На вид он был скромен и до чрезвычайности мил. И, хотя не было в том нужды, посторонился, освобождая место подле себя, едва я ступил на початок тропинки, усеянный, словно зёрнами кукурузы, немного стёртыми, но крепкими ещё зубами камней.
Кивнув друг другу, мы принялись наблюдать за тем, как вечер, собираясь уходить, закатал повыше рукава несвежей сорочки с расползающимися рюшами мелких туч, и подбирает разбросанные днём краски, сматывает тени в моток, скручивает тканые дорожки тропинок, да набивные ковры дорог. Рассовывая по лабазам ягоды, чтобы не пропали от росы, грибы трогать не стал, лишь прикрыл их новой чистой тряпицей жухлой листвы.
Вкручивая лампочки в фонарные столбы, задувал одну за другой гнилушки пней по берегам прудов и рек, а протирая слабые светильники звёзд, - лишняя, в общем, работа,- делал это только лишь по привычке или для красоты. Какой от них свет? Так только, блеск один.
Отерев чистым полотенцем облака лицо луны, тут же, походя постучал по стволам деревьев, турнув из дупел сов, пошуршал по чердакам, и, взболтав чашу неба, согнал оттуда чаинки летучих мышей покучнее.
Последними, вручив лопаты, он расшевелил кабанов, те который уж день обещали перекопать поляну под огород к рассвету.
Вечер так торопился, что на его щеках проступил тот неяркий горячечный свет, который выдаёт волнение заботы обо всех. Под конец, уронив на бок бочонок дубового пня, он присел на него перед дорожкой, и... Как он вышел, не заметил никто.
Лес, что тоже присматривал за вечером, выглядывая из-за наших спин, выдохнул тихонько:
- И так каждый раз. Когда он уходит? Не могу разглядеть, хоть как!... - Лес ещё раз вздохнул, и мы расслышали слабый запах корицы, который обыкновенно приносит с собою сентябрь.
Я вдруг понял, что озяб и, приподняв шляпу, попрощался:
- Пойду, пожалуй, пора...
Жук-оленёк привстал вежливо, как перед старшим, и отерев усы, поклонился в ответ.
Лысеющий одуванчик, что стоял неподалёку, скривился:
- Ох уж эти мне.. учтивцы... - Но процедил-таки сквозь зубы, - не кашляй, бывай.
Приподняв шляпу и в его сторону, я направился к дому.
Идти было приятно, чувствовалось, что те, которые с улыбкой смотрят вослед, не сразу займутся своими делами, но обождут, пока за мною закроется дверь. Кстати, вечер тоже не оставил меня без заботы. Светлячки, которых он расставил вдоль тропинки, не давали сбиться с пути.
Вечер... Откуда он приходит и уходит куда? Этого не знает никто.