ОТДЫХИ
Лето – это маленькая жизнь, а отпуск – это праздник жизни! Это был первый «организованный» отдых семьи Женьки Куликова по путёвке, которую он выбил в профкоме шахты «Подземгаз». До этого они ездили на курорты частным образом. Никогда ещё семья Куликовых не забиралась в такую глухомань. База отдыха «Шахтёр» находилась на полуострове Комаровская Дача на берегу Головатского водохранилища, недалеко от посёлка Малеевка-Радьковская. Асфальтового подъезда к базе не было, сразу за Малеевкой начинался густой сосновый лес, где дорога обрывалась. А через полкилометра песчаной «грунтовки» на небольшой опушке располагались ворота сразу трёх баз отдыха: «Нептун», «Радиус» и «Шахтёр». Давным-давно, а если быть честным, то ровно 10 лет назад, Женька с семьёй отдыхал среди лесного массива в Голубоозёрске, где их поселили в деревянном коттедже, и где поутру они просыпались от холодрыги, не смотря на то, что им выдали по 2 шерстяных одеяла. Поэтому, когда Куликов шёл оформлять путёвку, его супруга Татьяна настоятельно требовала, чтобы он забронировал кирпичный домик, и бухгалтер профкома сразу же отметила его пожелание в регистрационной книге.
Встретил их начальник базы, он же завхоз, он же кастелянт (на этих должностях, скорее всего числились какие-то другие люди, но базу эту в глаза даже не видели, все три зарплаты капали в один карман). Петрович, крепкий седой мужчина на сизо-изумрудном «жигулёнке» с кенгурятником вместо бампера, домчал их в считаные минуты. И вот Женька со своими девчонками, то есть с супругой и одинадцатилетней дочкой Алёнкой осмотрели апартаменты, которые они себе забронировали, и пали духом. Им досталась половина кирпичного домика с единственным окном, выходившим на южную сторону, с тремя односпальными койками и холодильником, больше в комнатке ничего не помещалось, плита для приготовления пищи находилась на пороге под небольшим навесом, это была меньшая половина домика, четвертинка, потому что соседняя комната была в три раза просторнее. Удобства типа сортир находились в 50 метрах от их белокаменной хижины. Учитывая, что это было аномально-жаркое лето, стало понятно, что их комната – это духовой шкаф замедленного действия. А вокруг стояли треугольники деревянных коттеджей с шиферной крышей от земли – а-ля вигвам, с просторными двухкомнатными номерами, окна которых выходили на восток и были закрыты от солнца плотной стеной леса.
Вокруг базы, да и на её территории стояли столетние сосны, наполнявшие воздух целебным ароматом, а всего в 100 метрах от их домика находилось водное зеркало одного из самых крупных водохранилищ Слобожанщины, к которому вела песчаная тропка, усеянная хвоей. В посёлок ходьбы полтора километра, там была парочка магазинов, в которые ходить за семь вёрст киселя хлебать смысла не было, ведь на соседней базе имелся продуктовый ларёк, а каждый день в 17:00 приезжала лавка на колёсах, которая привозила гастрономию и бакалею. А часов в 7-8 утра приходили на базу местные поселяне, приносившие, вернее привозившие на своих старых велосипедах домашнюю провизию: овощи и фрукты, молоко и творог, рыбу и раков, яйца и курятину, и даже были две женщины, которые доставляли выпечку, одна приносила жареные пирожки, а вторая печёные кулебяки и шанежки. Так что голодать не приходилось.
Это был второй отдых за это лето! Вернее, вторые отдыхи, потому что когда-то Алёнка в ясельном возрасте обозвала отпуск словом «отдыхи», так это выражение в их семье и прижилось. В июне Куликовы отдохнули частным образом в греческом посёлке Бабах-Тарама на берегу Меотийского моря, где по вечерам было не скучно, их ежевечерний променад традиционно начинался походом на греческий рынок за чебуреками, самсой или эйпочмаками, а далее они дружно шли на главную площадь. А там чего только не было: парк аттракционов с колесом обозрения, ночные кафе и рестораны, киоски, продающие сувениры, настоящий провинциальный Бродвей… И тут вдруг такой диссонанс, такие глухие места. И, несмотря на то, что Женьке отдых на Комаровской Даче пришёлся по душе, семья затосковала. Целыми днями одно и то же: завтрак, пляж, обед, отдых и опять пляж, а потом ужин. Но зато у Женьки ещё были книги. После обеда, пристроившись на скамье под широкой сосной, Женька читал запоем. Он захватил с собою два Акунинских романа, две книги Эриха Ремарка и ещё философско-православные воззрения Андрея Кураева. А дамы Куликовы изнывали, в комнате, где солнце висело от рассвета до заката, находиться было невозможно, ночью приходилось спать с открытой дверью, чтобы выветрить раскалённый за день дух, при этом Алёнка полночи не спала из-за того, что присматривала вполглаза за входом, чтобы не забрёл волчок. Само собой, пойти особо некуда, лес вокруг базы был давно обследован, фотоохота на аистов, пасущихся на лугу между полуостровом и посёлком, приелась, водные процедуры радости уже не приносили. Как у классика: «Время идёт быстро, а между тем здесь такая скука!» И когда Женька окончил читать четвёртый роман, он понял, что дам нужно развеять.
- А вы в курсе, - обратился он к Татьяне и Алёнке, - что в Немышлянске находится самый старый в Слобожанщине зоопарк?
- Ну и что? – ответила Татьяна.
- А то! Быть в Немышлянской области и не съездить в Немышлянск – непростительно! Давай свозим Алёнку в зоопарк.
Татьяна немного призадумалась, но взглянув на изнывающего ребёнка, сказала:
- А мы управимся одним днём?
И они, оставив Алёнку на хозяйстве, пошли вместе к начальнику базы, который лежал под навесом на раскладушке в хозяйственном дворе. Начальник, который свой административный корпус сдавал неорганизованным отдыхающим, а потому проживал в кастелянтской бытовке, приём вёл тут же под навесом хоздвора.
- Юрий Петрович, - начал Евгений, - а реально одним днём съездить в Немышлянск и к вечеру вернуться?
Начальник поморщил лоб, изобразив на мгновение лицо мыслителя, и сказал:
- В принципе, если отсюда выехать утренней электричкой в пять утра в Купинку, и успеть в неё же вернуться к 9 часам вечера, то ночью, часиков в 11 будете уже в Малеевке, а потом пешочком сюда дойдёте.
Татьяна, услышав, что придётся ночью идти пешком через лес, изрекла:
- Забудь!
- А что, сильно нужно? - спросил Юрий Петрович, - Я бы мог вас ночью встретить, цена вопроса – 20 целковых. Только утром не идите через лес, вам быстрее будет через плавни, сразу за психдиспансером начинается дамба, по ней вы в два раза быстрее доберётесь до полустанка.
И Женька согласно кивнул, на том и сошлись, что когда они будут подъезжать к станции Преддонбасской, наберут Петровича, и тот подъедет их встретить к платформе.
Весь вечер они обсуждали дорогу, распланировали, во сколько они встают, что берут с собой, а когда приехала автолавка, закупили провизии на тормозок. И в эту ночь легли пораньше спать.
***
Рано утром, поднявшись, умывшись, одевшись соответственно жаркой августовской погоде, вышли с территории базы и по тропинке вышли на большой луг, где уже паслись коровы и аисты, а в небе весело щебетали ласточки и жаворонки. Вдоль серого забора психдиспансера прошли к высокой стене тростника и вошли в дивную прохладу. Дамба проходила через залив водохранилища, дугообразно изгибаясь, практически воды по сторонам не было видно, только густые тростники, усыпанные крупными капельками росы. Иногда среди камышей мелькали болотные птицы, то серая цапля, сразу же вобравшая длинную шею, то выпь с выпученными глазами, как у чучелка, то кваква, испуганно взлетевшая прямо над их головами. Не смотря на то, что в лесу даже ночью было жарко, в утренних плавнях царила прохлада. Алёнка и Татьяна сперва поёживались, но когда уже подходили к железной дороге, начали роптать, мол, холодина, быстрее на солнышко. Вышли на платформу и как рептилии хотели согреться в утренних лучах, но буквально через пару минут показался электропоезд «Банное-Купинка». Вошли в вагон, а там ещё большая холодина, в семье Куликовых назрел холодный бунт, и Татьяна заставила Женьку снять рубаху и укутала в неё Алёнку, а сама на себя намотала светло-зелёное парео, которое просто с вечера забыла выложить из сумки, с которой они обычно ходили на пляж. Так Женька и ехал, светя своим далеко не идеальным голым торсом с ярко выраженным пузцом. Пока ехали до Купинки, плотно позавтракали бутербродами, а коробейники с чаем, снующие по вагонам пригородных поездов, появились как раз кстати. Девчонки, наевшись, напившись, почти отогрелись, но рубаху Женьке отдали только перед выходом из вагона.
Как оказалось, железнодорожная станция Купинка – это всего лишь посёлок при ж/д, в сам город нужно было ехать пригородным автобусом. Убедившись, что поездов на Немышлянск нет, поехали в город на автовокзал. Когда они вышли из автобуса возле автостанции, мимо них прошелестел шинами огромный автобус «Купинка-Немышлянск», Женька даже не успел вскинуть руку. Следующий автобус был только через час, поэтому, когда к ним подошёл «бомбила» и предложил домчать в Немышлянск на своей ласточке за 150 гривен, Куликовы согласились, не раздумывая. Машина ГАЗ-31 была просторной, она действительно неслась по трассе, как ласточка. Но, когда автомобиль со второстепенной ухоженной трассы выскочил в районе Башкировки, на трассу государственного значения М-03 «Немышлянск-Димитродонск», скорость значительно упала. Дорога была убитой, как одна из улочек родного города Женьки – Горловатая. В общем, до Немышлянска пришлось потрястись. Водитель высадил Куликовых возле автостанции Лосево, где они сходу запрыгнули в метро и через полчаса вышли на станции Государственной промышленности.
Немышлянск встретил их серыми тучами. Площадь Дзержинского открылась перед Куликовыми всей своей масштабностью. Огромный гранитный Ленин возвышался над булыжной мостовой. Алёне, которая до этого никогда не бывала в крупных старых городах, эта брусчатка стала просто открытием, от которого повеяло духом старины, она аж рот раскрыла от восторга. Куликовы через площадь перешли в Университетский сад, а в это время начал накрапывать дождь. Тут оказалось, что зонт положить в сумку забыли, и все камни праведного гнева посыпались на Женьку. Татьяна, включив режим бензопилы, начала методично пилить благоверного. Но буквально через три минуты мелкий дождь, так и не окропив аллеи, утих. И обиженный беспочвенными обвинениями, Женька привёл семейство к воротам зоопарка.
Купив билеты, Куликовы пошли гулять по зоосаду. Зубры, зебры, кабаны. Следом лебединое озеро, где помимо лебедей плавали пеликаны и казарки. Потом пошли лани, канны и куланы. Затем надолго задержались возле медвежьих вольеров, где их особенно поразил рацион белого медведя, которому на обед дали две булки подового хлеба. Зато порадовала бурая медведица, которая умильно клянчила конфеты и медвежат учила этой же премудрости, и те повторяли просительные жесты за мамкой. А когда Куликовы приблизились к отделу крупных кошек, тучи разошлись, и ударила удушающая жара.
Поначалу, не смотря на зной, от общения с животными Куликовы получали удовольствие. Сперва скормили батон водоплавающим птицам, затем Алёнка с Евгением, нарвав на заросших аллеях спорыша и листьев одуванчиков, покормили маралов, архаров, карибу и даже ламу. Но потом жара стала доминировать, скандал получасовой давности по поводу забытого зонта, начал казаться издевательским. Животные тоже начали реагировать на выход солнца, аллигатор и гиппопотам скрылись в воде, слоны обессиленно спрятались в углу вольера в тени, стерхи и павлины застыли, расправив крылья и открыв свои рты, наверное, так они охлаждались. Возле павильонов с рептилиями стояла огромная клетка с домиками для белок. Сами белки лежали на спинах вповалку, не шевелясь, словно окочурившиеся, на дне своего вольера.
- Они хоть живые? - сочувственно поинтересовался Женька у рядом стоящего охранника.
- Живые, куда же они денутся, - ответил страж.
И действительно, одна из белок, приподнявшись на одной лапке, почесала второй, почти детской ручонкой свой подбородок, как похмельный забулдыга, пару раз отхлебнула воды из мисочки и опять упала на спину, окоченев до следующего сеанса приёма жидкости.
А Татьяна и Алёнка к этому времени стали своим вялым состоянием очень близки к беличьему. Вялыми шажками они еле передвигались, даже обезьянки капуцины и мармазетки не смогли их развеселить. И только мелкий разухабистый шимпанзе, устроивший показательные выступления в корыте с водой, немного заинтересовал публику, в том числе и Куликовых. Но Женька понял, пора ехать назад, пока в этих бетонных джунглях их не настиг солнечный удар. На прощанье, покормив носух сосисками в тесте, Куликовы пошли к выходу. Ещё раз, как бы прощаясь, оглядев периметр парка, Женька вздохнул, и они пошли на выход.
Метро на 20 минут спасло Куликовых от жары. Выйдя из подземки на Привокзальной площади, они вошли в здание вокзала. Первое, что им бросилось в глаза – это буфет в левой части фойе, где за барной стойкой на постаменте стоял тридцативедёрный самовар. Но по такой жаре Куликовым чаю не хотелось, поэтому набрав в буфете выпечки, просто пообедали, запив всё минералкой. Поезд, вернее прицепной вагон на Купинку, отправлялся только в 16.00, и Женька, пока было время, вышел из прохладного здания вокзала и увидел бронзового бородатого человека в картузе и в пальто с развевающимися полами с большим чайником в руке. Куликов подошёл к фигуре и на её постаменте прочитал: «Немышлянск – город шумный, центр Слободской республики. После провинции кажется, будто за границу попал». Это был памятник ильфо-петровскому отцу Фёдору. Женька ещё раз осмотрел фигуру и пошёл назад в зал, где отдыхали Таня и Алёнка.
- Алёна, пойдём со мной, - позвал он дочку, - сфотографируешь меня вместе с отцом Фёдором.
Но Алёнка, сделав испуганные глаза, замотала головой.
- Ты чего? – удивился Женька, - пошли, тут минута делов.
Но Алёнка не сдавалась.
- Тань, пойдём, ты меня сфотографируешь.
- Да отстань ты со своим отцом Фёдором, - сказала супруга.
Женька обиделся и отошёл, демонстративно сев на расстоянии, достаточном для того, чтобы подчеркнуть свою обиду. Ближе к 16.00, Куликовы зашевелились, и после того, как объявили подачу вагона, они вышли на платформу. И только когда они проходили мимо фигуры охотника за сокровищами мадам Петуховой, только тогда Женькины дамы поняли, что он их просил сфотографировать себя со скульптурой, а не с живым священником, и рассмеялись. Но время уже не позволяло устраивать фотосессию, поезд на Хлипецк, к которому был «пристёгнут» вагон, должен был уже отправляться. Вагон из себя представлял ту ещё душегубку. Раскалившийся на солнце, он даже снаружи пылал жаром, а внутри тем более было не продохнуть. Окна большей частью вообще не открывались. Утомление валило Куликовых с ног, а тут ещё – сауна на колёсах. Слава Богу, что когда поезд тронулся, они, увидев, что людей в вагоне мало, выбрали то купе, где окно было открыто. Благодаря этому доехали более-менее терпимо. В Купинку прибыли около 20:00. Электричка на Банное должна была отправляться в 21:20, поэтому видя, как измочалены его девчонки, Куликов подошёл к местным извозчикам, дежурившим со своими автомобилями в сторонке от перрона. У «бомбил» была своя организация рабочего процесса, водители стояли согласно очереди, и Женька подошёл к первым.
- Мужики, а сколько будет стоить проезд до Малеевки-Радьковской? – спросил он.
- 200 гривен, - ответил тот, что был повыше.
- А за 150 никак? - не сдавался Куликов.
- Да ты что! – возмутился второй водитель с потной красной лысиной, - это бензин катать туда и обратно, а вы платите только в одну сторону.
И Женька вернулся к своим дамам, не солоно хлебавши. Денег осталось всего 150. Но только он хотел пожаловаться Татьяне, что придётся ждать электричку, к нему подошёл другой водитель, сухопарый, загорелый, который до этого стоял в сторонке.
- Слышь, земляк, сейчас эти двое уедут, я отвезу вас за 150, согласен?
- Конечно же, - ответил Женька.
И через пять минут они уже погрузились в светлый «Москвичок» и поехали по трассе в сторону Комаровской Дачи. Через час, когда они уже подъезжали к Малеевке, Женька вдруг вспомнил, что Петрович ждёт их звонка, он набрал начальника базы и отменил свой заказ. Водитель высадил их возле леса на окраине Малеевки, там, где начиналась грунтовка. Было ещё относительно светло и, поблагодарив водителя, Куликовы пошли на базу.
Войдя в домик, все втроём повалились на свои койки.
- Чтоб ты со своим Немышлянском! – произнесла Татьяна, - гори оно всё огнём!
Отдохнув с полчасика, они поднялись, пошли принимать водные процедуры, выпили вечерний чай и улеглись спать.
- Ничего, - сказал Женька перед сном, - пройдут годы, и вы эту поездку будете вспоминать, как одно из самых ярких впечатлений…
Так оно и вышло…