заорала вдруг я, — у меня в машине есть сарафан с дачи, я сейчас мигом принесу! — И мы с мужем ринулись на улицу к машине, где в багажнике лежал пакет с сарафаном. Заодно я захватила и шаль.
Но тут выяснилось, что наша доченька босая, а запасной обуви не было. Тогда уже мобилизовался новоиспечённый дедушка Дима. Из своего багажника он принёс огромные старые белые мужские, тоже дачные, кроссовки.
За это время выписали ещё двух малышей. И вот на экране начали одевать нашу крошечную Анечку. Мы с Мариной смотрели, а сами пытались проанализировать происшедшее и наседали на Женю:
— Родной наш! Как же так? Единственное, что нужно от папы в такой момент, это привезти вещи для мамы и ребёнка! Мы же тебя сто раз про них спрашивали! Помощь предлагали!
— Да вы меня замучили вопросами! Живу на три дома, уже не знаю, что где! — пытался защищаться Женя.
Через десять минут юная зарёванная мама в лёгком цветастом шёлковом сарафане с распущенными длинными волосами и в огромных белых кроссовках на босу ногу, кутаясь в шаль, вышла к смущенному мужу. Но и в таком виде Дорогая была прекрасней всех на свете.
Женя взял из рук медсестры маленький свёрток, из которого торчал нос-пуговка и розовые щёчки, прижал дочку к груди и поцеловал жену. После этого семейство быстрым шагом пошло к машине.
— Ну что, мы едем к вам? — спросила я доченьку на улице, стоя у их машины.
— Наверное, — сказала она неуверенно.
Тут Женя начал ей что-то говорить.
— Нет, Женя не хочет. Мы едем домой одни, — извиняющимся голосом сказала Любочка.
— Да! Могу я наконец остаться со своей женой и ребёнком? — запальчиво спросил Женя.
— Конечно, можешь, — ответили мы, потому что поняли, что молодым нужно побыть одним и успокоиться.
Дедушка Костя едва успел отдать ванночку для малышки, когда Женя заблокировал дверцы, сердито захлопнул багажник и сел в машину. Молодые укатили!
Марина с Димой собрались было брести искать метро, так как в роддом они приехали на машине Жени, но тут я возмутилась:
— Уж до метро-то мы вас подбросим!
И мы разъехались по дачам, благо день был воскресный.
Вечером молодые позвонили, извинились и пригласили всех в гости. В семье воцарились мир и согласие!
Так памятно и небанально мы забрали из роддома наших девочек!