Ворота при выезде через КПП были открыты, шлагбаум поднят, солдаты стояли по стойке смирно, держа правую руку у виска.
Как только территория воинской части осталась позади, Петров буквально атаковал Михаила своими вопросами:
- Михаил Николаевич, признайтесь, это ваших рук дело?
- О чём ты, Виктор? Я не пойму.
- Мне ребята знакомые из кадров сообщили, что как учения закончатся, меня в Москву вызовут и новое назначение дадут. По их сведениям на округ меня, вроде бы, ставят, и новое звание присвоить должны.
- Ничего об этом не знаю, - Михаил плечами пожал очень натурально, - я же очень далёк теперь от вашей кухни. Но если это так, очень буду рад. Признаюсь, с полгода тому назад, в феврале где-то, когда эскулапы меня на ноги смогли поставить и из санатория на свободу выпустили, мне министр позвонил и в гости напросился. Сам за рулём приехал, вместе с супругой. Они у нас даже переночевать остались. Как раз в доме все ремонтные работы закончились, и они в той комнате, где Антон сейчас живёт, остановились. Пока наши дамы языками чесали, мы с ним на Пахре рыбку из-подо льда тягали. Он большой любитель подлёдной рыбалки, да только некогда ему ей заниматься. А тут оторвался. Я уж замерзать начал, а он тулуп распахнул, да так и ходил. Здоровье у него нормальное такое, сравнений никаких делать не буду, сами придумайте. Ну, а вечером мы с ним пузырёк раздавили. Я уже чувствовал себя абсолютно нормально, готов был ещё продолжать, но моя на страже стояла, всю и беленькую, и коричневенькую, и с перцем, и с чем угодно ещё, в общем всё, что гореть способно, куда-то поубирала, пришлось остановиться. Вот тогда он моё мнение о тебе и начал выяснять. Понял я, что он тебя на повышение решил направить и, честно говоря, очень за тебя порадовался и ему, разумеется, об этом сказал. Пора, давно не давно, не буду говорить, но то, что сейчас пора, совершенно точно. Академию ты с отличием закончил, отметить хочу, вовремя у тебя это получилось. Меня на округ перевели, а ты – вот он, готовенький командир дивизии. Очень тогда всё это хорошо получилось. А сейчас самое время тебе генеральские погоны одеть. Помнишь, как Ильич, который Ленин, говорил: "Вчера было рано, завтра будет поздно, начнем в ночь". Это, конечно, моё вольное искажение его высказывания, но по смыслу именно это он в виду имел. Вот так и с тобой сейчас получается, самое, что ни на есть, нужное время наступило. Надеюсь, что вопрос действительно решён или почти решён. Вот тебя сопровождать меня и направили, чтобы ты рычаги управления из рук твоего предполагаемого сменщика перехватывать не принялся. Посмотрят того, оценят и если всё в порядке, то тебя пора в большой полёт пускать. А на твой вопрос я так могу ответить, что, если министр сам лично безо всяких подсказок и рекомендаций начнёт звания и должности раздавать, толку от армии немного будет. За всеми нами внимательно наблюдают, каждый успех в плюс идёт, а неудача в минус. У нас у всех, кто до верха доползает, число плюсов значительно число минусов превышает. Среди генералов дураков ты не найдешь.
- Михаил Николаевич, а вот Хрунов? Я его, конечно, совсем не знаю. Видел несколько раз в основном на маневрах различных, в качестве инспектора он там находился. И каждый раз удивлялся: вроде генерал-лейтенант, а иногда к такой ерунде придирается. Вот и сегодня в самолёте он к вам начал приставать.
- Ты Хрунова не знаешь, а пытаешься судить, - откликнулся без раздумий Михаил, - а вот у меня в своё время было два друга и одним из них был именно Хрунов. История не очень длинная, а дорога у нас впереди далёкая, поэтому пока зубы от тряски не лязгают, я её вам расскажу. В ней ничего особенного нет, обычная она, но может в чём полезна будет. Вы-то оба помоложе меня, так что послушайте. Началось всё, когда я из очередной длительной зарубежной командировки вернулся, думал передохну немного и снова куда-нибудь лететь придётся, ан нет, меня в Академию учиться направили. Жилья в Москве не было, пришлось в общежитии устраиваться. Там весьма приличные условия оказались. Такие, знаете, двухкомнатные блоки на две семьи. Мне вообще повезло, я попал в блок, куда заселили нынешнего министра с женой и двумя детьми. А Хрунова с супругой и сыном в соседний такой же блок поселили. Мы все тогда подполковниками были, причём нам с Хруновым это звание прямо перед самым поступлением в академию присвоили. Как-то получилось, что мы быстро общие интересы нашли и подружились, да и супруги наши тоже такими подружками стали, что дальше куда. Детям тоже было вместе интересно, они приблизительно одного возраста оказались, так что всё как на заказ само собой вышло. Да и было с чего. Приехали в огромный город, где ни родных, ни знакомых. А тут возраст примерно одинаковый, съехались с разных концов страны, но до того жили все примерно в одних и тех же условиях, родители у всех настоящие работяги, на заводах да фабриках трудились. Так и пошло. Я тоже уже был семейным человеком. Несмотря на тот сумасшедший ритм, в котором я крутился, жениться тем не менее успел. Жили мы с родителями в коммунальной квартире, где проживала ещё одна многодетная семья, и среди их пятерых разновозрастных наследников была девочка, моя ровесница. Мы с ней даже в одном классе учились. И играли вместе, и дрались иногда – всё бывало. Потом, когда подросли, оказалось это любовь. И знаешь, когда где-нибудь в джунглях, под проливным дождём, это по-нашему, а по-ихнему при обычной погоде, лежишь в секрете, одно выручает – уверен, тебя дома ждут и надеются, что вернёшься ты здоровым и невредимым. Мы с Прасковьей даже детей умудрились завести, мальчика и девочку, почти погодков. Всё надеялись, что закончится эта сумасшедшая жизнь не на два дома, как это иногда бывает, а вообще не пойми, как. Наконец, молитвы Прошины помогли, наверное, - и он даже усмехнулся, так задорно, что у Антона тоже улыбка на лице появилась, - мы в Москве оказались. Такого даже в самых смелых мечтах мы не предвидели.
Он задумался на секундочку, но головой тряхнул и вновь продолжил:
- Всё у нас в нашей компании ладно было, но вот на последних уже перед самым выпуском манёврах мы с Хруновым условными противниками были и, то ли я что не так сказал, то ли не то сделал, но обиделся он на меня смертельно. Я несколько раз пытался выяснить, что же его так задело, но он молчит как партизан. Наш третий тоже неоднократно пробовал нас помирить, без толку. Махнули мы с ним на это дело руками, мало ли, что в жизни бывает, да разлетелись в разные стороны. Я вот на крайний север попал, наверху решили в этих краях новую часть создать на совершенно пустом месте, в настоящей глухомани. Вот уж мне пришлось покрутиться, пока здесь всё появилось – и военный городок человеческий, и плац нормальный, и полигон первоклассный, и аэродром современный, да что об этом говорить, - и он опять задумался, на этот раз надолго.
За это время они успели проехать немало километров, но никакого бездорожья Антон не заметил, под колёсами лежала пусть и не обычная серая лента асфальта, а тщательно выровненная, почти отполированная грунтовая дорога, "наверное, тот самый грейдер", - подумал Антон. Он только хотел спросить, где же обещанное бездорожье, как Михаил, словно догадавшись, о чём Антон в ту минуту подумал, обернулся к нему и сказал с улыбкой:
- Подожди немного, вон до того леска доберёмся и всё – цивилизация закончится, начнётся дикая природа. Ну, а пока ещё можно нормально говорить, я тебе, Виктор, отвечу вот что. Хрунов Виктор Иванович, о котором ты как-то с моей точки зрения недостаточно уважительно высказался – один из крупнейших наших стратегов. Он такие операции разрабатывал и так тщательно, что можно было только радоваться, а уж учения, которые он готовит в последнее время, можно считать образцовыми. В мелочах, ты говоришь, он копается? Так из мелочей вся наша жизнь состоит, иногда из-за какой-то мелочи срываются важнейшие дела. Нет мелочей, учти это.
Не успел он закончить свою речь, оправдывавшую Хрунова, как дорога повернула направо в сторону аэродрома, а они поехали напрямую по какой-то скорее тропе, чем дороге. Трясти начало основательно, пришлось держаться обеими руками за поручни, которых в чудо-машине было вполне достаточно. Скорость была настолько небольшой, что обычный пешеход скорее всего обогнал бы еле ползущую машину.
Час шёл за часом, расстояние, оставшееся позади, росло. На глазах менялась и растительность. В районе воинской части возвышались громады сосен и лохматых елей. Здесь же вдоль берега тянулись берёзовые заросли, больше похожие на кусты, нежели привычные деревца. Наконец, путники подъехали к берегу широкой реки. На небе сияло солнце, было даже жарко, а от реки веяло прохладой. Да и была она какая-то неприветливая – вода серого цвета, дна не видно, около их берега вода почти стояла. Антон засмотрелся на сухой лист, который крутился практически на одном месте в то время, как ближе к противоположному берегу течение было достаточно сильным.
- Ну что, други? Давайте перекусим, чем нас снабдили в дорогу, передохнём немного и поспешим дальше. Нам сегодня надо обязательно до места добраться, - Михаил даже своей рукой по горлу, как бы резанул, показывая этим символичным жестом, как важно им добраться до избушки.
Петров достал портативный примус и через несколько минут в котелке уже кипела вода. Перекус заключался в кружке чая с парой бутербродов с малосольной красной рыбкой.
- Вот чего мне сейчас в подмосковной жизни остро не хватает, так это такой вот рыбки, - сказал Михаил, показывая на бутерброд, - собственными руками выловленной, выпотрошенной и засоленной по всем законам рыбацкого мастерства. Сейчас-то нам её вряд ли удастся добыть, нерест ещё не скоро, она вся в море пасётся, жирок нагуливает, чтобы потом сюда прийти икру отметать, мальков вывести, отзимовать тут, а весной снова в море скатиться. Удивительное дело, сколько разных пород рыбьих я знаю, но никто кроме сёмги так себя не ведёт. Ведь сами посудите, здесь до океана добрых две сотни километров речного пути, а морская рыба сюда спокойно на нерест доходит.
Пока он всё это рассказывал, Виктор около машины колдовал. Наконец, он рукой призывно махнул:
- Давайте садитесь, сейчас отчаливать будем.
Антон с любопытством на него посмотрел. Хотел было спросить, что это означает, но язык свой прикусил. Что вопросами воздух сотрясать, сейчас и так всё ясно будет.
Когда сели в машину, Антон хотел по привычке пристегнуться, но Михаил, усевшийся вполоборота к нему, остановил рукой его поползновение:
- Вот чего здесь не следует делать, так это пристёгиваться. Мало ли, что в воде может произойти. Когда там окажешься, - и он рукой на воду показал, - отстегнуться уже не успеешь.
Машина медленно тронулась и как будто на ощупь, также как любой здравомыслящий человек входит в воду в незнакомом месте, начала потихоньку вползать в реку. Ещё немного, ещё, ещё и вот она начала покачиваться на воде. Виктор переключил какой-то рычаг, торчащий из пола, и нажал на педаль газа. Раздалось фырканье и бульканье. Антон приподнялся и посмотрел в заднее стекло. За машиной виднелся небольшой бурун, по-видимому работал винт. Скорость была небольшой, может чуть выше, чем у прогулочной лодки в пруду в парке культуры, когда на ней на веслах катаются, но и то не намного.
Михаил всё замечал и моментально реагировал:
- 10 километров в час – это тот максимум, до какой скорости можно разогнаться, но поскольку мы по течению идём, можно ещё полкилометра добавить. Нам осталось преодолеть километров тридцать, так что, ежели ничего непредвиденного не произойдёт, через три – три с половиной часа прибудем мы на место.
Антон крутил головой во все стороны. Река была достаточно широкой, но судя по всему мелкой – то тут, то там из-под воды торчали сглаженные рекой камни. Вода была тёмной, практически не прозрачной, дно совсем не просматривалось. Виктор внимательно смотрел вперед и в некоторых местах ещё сбавлял и так невысокую скорость. По-видимому, он здесь ходил уже не один раз и приспособился к коварству реки, в которой глубина менялась совершенно непредсказуемо. Пару раз они весьма ощутимо задевали за какие-то подводные препятствия, но скрежета металла о камни не слышалось. Михаил улыбнулся, увидев, как вздрогнул Антон:
- Не боись, Тоша, у нас колёса высокие, а вода здесь хорошо поработала, все большие камни она сгладить успела, в бараньи лбы превратила. Так обычно называют горные скалы, ледником сглаженные, но я для этих подводных камней тоже это название использую. Если колесом заденем, оно прокрутится, и мы этот камень обойдём. Редко встречаются такие громады, что нам приходится самим искать путь их обхода, в основном машина справляется.
Антон отвлёкся от воды и принялся берега рассматривать. Со всех сторон, чуть не в воду залезая, стояли плотные заросли северной берёзки, через которые трудно было пробраться. Но в некоторых местах были достаточно большие свободные и хорошо утоптанные проходы:
- Смотри, как медведи постарались, - услышал он голос Михаила, - в этих местах рыба, на нерест идущая, совсем близко к берегу подходит, вот тут косолапые стоят и её из-под воды тягают. Я пару раз эту картину заставал. Засмотреться можно, даже завораживает.
Солнце висело прямо над горизонтом, но вроде бы и не поднималось вверх, и не опускалось ниже, так, болталось где-то в воздухе, то справа, то слева по ходу движения лодки. Река слегка повиливала, вот и казалось, что солнцу следом за ней тоже приходится вилять по небу. Определить, даже приблизительно, время по солнцу было невозможно. Антону приходилось доставать из кармана рубашки часы, которые он по совету Михаила снял с руки и, положив в непромокаемый пакет, засунул туда на всякий непредвиденный случай, и каждый раз удивляться - надо же, ещё час прошёл, а солнце всё сияет и сияет. Вот только греет не очень, от реки явной прохладой тянет, даже штормовку захотелось надеть.
Впереди с правой стороны появилась невысокая, но такая весьма ощутимая на фоне непрерывной равнины скала с плоской вершиной, на которой виднелся небольшой дом.
- Вон и хижина наша, - задумчиво проговорил Виктор, направляя машину к пологому берегу.
Через несколько минут машина, всё ещё приводимая в движение гребным винтом, начала потихоньку подниматься из воды. Когда все четыре колеса твердо встали на дно, Петров заглушил лодочный мотор и завел двигатель. Из трубы глушителя, вертикально торчащей с водительской стороны, вырвался клуб сизого дыма, и машина быстро выбралась на берег и по большой дуге, огибающей скалу, начала подъем к её вершине.
- Прибыли, - сказал Виктор. - Михал Николаевич, прибыли, - он помолчал пару секунд, а затем обратился к Антону.
- Слушай, что это с ним?
Антон, вытащивший к этому времени пару своих сумок из-под ног, обернулся к Михаилу. Лицо того было безжизненным и каким-то посеревшим. Щеки впали, щетина, выросшая с утра, явно выделялась на лице, нос заострился и создалось впечатление, что он согнулся крючком. Рот был перекошен. Правая рука безжизненно свисала вниз. Пальцы напряглись и, начав сжиматься в кулак, передумали,да так и остались скрюченными.
- Виктор, у него инсульт! - закричал Антон. - Я совсем недавно видел, как это у нас на работе с одним сотрудником произошло. Срочно врачей надо!
Петров бегом помчался к хижине. Замка на двери не оказалось, она была заперта на обычную щеколду. Внутри, за шторкой, стояла небольшая походная рация. Не прошло и минуты, как полковник уже связался с частью. К счастью, командующий учениями заместитель министра находился в штабе:
- Товарищ генерал-полковник, - донеслось до Антона, - Шебарев без сознания, судя по всему у него инсульт произошёл. Лицо характерно перекошено. Так. Слушаюсь. Хорошо, будем ждать. Да, товарищ генерал-полковник, можно вместе с врачами водитель прибудет, машину его в часть пригонит? Так точно, я сам распоряжусь. Хорошо. Отбой.
Меньше чем через минуту состоялся другой разговор:
- Говорова мне срочно. Петрович, привет. Мы до точки добрались. Да вот несчастье у нас, у Михал Николаича инсульт произошёл. Сейчас сюда вертолёт с бригадой врачей должен вылететь, давай успей на него, возьми с собой механика какого-нибудь, надо машину в часть вернуть. С командованием согласовано. Мы с генералом улетим, а вы водой. Давай бегом, успеть надо, а то придётся БТР гнать.
Петров вышел из домика и подошёл к машине. Там всё было по-прежнему. Единственно, что за это время произошло: мощная рвота сотрясла Михаила, и вся его рубашка и брюки оказались в потёках рвотной массы.
- Подожди, не трогай ничего, - командный голос Петрова разнёсся по окрестностям, - я сейчас.
Он метнулся в дом и сразу же показался на крыльце, раздирая упаковку широкого стерильного бинта. Бережно и очень осторожно он принялся вытирать лицо и грудь Михаила. Тот дышал с какими-то всхлипываниями и стонами. Смотреть на всё это было как-то страшно.
- Лишь бы успели, - бормотал полковник, - сюда лету меньше часа. Мы ведь иногда, когда керосин удавалось сэкономить, сюда вертушкой добирались. Два часа проходит, и мы уже с удочками на бережку сидим, в сторонке костер разгорается, мясо, заранее замаринованное, на шампура насаживается. Красота, да и только.
Он от приятных воспоминаний оторвался и к Михаилу наклонился. Тот вроде стонать перестал и дышать стал ровнее.
- Может, вытащим его осторожненько да на травку положим? – спросил он непонятно у кого, явно не у Антона, а так, скорее в пространство.
Антон прекрасно понимал, что его слова здесь в расчёт приниматься не будут, но всё равно возразил:
- Если врачи уже вылетели, я бы трогать не стал. Мало ли, что случиться может. Вот накрыть его чем-нибудь следует. Организму сейчас тепло требуется.
- Это ты молодец, правильно сообразил. Это я мигом, - и Виктор опять понёсся в дом.
Вернулся он с теплым шерстяным, явно самовязанным, пледом, которым аккуратно обернул всю грудь Михаила и прикрыл его ноги, после чего вернулся к дому, присел на крыльцо и застыл. Антон залез на заднее сидение в машину и погрузился в состояние какой-то прострации.
Неожиданно быстро, по крайней мере Антону именно так показалось, раздался звук летящего вертолёта, который появился со стороны реки. Лётчик без каких-либо кругов завис над вытоптанной площадкой, находящейся с правой стороны от дома, и сел. Из вертолёта на землю спустилось трое врачей в белых халатах. Первым энергично шагал седовласый слегка полноватый мужчина с властным одутловатым лицом.
- Надо же, - прошептал Виктор, - сам главный хирург вооруженных сил прибыл.
- Говорил я ему, рано тебе лететь! - раздался зычный голос.- А он:"Я тихонько, без спиртного, только на три денёчка!" Развеяться ему, понимаешь, надо, а нам теперь его с того света вытаскивать в очередной раз придётся.
Договаривал он всё это стоя уже рядом с машиной, в которой всё также полулежал Михаил.
- Не стали тревожить, молодцы. Вытаскивать такую тушу из машины сноровку надо иметь. Давайте, ребятки, - обратился он к двум медикам, шедшим за ним по пятам, - осмотрите да свой диагноз с прогнозом на перелёт поставьте, а мы тут чайку пока попьём. Чай-то у вас имеется? – это он уже к Виктору с Антоном обратился.
- Сейчас поставим, товарищ генерал-полковник! - моментально откликнулся Виктор.
- Сейчас поставим, - очень похоже передразнил его доктор, - раньше надо было ставить. Мы только за стол уселись, чтобы перекусить, как ты своим звонком нас в небо послал. Съесть-то я успел почти всё, что на тарелке лежало в себя затолкал, да уже в полёте не спеша дожёвывал, а вот выпить чего-нибудь не успел. И у летунов, как назло, ничего не оказалось. Не готовы они были к полёту.
Пока он договаривал, Виктор уже успел примус разжечь и чайник на него взгромоздить. А доктор тем временем окрестности обозревал:
- Действительно красиво тут. Непривычная для нас красота. Я хоть в молодости тоже по гарнизонам покатался столько, что все и не вспомнишь, а вот на такой север первый раз попал. Михаил, - и он на машину кивнул, где два врача осмотр проводили, - всё звал меня, поедем, мол, на настоящую рыбалку. Знал, что я к этой мужской забаве не равнодушен. Вот и приехал я по его вызову. Да, дела… Откладываем всё на завтра, откладываем, как будто жить вечно намереваемся, вот и дооткладывали. Ну, что там с нашим героем? - повернулся генерал к докторам.
- Думаю, что довезём, товарищ генерал-полковник, вот только лучше в Москву его в нашу клинику отправить. Вертушкой до дивизии, а оттуда без промедления санитарным бортом в столицу.
- Довезём, говоришь? Эх, где наша не пропадала. Давайте, вытаскивайте его полегонечку да прямо в вертушку грузите. Так и останусь я без чая, - махнул он рукой. Дошёл почти до вертолёта, затем обернулся и прокричал:
- Полковник, как тебя, Петров вроде? Тебе велено в часть срочно возвращаться, там твой сменщик намудрил чего-то, никто разобраться не может. Велено тебе руководство в свои руки брать. Так, что пошли скорее!
Шесть человек осторожно несли на руках Михаила. Только у самого вертолёта его положили на носилки и загрузили вовнутрь. Антон успел сбегать за вещими, которые лежали в машине. Вещей было полно, хорошо два водителя, которым приказали вернуть в часть машину Михаила, помогли. Вертолёт оторвался от скалы и устремился в сторону юга. Иллюминаторы были маленькими и кое-как протёртыми снаружи тряпкой, оставившей грязные разводы, поэтому в салоне был полумрак. Антон сел на откидное кресло прямо напротив Михаила, посмотрел на то, как вокруг него крутились доктора, затем бросил взгляд на лицо своего приятеля и, наконец, понял, что его так поразило, ещё тогда, когда они только причаливали к берегу. Внешний вид Михаила продолжал изменяться. Щеки ввалились ещё больше. Правая, слегка перекошенная, словно от сильной боли, опустилась ниже так, что рот невольно приоткрылся настолько, что показались кончики зубов. Нос ещё больше заострился и совсем согнулся крючком. Правая рука, всё также свешивающаяся вниз, напоминала птичью лапу. Во всём его облике проступила отчётливая хищность. Он, пусть и отдалённо, чем-то стал похож на огромную хищную птицу.
Вертолёт летел в сторону дома.