ГЛАВА 127.
Когда я опять пришел в себя, день клонился к закату. Я попытался сесть. Но сильно закружилась голова, от чего попытка окончилась неудачей. Из соседней комнаты появился батюшка и стал помогать мне. С его помощью я осуществил свое желание.
– Тебе надо поесть, ты очень ослаб. – Произнес о. Михаил, глядя на меня с тревогой.
– Я ничего не хочу, – ответил я, безразлично глядя в одну точку.
Батюшка обескураженно покашлял, а затем сказал:
– Уже два дня прошло, как ты лежишь. Я уезжал в Москву, а пока меня не было, доктор поддерживал тебя глюкозой. Однако долго так продолжаться не может!
– Что в Москве? – Вяло спросил я, чтобы отвести от себя внимание.
– Татьяна уверенно идет на поправку, малыш окреп, его жизни ничего не угрожает. Мне разрешили помазать ему пальчик маслом из лампадки св. мученика Пантелеймона. – Бодренько ответил батюшка.
– А что с Ниной?
– Перестала ночевать в клинике, вернулась домой. Постепенно возвращается к работе. Ждет тебя.
– А–а… – произнес я, зевнул, и посмотрел на подушку, думая занять прежнее положение.
– Я хочу у тебя кое-что спросить! – сказал батюшка.
– Спрашивай, – согласился я, сонно моргая.
– Прости, что я наблюдал за тобой во время сна. Вышло случайно. Однако я заметил, что ты во сне гораздо энергичнее, чем наяву. И постоянно держишь над собой руку со странным перстнем. Который иногда вспыхивает, будто у него есть внутренний источник света. Это как-то связано с историей, что ты мне рассказал?
– Да, – нехотя ответил я.
– И что это за перстень? – поинтересовался батюшка.
– Местные называли его «повелителем воды». С его помощью можно делать удивительные вещи. Например, создать мистическую армию, и вести войну с другими измерениями. Впрочем, я уже рассказывал. Добавлю только, что у него много копий. Но настоящий, только один. И он, у меня! – С гордостью произнес я, и посмотрел на перстень. Однако сейчас он, к сожалению, опять выглядел невзрачно, и не производил должного впечатления.
– Войну? – повторил за мной о. Михаил, и расстроенно покачал головой. Складывалось впечатление, что он по-прежнему не находит смысла в моих словах.
– Не мы придумали войну, и не нам ее осуждать! Весь Ветхий завет – это история войн. Во имя, и под руководством Господа. Хотя на словах, Он говорил о мире и любви. И теперь ты не сможешь отрицать, что война есть основное занятие человечества, наиболее точно отображающее его суть. Без войны, у нас не было бы цивилизационного развития. Война высвобождает скрытую в нас энергию, и позволяет «запрыгнуть» на следующую эволюционную «ступень». А поскольку «ступень», что сейчас перед нами, «по-космически» высока, нас ожидает страшная бойня, какой мы еще не видывали. Так что, перед каждым из нас, стоит выбор, и он небольшой: победа или смерть. А что завтра выберете вы, батюшка? – с невесть откуда взявшимся ожесточением спросил я, и посмотрел о. Михаилу в глаза.
– Господь никогда не являлся инициатором войны, и не приветствовал ее. Доказательством тому служит Новый Завет, где Христос не стал противиться казни, хотя мог поднять вооруженное восстание. Он добровольно принял крестную смерть. – Мягко улыбаясь, ответил батюшка, а затем спросил. – Но откуда у тебя такое настроение, и «пророческие» мысли о войне? Не магическая ли штуковина на твоем пальце, вина тому?
– Совсем нет! О грядущей войне мне рассказала Авдотья Никитична, врач и «проводник». Я уже рассказывал тебе о ней, не называя имени. Она, еще была женой моего отца. Впрочем, это уже неважно. Что же касается твоего вопроса о перстне. Я хочу сказать, что он и является той причиной, по которой я желал видеть о. Александра. Я постоянно ощущаю эту, как ты ее назвал, «магическую штуковину». Мне от перстня дурно, хочется передохнуть. Мне кажется, что, если я сниму его, то сразу пойду на поправку. Именно он отнимает у меня все силы, а совсем не болезнь.
– Магических предметов не существует! Нет, физически, есть некие вещи, которым приписывают необычайные свойства. Но они, ненастоящие. Человек, вот что глава всему, все остальное ерунда. Твой перстень – это обычная «обманка»! – Горячо воскликнул батюшка.
– Никакая не «обманка»! Я перстень даже снять не могу! Он стал частью меня, его можно только срезать! – с обидой возразил я.
– Ситуация, как в романе «Властелин колец», ты находишь? – спросил о. Михаил.
– Практически. – Согласился я.
– И герои Джона Толкина постоянно жаловались, что «кольцо всевластия» меняет их к худшему. Но тем самым, отрицали вину за свои поступки. Однако, то фантазийное произведение, а мы в реальной жизни. Ведь ты понимаешь, что это не перстень «прирос» к тебе, а ты к нему. Ты думаешь, что он пробуждает в тебе «силу», и не хочешь расставаться с ним. Разогреваешь им свою гордыню, и именно поэтому тебе хочется чего-то «особенного». К примеру, чтобы тебя «посетил» о. Александр. Только мне кажется, что ты не желаешь молиться Богу, и от того придумываешь разные отговорки. Мол, вот–де, с о. Александром, помолюсь. А сам, не буду!
Батюшка всегда находил верный тон для своих обличений, на него невозможно было обижаться.
– Да я даже не знаю, какими словами молятся в таких случаях! – произнес я, не желая признаваться, что собеседник прав.
– Ничего сверхъестественного! Для начала прочитаем «Отче наш» – благожелательно улыбаясь, сказал о. Михаил. Я подчинился его настойчивой просьбе, хотя глубоко в душе был против совместной молитвы. Да и какой-либо, вообще.
Батюшка шепотом повторял за мной молитву, как за ребенком. Он словно радовался, что я помню слова. Когда я закончил, о. Михаил достал из дорожной сумки епитрахиль, одел, накрыл ею мою голову, и спросил, грешен ли я. Я признал за собой гордыню, выразившуюся в ношении перстня и участии в магических обрядах.
Тут же на сердце стало легче, и перстень, к моему величайшему изумлению, сам свалился с моего пальца. О. Михаил поймал его, и, держа на ладони, спросил:
– Что будем с ним делать?
– Мне он не нужен! – ответил я и сделал категоричный жест рукой, подчеркивающий мое брезгливое отношение. Батюшка пожал плечами, и положил перстень на прикроватную тумбочку. Затем взял с нее небольшое зеркало, и поднес к моему лицу.
– Да? – мне было непонятно, что о. Михаил хочет этим сказать.
– Разве ты не видишь, что «мертвенная» бледность сошла с твоего лица? Ты даже немного покраснел! – сказал довольный батюшка. Я взял зеркало в руки, и, глядя на себя, признал его правоту. Но более меня порадовало то, что с души, как камень свалился.
– Валерия Сергеевна! Наш больной будет кушать! – громко крикнул о. Михаил, обратив лицо к незакрытой двери. Сразу, держа поднос в руках, к нам вошла Валерия Ким. Видимо, она тихонько сидела в соседней комнате, и ждала, чем у нас все закончится.
Валерия села рядом, и стала по-матерински гладить меня по плечу, наблюдая, как я утоляю голод. А довольный батюшка принялся собираться.
– Мне сейчас пора, я потом еще приеду. – Сказал он, извинительно улыбаясь.
– Ага! – произнес я с набитым ртом, – а с перстнем, что делать? Забери его, от греха подальше!
– Нет, пожалуй. Ни к чему мне, священнику, носить с собой колдовские амулеты.
– А что обычно с такими предметами делают? – спросил я.
– Православные либо сжигают, либо бросают в проточную воду. – Ответил о. Михаил уже от порога. Он помахал на прощанье рукой, и вскоре его шаги стихли.
– Я на речку собиралась, пробы воды взять. Хочешь, я его в прорубь сейчас брошу? – спросила Валерия, помогая мне улечься на кровати. Я выразил согласие кивком. Меня так потянуло в сон, что я, сделав пару глотков сладкого чаю, буквально упал головой на подушку.