Это последняя глава, которую я опубликую на этом сайте. Где я есть ещё есть на моей странице. Там я, вроде, пока публикуюсь. Причина проста: тут сложно публиковать новые главы.
— Достопочтенные члены парламента, ваше величество, мне бы хотелось обратить ваше внимание на обучение совят. В большинстве клювах занятия не проводились аж с конца Войны Углей. Да что там тренировки, если некоторые могли и базовые знания позабыть. Ночные Стражи всегда славились своими знаниями и умениями, а сейчас у нас с ними проблема. Я предлагаю возобновить обучение, — важно произнесла свою речь полярная сова.
На удивление короля парламентарии только молча закивали головами. Никто из присутствующих не принялся выкрикивать своё мнение, как это делали после предыдущих предложений. Всё-таки знания являются неотъемлемой частью Ночных Стражей, и без них они бы не смогли поддерживать гармонию в мире.
Не дожидаясь ответа короля, Отулисса, сидящая на жёрдочке по правое крыло Сорена сказала:
— Ваше величество, я готова взяться за организацию начала обучения.
Никто не удивился этому, наоборот, большинство парламентариев ждали, пока Отулисса самовольно вызовется на решение этой проблемы, ведь она была сейчас самой умной совой на Древе. «Умной и болтливой», — подметил Сорен и ответил:
— Отулисса, спасибо за рвение, но мы должны вместе обсудить этот вопрос. Мы и вправду слишком сильно отсрочиваем начала занятий. Я готов...
Неожиданно влетевшая в зал заседаний ушастая сова прервала речь короля. Это был член того самого отряда по поиску остатков Чистых. Запыхающаяся сова неуклюже приземлилась на одну из нижних жёрдочек, встречая глазами удивлённые взгляды парламентариев.
Сорен в страхе смотрел на мокрую сову со взъерошенным оперением. Где-то между островом Хуула и Клювами сейчас бушевал шторм, неужели эта сова летела прямо через него? А если это так, то она определённо хочет сообщить что-то важное.
Отдышавшись, короткоухая сова заговорила:
— Ваше величество, прошу простить меня за вторжение, но из отряда пропал Леон. Мы организовали поиски, но всё тщетно. Мы не нашли даже ни единого пера для зацепки.
Сорен задумался, а парламентарии зашептались между собой.
«Это уже третий пропавший без вести. Леон, это ведь друг тех двух пропавших», — сразу вспомнил Сорен: «Странно всё это, они так умело теряются, не оставляя после себя никаких следов. Сколько мы искали Лура с Лином? Неделю, кажется — никаких результатов. Стоит ли отправляться на поиски Леона?»
— Спасибо, Гарди, ты проделал отличную работу, остальное решит парламент, только скажи мне, что из себя представляет нынешний шторм? — спросил Сорен, улыбнувшись Ночному Стражу.
— Эээ... — опешив от неожиданного вопроса монарха, Гарди ответил: — Когда я летел, буря затихала, в ней было полно потоков шириной... — задумалась ушастая сова, прищёлкнув клювом, — четыре маха. Но, разумеется, я летел по краю бури.
— Спасибо, Гарди, и собери-ка всепогодников.
— Есть, кэп, — выдохнул Гарди и вылетел из зала.
Проводив взглядом ушастую сову, Сорен оглядел парламентёров, устремивших взгляды на него, и, вздохнув, сказал:
— Почтенные члены парламента, насколько разумны наши нынешние действия против Чистых? Насколько оправдана миссия наших доблестных бойцов?
От гнетущего молчания сов не осталось ни следа. Поднялся говор, который можно было услышать даже за стенами дупла, не только в Корнях. «Если я ещё раз предложу позвать на заседание молодых парламентёров», — шептал Сорен своей давней подруге — крохотному сычику-эльфу Гильфи, устроившейся рядом с ним: «То будь добра, напомни мне про это заседание». «Обязательно», — захихикала в ответ Гильфи.
— Поймайте тишину! — захлопал крыльями старый Бубо, грозно смотря на разгалдевшихся сов. Подождав, пока все замолчат, он обратился к Сорену: — Ваше величество, к чему вы клоните?
— Спасибо, Бубо, — поблагодарил филина монарх, собираясь с мыслями. — Мы ведь Ночные Стражи, наши предки избрали путь благородства и доблести, и мы по сей день верны ему. Чистые разбиты, от их былой армии остались крохотные лоскуты, не представляющие угрозы. Эти ужасные совы отняли у нас многое, они достойны своей участи. Однако, мы в страхе за новую войну решили добить остатки Чистых. Ночные Стражи всегда смотрели страху в глаза и не подпускали его к себе, отгоняя прочь, но сейчас мы подчинились ему. Мы сходим с пути, которого придерживались так долго. Возможно, это оправдано, но я всё меньше верю в то, что Чистые смогут вновь собраться с силами, — Сорену было тяжело это признавать, он ненавидел Чистых, они забрали у него родного брата, родителей, а потом и племянника. Они диктовали ему ход жизни, выводя её на тонкую грань, удерживаться на которой становится всё сложнее. — Я предлагаю прекратить операцию и вернуться в прежнее русло жизни, — выдохнул Сорен, опасаясь реакции парламента.
Вновь напряжённое молчание сковало зал заседаний. Оно угнетало Сорена, и он чувствовал, как дрожат его маховые перья, а желудок опускается вниз, к когтям.
***
Тишину ночного леса нарушал монотонный скрип раскачивающихся на ветру деревьев и редкие переклички дозорных. Это была спокойная, относительно тихая ночь, в общем, точно такая же, как и две предыдущие.
Уже четвёртый день Меченые сидели в лесу около озера, наблюдая за беглецами. Под маской безоговорочного подчинения каждый Меченый прятал недоумение. Они пропускают идеальный момент для атаки, а новых приказов не поступало уже давно.
Три дня подряд все Меченые действовали самостоятельно, не получая никаких указаний. Непривычная тишина в голове пугала их. «Что, если нас тут бросили?» — проскакивало иногда у часовых. Лишь две совы полностью сохраняли самообладание: Киалиус и Крет. Вернее, им его внушали люди, не отпускавшие их уже давно. Их глаза уже два дня подряд горели красным, лишь изредка командующие успевали что-то сказать друг другу, пока люди перезагружают оборудование. И именно в эти моменты, когда разум меченых был чист, а желудок не окутан псионической стеной, у Киалиуса рождались странные, непривычные эмоции. Он начинал чувствовать себя, чувствовать ненависть к людям, страх за себя, он словно снова оживал после многодневной лихорадки. Но как только люди вновь включали свои приборы, все чувства Киалиуса и Крета испарялись: они вновь становились «объектами».
Они наблюдали за Луром, которого ранил в «центре» какой-то Меченый. После того, как Лур потерял сознание из-за потери крови, Крет почувствовал окно в его сознании и сообщил об этом Киалиусу. Киалиус и Крет могли внедряться в сознание этого Лура, выпытывать у него информацию и смотреть его глазами. Однако этого сделать им не удалось, с того момента недавняя жертва стала очередным объектом наблюдения людей. Поочерёдно сменяя Меченых, люди пытались понять, что вызвало это окно. В какой-то момент Крет почувствовал себя свободным и создал связь между сознанием Лура и спящего рядом совёнка. Он решил узнать, на что способен, внедряясь в сознания не Меченых. И ему нравился результат. Люди наблюдали за этим, узнавая всё больше об этом «окне» и о самом Крете.
Вдруг оба Меченых освободились от очередного сеанса связи с людьми. Но тёмно-фиолетовая пелена псионической излучения всё ещё окутывала их желудки, оставляя им в распоряжение только мозг.
— Хватит ждать, мы потеряли слишком много времени с этими наблюдениям. Пора схватить этих беглецов, — уверенно проговорил Киалиус, глядя на приходящего в себя Крета. Тот почему-то всё ещё смотрел в одну точку, яростно моргая. В его глазах почему-то всё ещё горело тусклое красное пламя, однако люди уже давно закончили сеанс связи.
— Крет? — спросила болотная сова своего ближайшего помощника.
Вдруг тело сипухи начало сводить судорогами, но Крет продолжал безжизненно смотреть в одну точку, не обращая внимание на происходящее с его телом. В конце концов, сипуха упала на брюхо и продолжала содрогаться ещё пять минут, пока ближайшие Меченые пытались помочь ей.
Тем временем, далеко от этого небольшого леса, в том самом «центре», в одной из комнат «лабиринта» царил хаос.
— Ретранслятор 2-2 вышел из строя, чёрт тебя дери! Он посылает слишком мощный сигнал! Отключите его, недоумки! Мы же спалим ему мозги! — кричал разъярённый глава наблюдательного поста.
Проблем с оборудованием в «центре» не было никогда, особенно здесь, внизу, но сейчас почему-то какой-то жалкий ретранслятор по своей воле взял и усилил сигнал! «Здесь до жопы другого, более опасного и нестабильного оборудования, которое способно убивать „объекты“ и чинить которое намного легче, но сломался, мать его, сраный ретранслятор!» — ворчал механик, пытавшийся отключить взбунтовавшийся прибор. К слову, сделать это было не так уж и легко. В целях безопасности ученые сделали там столько всяких проверок перед доступом в систему, и как обычному механику запомнить все эти комбинации?
— Как работают остальные? Всё и все под контролем? — спросил главный наблюдатель, подойдя к экранам, на которые проецировалось всё, что видят Меченые.
— Так точно, все остальные в норме, — произнёс следящий за состоянием объектов на отдельном экране человек.
Вдруг дверь в комнату распахнулась и в неё вошёл ещё один человек в белом халате:
— Это умопомрачительно! Безупречно! Немыслимо! Вы только представьте, что будет, если мы сможем синтезировать такое же «окно» у пациента в коме? Мы ведь сможем видеть всё его глазами, как видели всё глазами той совы! Мы сможем изменять его видения, только представьте! В конце концов, мы сможем контролировать его состояние! Это прорыв, нам необходимо немедленно начать исследования! — голос учёного был преисполнен детской радости, будто ему подарили любимую модельку автомобиля на день рождения. Однако то, что сейчас было подарено ему на канун дня рождения, куда лучше, чем самый лучший автомобиль в городе. Эта катающаяся по улицам коробка не сможет сравниться с тем, что они сегодня увидели.
«Подумать только, мы сможем узнать, как животные воспринимают нас, вот только способ получения этого окна вызывает сомнения. По словам объекта „Киалиус“, эта особь была ранена во время побега одним из его подчинённых. Нужно осмотреть его как следует, кажется мы чего-то не знаем про наших детищ», — думал всё тот же учёный.
— Это отличные новости, но, как вы можете видеть, мы испытываем некоторые проблемы, — раздражённо говорил глава отдела наблюдатейлей, было заметно, что всё это уже порядком надоело ему, — прямо сейчас, из-за поломки ретранслятора под угрозой выживания находится один из ключевых объектов «Крет». Мы всеми силами пытаемся не вскипятить ему мозги, поэтому пожалуйста, выйдите отсюда прочь и зайдите через час или два! Тогда нам всё и расскажете.
Немного ошеломлённый учёный понимающе посмотрел на кучу людей, сидящих у одного экрана и бурно дискутирующих о чём-то, и покинул помещение.
— Как закончим, дать приказ о начале атаки. Нам надо вернуть того носителя «окна», как говорит этот чокнутый очкарик, — сказал главный наблюдатель и облокотился на стол. — Это военный проект! В гробу все видали его чёртову медицину!
— И куда только начальство смотрело, принимая его, — выдохнул один из операторов, всматривающийся в экран.
— Эй, будь осторожней. Только мне дозволено о нём так говорить, а у вас могут быть потом проблемы, — предупредил главный, похлопывая по плечу оператора.
— Хоть веселее станет... — произнёс в ответ оператор.
***
Альт подскочил от страха. Он уже не спал, но перед его глазами всё ещё была картина приближающейся сипухи. Вокруг всё было мутным, и Альт с трудом смог разглядеть лежащего рядом Лура. Нельмы, как и всегда, не было рядом, а на улице уже была глубокая ночь.
Уже третий раз Альт видел один и тот же сон. Третью ночь его сон завершался всё той же картиной. Альт хотел сказать Нельме обо всём, что было во сне, но никак не решался, почему-то боясь этого.
В дупле было скучно, монотонные тяжёлые вздохи Лура, выровнявшиеся со временем уже порядком надоели совёнку. Он по-прежнему не мог пошевелить крыльями и с трудом выбирался из дупла походить по ветке. Но, каждый раз, выбираясь из дупла, Альт подмечал две вещи: при выходе из дупла ему почему-то становилось гораздо легче, словно какая-то тяжкая ноша покидала его голову, и ещё то, что с каждым разом он делает это ловчее и проще.
Обычно в это время на соседней ветке спал Мельвин, но сейчас его почему-то не было на ней, и Альт был предоставлен самому себе. Он не знал, куда улетели Нельма, Мельвин и Леон, возможно, они опять ищут Лина. «Лин!» — вдруг вспомнил Альт. Он ведь про него совсем уже забыл, и это казалось ему очень странным. Как только Лин улетел, Альт каждую ночь ждал его возвращения. Неужели совёнок отчаялся и оставил надежды? Может, стоить выполнить просьбы Лура, которые он так отчаянно пытается донести до Альта во сне, и улететь всем вместе? Альт не знал, что делать. Лина уже не было третий день, а Лур всё никак не мог очнуться. К тому же эти одинаковые кошмары настораживали его, но он не понимал, что с ним происходит: только он зайдёт обратно в дупло, его словно окутывает какой-то пеленой, рассудок затуманивается, а желудок становится словно очень тяжёлым: всё тянется настолько медленно.
Альт и не заметил, как рядом с ним приземлился мохноногий сыч в боевых когтях. Леон взглянул на замечтавшегося совёнка и произнёс:
— Что-то ты поздновато встаёшь.
— А... — ахнул Альт, испугавшись голоса Леона, — эх... я ещё не привык спать, как все, — просто ответил Альт, аккуратно поворачиваясь к Леону.
— Ещё не очнулся? — спросил Леон, кивнув на дупло.
— Нет, — вздохнув, ответил Альт.
И вновь оба застыли в молчании. Ни Альт, ни Леон не располагали к общению друг с другом, но если сыч оставит совёнка одного, то Нельма обязательно ему задаст трёпку. Альт выстраивал предположения о том, почему ему становится плохо рядом с Луром, а Леон, почти не заходивший к ним в дупло, молил Глаукса: «Глаукс, прошу тебя, дай ему сил, он должен жить. Эта сова сделала для нас с тобой многое, но слишком много дел ещё не было завершено», — мысленно проговаривал Леон, смотря на звёздное небо. Молитвы Глауксу были единственной надеждой Леона сейчас. Компрессы, про которые вспомнила Нельма, помогли смягчить боль Лура, и он стал более расслабленным. Нельма, как оказалось достаточно хорошо знает эти места и когда-то даже жила неподалёку. Это помогло ей и Мельвину отыскать нужные травы для перевязки. Леон, как и подобает гахуулогу, пробовал помочь, но его незнание местной флоры только мешало полярной сове. К сожалению, этих повязок оказалось недостаточно, и Лур начал бредить.
«Где же сейчас Лин? Почему его нет так долго?» — страшные мысли потоком тянулись в голову Леона, однако они не достигли его желудка, и пока этого не произошло, он будет твёрдо верить в Лина и в спасение своего друга.
«А тут красивое небо», — подумал мохноногий сыч, всматриваясь в ночное небо, усеянное тысячами огоньками-звёздами. Но больше всего его завораживало огромное светлое облако, тянущееся через весь ночной небосвод. Леону чудились разные фигуры из бескрайней россыпи звёзд. «Хорошо, что я не стал навигатором. Тогда бы я по-другому смотрел на звёзды...» — размышлял Леон, всматриваясь в одинокую звезду.
Из размышлений его вывел вопрос Альта:
— А где Нельма? — спросил он, а потом, оглядевшись ещё раз, добавил: — И Мельвин.
Немного помешкав, Леон ответил:
— Нельма на охоте, скорее всего, она скоро вернётся. А Мельвин следит за окрестностями. Мы, похоже, приучили его спать днём, — шутливо произнёс Леон.
Альт невольно захихикал, а вот Леону было не до смеха.
— Чему вы меня приучили? — вдруг послушался голос Мельвина, садящегося на соседнюю ветку.
Леон, не боясь, проухал:
— Ты ведь теперь спишь днём, верно?
— Нет, я точно также патрулирую окрестности, как и сейчас. Я единственный среди нас троих, кто может нормально видеть днём, а можем ли мы гарантировать нашу безопасность в это время? Я не уверен, — проговорил Мельвин, смотря то на Альта, то на Леона.
Каждый раз Альт восторгался, видя этого орлана. Он никак не мог привыкнуть, что есть с птицы с большим размахом крыла, чем у Лина.
— Почему ты нам помогаешь? Ты ведь можешь погибнуть? — спросил Леон. На этот раз он был абсолютно серьёзен, и все поняли это, постепенно сняв с лиц улыбки.
Немного подумав, Мельвин словно заглянул в прошлое, но тут же, встряхнув головой, отбросил его прочь. Он повернулся к Леону и просто сказал:
— Разве у меня есть выбор?
— А как же твоя семья?
Эти слова несколько ошеломили Мальвина: «Откуда он знает? Неужели Нельма?». Но всё-таки он также без эмоционально сказал:
— Я хотел помочь вам и вернуться к ней.
— Думаешь те совы тебя отпустят? — серьёзно сказал Леон. — Они ведь сейчас не знают о том, что ты помогал нам. У тебя есть шанс улететь домой, встретиться с семьёй живым, так почему же ты им не воспользуешься? Мы ведь не просили тебя о помощи, однако ты всё равно решил помочь нам. Зачем же ты так рискуешь всем?
Мельвин задумался, Леон бы прав, он, скорее всего, не сможет вернуться домой, если продолжит помогать им. Но разве он может бросить этих пятерых? Перед Мельвином стоял тяжёлый выбор. Сомнения полностью охватили его разум, и он сидел, смотря в пустоту и пытаясь собрать мысли в единое целое. Но каждый раз пирамида рушилась, оставляя после себя только пыль.
— Слишком сложный выбор, я буду делать то, что велит сердце, — сказал наконец Мельвин, заглянув в зелено-жёлтые глаза Леона.
***
Лин приготовился к переходу. Вот-вот его должна начать бросать из стороны в сторону воронка портала. К сожалению, переход из Врат миров не позволял хорошо разогнаться перед входом во врата, потому Лин и приготовился всеми силами бороться с воронкой.
Но всё это было напрасно. Лин с лёгкостью рассёк воздух, не почувствовав никакой посторонней тяги. Это немного удивило его, но он вновь вспомнил, что говорил с фиолетовой совой про различные миры и от его удивления не осталось и следа. Чувствуя неясную дрожь в желудке, он полетел к озеру.
Только что Лин был полон уверенности в себе, только что он смело пошёл на риск разрушения миров, но сейчас страх сковывал его крылья. Страшные предположения начали замедлять филина: «А вдруг Меченые убили всех, пока меня не было? А если Лур не смог... Что тогда? Лететь домой, не сумев спасти своего друга? Я не готов терять кого-то сейчас!»
Желудок Лина бешено содрогался от страха всякий раз, когда в его голове появлялись растерзанные тела его друзей. Лин всегда считал себя сильным и физически, и душевно, но выходит, это не так? Если крылья перестают его слушаться из-за страха потерять друзей, то может ли он считать себя сильным? Последние надежды постепенно покидали Лина вместе с силами. Отчаявшись, филин еле-еле опустился на ветку какого-то дерева. Он устал от всех этих полётов, погонь и опасностей. Только закончилась война, и он смог вдохнуть полной грудью, как вдруг Лур вынуждает его дезертировать. «К чему это привело?» — спросил Лин, смотря на звёзды. «Зачем мне все эти знания о наших мирах? Для чего я так рисковал собой в „центре“? Почему Лур позволил себя ранить? За что всё свалилось на мою голову?» — шептал себе под клюв Лин. Желудок его словно покрылся льдом, заставляя филина трястись от холода.
И вновь, остановившись, Лин почувствовал боль по всему телу. Его стало жутко клонить в сон, и у Лина не было сил бороться с этим. Медленно погружаясь в сон, он вдруг вспомнил свои детские годы на Древе. Улыбка нарисовалась на его лице: это было так давно, ещё до битвы Огня и Льда. Именно тогда на Древо принесли совсем маленького совёнка. Няньки тут же унесли его и ещё нескольких слётков в лазарет. Лин и его друзья наблюдали за всем этим. На следующую ночь любопытные совята решили посетить лазарет и посмотреть на новеньких. Среди уже вставших на ноги слётков выделялась совсем маленькая сипуха, продолжающая судорожно дёргаться в гнезде. Лин лишь косо взглянул на неё, и друзья вернулись к занятиям, больше не обращая внимания на новеньких. Уже на клюве была ночь распределения по клювам и всем совятам, прошедшим базовое обучение, было не до вновь прибывших и раненых. Те полностью доставались наставникам и нянькам.
И вот, на следующую ночь Лин, раскопав своё гнездо из пуха и мха, находит маховое первостепенное перо полярной совы. Оно сильно выделялось среди всех остальных своим ярким белым цветом и размером. Лин чуть не запрыгал от радости, осознав, что попал в клюв искателей-спасателей. В этот день всё Древо засыпало не только под очаровательную песню мадам Плонк, но и под громкие выкрики совят, узнавших свой клюв и клювы своих соседей. «Я так и знал, Лин! Мы в одном клюве!» — во всё горло кричал совёнок, живущий в одном дупле с Лином.
Лин был безмерно рад попаданию в клюв искателей-спасателей. Это ведь они нашли его, искалеченного штормом, на берегу моря Хуулмере и принесли на Древо. Вступление в этот клюв Лин считал долгом перед его спасителями. Желанным долгом.
Этот день молодой Лин считал лучшим в своей жизни. Наконец он мог признаться себе, что его мечта сбылась. Чего таить, он начал себе признаваться в этом ещё во время прибытия на Древо. Родители часто рассказывали про Великое Древо, и они не ограничивались сказками и легендами, они смело говорили и про то, как оно устроено, про различных сов, живущих там. Все родительские рассказы, которые Лин также считал сказками, сбылись. Вот он — Борон, гордый и мудрый правитель Великого Древа, обучает его в клюве искателей-спасателей. А его друга, попавшего ко всепогодникам, учит Эзилриб. Всё оказалось правдой, вот только Лин хотел узнать её вместе с родителями.
Через несколько очередных счастливых дней, Лин с друзьями решили зайти в лазарет. Недавно старшеклассники летали на очередной пожар и им пришлось забрать нескольких совят. Друзья решили узнать, что с ними стало. В лазарете, помимо трёх других подросших совят, их встретила та самая маленькая сипуха, которая ещё недавно корчилась от холода в гнезде. Увидев посторонних, малыш тут же поскакал к ним. Ему однозначно было скучно в лазарете, а няньки ухаживали за другими совятами, пострадавшими в пожаре. Из всех вошедших назойливый совёнок выбрал именно Лина и скакал вокруг него, дёргая за хвост и крылья. Разумеется, его друзья чуть не попадали со смеху, глядя, как Лин пытается догнать юркого малыша. Не выдержав хохота друзей, Лин ловким движений лапы отшвырнул от себя разыгравшуюся сипуху и вышел из лазарета вслед за друзьями.
Идя за друзьями, Лин чувствовал, как кто-то смотрит на него пронзительным взглядом, скрывающим совсем не детскую обиду. Обернувшись, Лин только краем глаза заметил смотрящую на него ту самую сипуху, как вход в дупло закрыло утешительное крыло Матроны.
Что-то странное было во взгляде этого совёнка. Совсем не подходящее к тому времени и столь знакомое. У Лина похолодело в желудке: он понял, что не так с этой сипухой. Блаженный сон превратился в настоящий кошмар: множественные голоса пытались что-то сказать Лину, но в этой мешанине звуков было слишком сложно разобраться. Лин зажмурил глаза от боли в ушах, ему казалось, ещё чуть-чуть, и он потеряет слух из-за этих голосов. Голоса продолжали повторять одни и те же фразы, стараясь перекричать друг друга. Лин не сразу заметил, что постепенно эти голоса складываются в его мыслях силуэт совы. Он почему-то не решился открыть глаза, словно что-то заставляло его держать их закрытыми. И вдруг голоса неожиданно стихли, дав ушам Лина долгожданную тишину, а силуэт совы окрасился в фиолетовый. Это был Арфей! Лин о многом хотел бы его спросить, но во сне открывать клюв так сложно. «Не вздумай бросать его, Лин! Забирай Лура и возвращайся домой, хватит с вас путешествий» — раздался голос Арфея в голове Лина. Договорив, страж Врат взмахнул крыльями и поднялся вверх, разогнав завесы сна.
Лин проснулся и испуганно оглянулся по сторонам. «Сколько я проспал?» — вслух спросил он. Ответ не заставил себя долго ждать, несколько секунд спустя на филина вновь накатила дикая усталость, отчаянно манящая в новый сон, значит, проспал он недолго. Нет, второй раз Лин точно не подчиниться ей! Тогда он сам был в отчаянии и стоило ему пойти на поводу у усталости, как она тут же погасило пламя в его желудке, гнавшее филина вперёд. Сейчас в его желудке вновь зажглось пламя — пламя дружбы, изменившей жизнь Лина от кончика хвоста до клюва.
После сна к Лину пришли воспоминания. Арфей, если это был он, как-то повлиял на Лина, дав воспоминаниям пробиться сквозь изнеможение. Лин вспомнил, как впервые заговорил с Луром, спросив: «Ты всё обижаешься на меня за то, что я сделал в лазарете?» С этих самых слов, сказанных в дупле Лура, началась крепкая дружба, которая длится до сих пор. После этого разговора, Лин каждый день навещал Лура: он привязался к нему и любил, как брата, которого когда-то потерял. Порой ему было стыдно за то, что он заменил Луром своего родного брата, но яркий свет дружбы развевал все невзгоды. Лин, насколько это возможно, воспитал Лура, стал ему почти старшим братом.
Долгие семь лет длится эта дружба. Почти все друзья Лина в клюве искателей спасателей погибли на войне, а надежды встретить родителей не осталось. Сейчас самые дорогие совы для него ждут его в дупле высокой сосны, похожей на дерево Хуула из Тито, и он во что бы то ни стало должен защищать их. Они — единственное, что держит его в этой жизни. Лур и Леон заменили ему братьев, Альт дорог Луру и Нельме — все они связаны друг с другом.
Собравшись с силами, Лин расправил ноющие крылья и вновь взмыл в воздух, повернув в сторону озера. «Неужели наши судьбы тоже как-то связаны?» — подумал Лин, рассекая ночное небо.
***
Нельма возвращалась с охоты с двумя жирными крысами в лапах. Уже какой день у неё в голове звучали одни и те же вопросы: «Кто этот Лур? Зачем мы ему помогаем? Почему Лин улетел, узнав, что эта сипуха ранена? И куда он улетел?» Но ответа на эти вопросы найти было невозможно, да и нужно ли это делать? Лур спас Альта, но сам оказался тяжело ранен, он так рисковал собой, спасая Альта, что сомнений в доверии к нему у Нельмы быть не должно. Она сама теперь должна помочь ему, вот только бы понять, что с ним. С одной стороны, у него все признаки заражения крови, но с другой, он мог просто потерять слишком много крови. «Нет! Если бы у него было заражение крови, то он бы уже умер, а за прошедшие три дня, кровь уже должна была восполниться», — только размышлениями Нельма могла разогнать уже порядком надоевшие вопросы. «Я помню в этих краях жила сова, к которой обращались почти все больные. Интересно, где она сейчас? Она-то уж точно должна знать, как помочь Луру».
Вокруг царила тишина, очень редко её смели нарушать какие-нибудь маленькие ночные птицы. Нельма ещё ни разу не услышала в этих краях хоть одного выкрика совы. От этого ей становилось жутко: вдруг всех сов забрали туда? Но она ведь не видела там так много сов. Да их было меньше пятидесяти, куда же тогда дели остальных? К счастью, ей уже нет необходимости знать ответ на этот вопрос.
Они расположились в сосновом лесу недалеко от озера. Буквально вчера, Нельма обнаружила, что помнит эти места. Именно здесь она когда-то решила провести зиму. С тех пор прошло всего три месяца, но Нельме казалось, что прошло несколько лет. Слишком размытыми и неполными были воспоминания о том времени. Возможно, всему виной те эксперименты, которые проводили с ней люди, возможно, у неё проблемы с памятью, но это уже никак не исправить. То, что забыто, слишком сложно вспоминать.
«Уже поздно, я опаздываю», — прошептала Нельма и хотела уже ускориться, как услышала голос:
— Нельма? Что ты тут делаешь?
Нельма медленно обернулась и еле сдержалась, чтобы не броситься в объятия. «А вдруг это не Лин? Его не было три дня, кто знает, вдруг его схватили меченые», — оценивала ситуацию Нельма.
— Почему ты так далеко от дупла? А если бы тебя нашли Меченые? Чего ты молчишь-то?! — продолжал задавать вопросы Лин, не понимая, почему Нельма так подозрительно на него смотрит.
— Глаукс, у нас нет времени на эти пустые споры! Летим к остальным, нам надо выбираться отсюда! — в конце концов гневно проговорил Лин и полетел дальше.
«Точно! Если он знает, где наше дупло, то это он!» — Нельма полетела за ним, не отпуская пойманную добычу.
— Ты так и будешь молчать? — спросил Лин, обернувшись на подлетевшую к нему Нельму.
Немного подумав, Нельма всё-таки спросила:
— Почему я должна тебе верить? — твёрдо спросила Нельма.
Лин резко затормозил и уставился на Нельму непонимающим взглядом. «Я всего лишь слетал в другой мир, неужели я настолько изменился?» — сам себя спросил Лин.
— Где ты был эти три дня? — этим вопросом Нельма окончательно поставила Лина в тупик.
— Что? Три дня? Меня не было всего пару часов! О чём ты? — удивлённо проухал филин.
— Три дня и две ночи назад ты куда-то улетел. Тебя не было целых три дня. Так где ты был? — продолжала давить Нельма.
Лин отчаянно опустился на ближайшую ветку, бормоча под нос: «Три дня, нет, этого не может быть. Я улетел всего на три часа. Неужели я опоздал?» Желудок Лина вновь стал покрываться инеем, а глаза наполнились слезами. Ему казалось, будто весь мир только что рухнул в его глазах. Он словно начал покидать своё тело, отправляясь в вечный полёт на зов бездны. Неужели, Лур умер?
— Лин? — спросила Нельма, опустившись на ветку рядом с филином.
— Лети к остальным, — тихо ответил Лин, не смотря на Нельму.
Он был слишком слаб, его рассудок сильно затуманился за последние несколько дней. Лин не готов принять всё это, он слишком слаб сейчас. «Я слабак. Какой из меня Ночной Страж, если я не смогу смириться с потерей друга?»
Нельма пыталась докричаться до Лина, но тот словно не слышал её. «Что произошло? Почему он так отреагировал?» — теперь у Нельмы не было сомнений в том, что это настоящий Лин. Никто не смог бы подделать этого безумного отчаяния, в которое впал Лин.
Понимая, что говорит сама с собой, Нельма сказала:
— Что происходит? То ты преисполнен уверенности в себе и сокрушаешь отъявленных убийц без особых трудностей, то ты банально сдаёшься из-за трёхдневного отсутствия. К чему эти перепады настроения? Когда ты вообще последний раз спал? — немного подождав, она продолжила: — Ты ведь сам говоришь, что у нас нет времени! Кстати, чтобы ты знал, все эти дни, пока ты где-то летал, мы боролись за жизнь Лура, мы даже с горем пополам обработали его рану и остановили кровотечение. Пока он жив, его состояние даже улучшилось, но...
Нельма не успела договорить: Лин неожиданно спросил:
— Лур жив? — филин медленно повернул голову, смотря в глаза Нельмы.
Всматриваясь во взгляд Лин, Нельма приметила в нём частички безумия. Это несколько напугало её, но она сдержала хладнокровие:
— Да, но с каждой секундой промедления...
Нельма снова не успела договорить, сейчас Лин, услышав утвердительный ответ, мгновенно спрыгнул с ветки и полетел вперёд, крикнув Нельме своим обыденным уверенным голосом:
— Так летим же скорее! Нам надо убираться отсюда!
Теперь Нельма узнала Лина, но её насторожило резкое изменение его настроения. «С ним что-то не так. Надеюсь, это не Меченые терроризируют его», — вздохнув, подумала Нельма и полетела за Лином.
Лин ненавидел себя за то, что так легко сдался, за то, что позволил вновь усталости манипулировать его эмоциями. Им оставалось совсем чуть-чуть, а он уже дважды почти сдался. Причём второй раз Лин сделал это, даже не разобравшись в подробностях. Но разве эта ненависть избавит его от усталости?
Они летели так быстро, как только могли, Лин сконцентрировался на полёте, аккуратно ловя попутные воздушные течения. Он не хотел ничего знать ни про Лура, ни про Альта, Лин хотел только поскорей вытащить их из этого мира и вернуть домой, желательно на Великое Древо Га’Хуула. Но до него ещё так далеко!
Минуты тянулись очень долго, глаза Лина слипались, и он то и дело норовил уснуть прямо на лету. Но Лин вновь приказал себе держаться и во чтобы то ни стало долететь. Он уже перестал чувствовать боль в крыльях, ему, казалось, что он перестал что-либо чувствовать вовсе, а мир как-то изменил свои краски.
«В том сне Лур пытался достучаться до меня. Он хотел что-то сказать, но не смог. А потом вместо него появился Арфей. Глаукс, я схожу с ума!» — в панике рассуждал Лин.
И вот наконец сквозь деревья впереди, Лин увидел лунные блики на воде. Они добрались! Вон уже виднеется их дерево с дуплом. Но Лин понимал, что его не встретят с радостью. Именно поэтому он сразу дал себе слово, что только коснётся ветки, являющейся входом в дупло, то сразу скажет, чтобы все готовились вылетать. Никаких приветствий, никакого обмена взглядами, только твёрдое: «Нам надо лететь, собирайтесь прямо сейчас!» Именно так он и поступит: лишние вопросы только увеличат их шансы быть пойманными Мечеными.
Перед тем, как полететь к дуплу, Лин забрался повыше и, окинув взглядом блестящую под светом полумесяца гладь озера в поисках каких-либо сов, накренился влево и спиралью опустился к дуплу. Нельма к тому времени уже была внизу и обнимала крылом Альта. Там были все. Стоило Лину опуститься на ветку, как он почувствовал на себе взгляды всех его друзей. Это было невыносимо, он зажмурился, перед тем, как поднять взгляд после приземления. Лин старался не смотреть в глаза Леону, он быстро убедился, что всё сейчас его слушают и сказал приказным тоном:
— У нас остаётся очень мало времени, нам нужно срочно забирать Лура и лететь отсюда. Если хотите перекусить перед полётом, то сейчас самое время это сделать, — голос Лина разошёлся эхом по пугающей тишине леса. Жутко представить, кто ещё слышал его почти приказ.
Но никто не сдвинулся с места, все так и продолжали пялиться на Лина, словно видели его первый раз за сотню лет. Наконец, Леон нарушил молчание, столкнувшись со взглядом Лина:
— Лин, ты... — не успел Леон открыть клюв, как Лин сказал:
— Я же сказал, никаких вопросов! Мы должны лететь сейчас! Готовьтесь быстрее, у вас три минуты, — сказал Лин, собираясь войти в гнездо, чтобы вытащить Лура.
Лин вошёл дупло, в котором царил непроглядный мрак, несмотря на глубокую ночь на улице. Привыкнув к темноте, он разглядел в просторном дупле Лура. Его грудь еле-еле поднималась, а из горла шли хриплые звуки, всякий раз, когда он делал вдох. Лину стало не по себе, только он увидел своего раненого друга. «Почему второй раз так сильно ранили его, а не меня? Почему?» Но Лин не стал задерживаться, ему необходимо было либо принести Лура на Древо, либо привести помощь с Древа, а это займёт куда больше, нежели три дня, потому секунды промедления здесь, могут стоить им часами опоздания дома.
— Ну что ж, братец, пора нам вернуться домой, — прошептал Лин, аккуратно подтаскивая Лура к выходу из дупла. Лин, конечно же, был куда больше Лура, но всё равно ему было трудно вытащить взрослую крепкую сипуху, не покалечив её ещё сильнее когтями.
— Давай я помогу, — вдруг услышал Лин знакомый басистый голос.
И тут желудок Лина вздрогнул. Это был Мельвин! Повернувшись к орлу и придерживая одной лапой Лура, Лин спросил:
— Ты собираешься лететь с нами?
Мельвин понял, что за вопросы сейчас последуют, и ему не хотелось на них отвечать.
— Конечно, вам нужна помощь с переноской раненого, — уверенно ответил Мельвин.
— Ты точно хочешь этого? Мы полетим туда, откуда ты не сможешь вернуться обратно в этот мир. Я ценю, что ты сделал для нас, но ни к чему отдавать нам всё, а именно это ты и сделаешь, если полетишь с нами. Тебе придётся забыть о своей прошлой жизни, чтобы спокойно начать новую. Ты точно готов к этому? — серьёзно проговорил Лин, смотря прямо в глаза Мельвину. Он видел, что тот колеблется, и пытался заставить его сделать правильный выбор.
Но, подумав полминуты, Мельвин просто сказал:
— Да, я определённо лечу с вами. Давай уже вытащим Лура.
— Надеюсь, ты знаешь, на что подписывается, — сказал Лин, вытаскивая Лура из дупла. Мельвин тут же схватил его и спорхнул с ветки, сказав:
— Я готов лететь. Лура понесу я, мне это будет сделать проще, чем вам.
Оставалось дождаться Леона с Нельмой и Альтом, и можно вылетать.
— Лин, ты бы тоже поел, перед вылетом, — услышал Лин голос Нельмы из-за спины.
Лин не долго думал над ответом:
— Я поем в более спокойной обстановке, спасибо.
Нельма только пожала плечами, а Леон покачал головой:
— Поешь и отоспишься. Мне не нужен ещё один лежачий друг. Особенно из-за банальной усталости.
— Лин, а куда мы летим? — вдруг раздался писк из-за Нельмы. Все тут же повернули головы к Лину, потому что никто, кроме него не знал этого.
— Мы летим домой, Альт, — ответил Лин, всматриваясь в играющую гладь озера.