Никому не посвящается и не имеет значение, были ли вы там или нет, видели эти события или были даже участниками. Это сборник воспоминаний, набранные за 2 года. О К-2: заброшенная воинская часть и построенные, но брошенных многоэтажные дома на этом месте.
I
Пыльные окна цвета неба выглядывают из-за зелёных ветвей, поросших вокруг старого здания. Пустые коридоры с открытыми дверями. Оставшиеся обои, газеты, журналы, наклейки. Высокие потолки на лестничном пролёте, облупившая краска подхватывается порывом ветра и уносится куда-то в темноту коридоров. Повсюду сухие листья осени 2013 года. И ни одно окно не заколочено. Многие комнаты тёмные даже днём: их закрывают разросшиеся деревья. Прошло семь лет с тех пор как тут никто не живёт. Разлетелись стены военного общежития в дрызг и брызг, людей расселили, построив новые дома. А многие так и не заселили. Вот они и светят окнами, затянутыми пленкой, их видно из разбитого стекла, того, что было когда-то окнами. В какой лес не забеги- везде воинская часть. Сейчас большинство из них никому не нужны, и они спокойно зарастают травой, возвращаются к первоисточнику. Становятся грудой камней и землёй. И пеплом. Любители костров промышляют. Людей вот, правильно: расселили, но что-то тут всё равно не так. Так что же? А тут вот в чём дело: дух остался. Ненужные шкафы, старые пылесосы, кресла, журналы, игрушки, наклейки и рисунки на обоях, детская ржавая площадка, зарастающая крапивой: всё это отражение быта нулевых годов. Жизнь остановилась там на этом отрезке времени и застыла до тех пор, пока там всё не обратится в прах. Дух этот всё ещё жив и блуждает по пустым коридорам, мимо потрескавшихся стен, ждёт, когда придёт кто-нибудь, чтобы показать ему старую жизнь, которая была всего лишь 7 лет назад. Пришедшие: не все и не всегда могут увидеть то, что показывает дух. А некоторые ходят только для этого. Чтоб увидеть.
II
Тополя начинают опадать первыми. Их листья слетают и спускаются на сырую землю, за каменный забор; оседают в подъездах заброшенных блочных домов, предназначавшихся для бывших военных, залетают в окна пустующих растрескавшихся казарм, они видят старую водонапорную башню и дороги, по которым никто больше не ходит. Они видят людей, суетливо спешивших с работы и выгуливающих своих собак. Тополя растут вдоль заброшенной воинской части, есть место, где они растут в ряд, их специально сажали когда-то в 60-х. Они видели военных и штатских. Они видели затухание, как всё это дело сворачивалось и превратилось в заросли и пустошь. Постапокалиптическую пустошь. Видели находы вандалов и исследователей. Они видели. И листья опадают с них самыми первыми из всех растущих в округе деревьев. В августе тополя уже без листьев.
Книга Воспоминаний.
Это было перед пандемией. Последний день, когда можно гулять. Было темно уже в 8-ом часу вечера. Я шёл мимо одного пустыря с холмами, которые я зову порталом из-за того, что летом они слишком зарастают деревцами и кустами. Я всегда гулял в будние дни в это время. И всегда ходил по пустырю, конец которого упирается в нашу местную Припять – территория с заброшенными высотками и остатками воинской части. На площадках во дворах гуляли. Какие-то дети сказали: «Радиационная пустошь». Пустошь… Я помню, что за забором никого не было, совсем, и только сторож шёл с собакой, огороженный от всех прозрачной сеткой забора. И сколько я туда ни смотрел: там никого, а люди, знакомые ребята, всё равно ходят туда. И я ходил… Но не часто.
Снега в этом году совсем не было. Темнела трава и хорошо с холмов просматривались глухие и высокие глыбы домов. Их открытые окна зияли чернотой, чернее неба и земли. Площадка пустела. Я шёл домой по малолюдным улицам и всё думал: «радиационная пустошь»…
Это начало марта. Я сижу на бетонных глыбах и смотрю на заброшенные высокие дома за сетчатым забором. Слева небольшие холмы. Из-за стройки, что справа, делают иногда проходы в заборе, прорезают. Чтоб рабочим было удобней ходить. Хотя сомневаюсь, что это удобней. И снова заделывают. Вдруг вижу замечательную картину: вооружившись налобным фонарём, игрушечной винтовкой идут трое или четверо пацанов к одному из проломов в заборе. Интересно за ними наблюдать. Они ждут, когда рабочий уйдет, прячутся в траншеях и друг за другом идут по направлению заброшенного трехэтажного общежития. Ребята называют это псих больницей или школой. А я с пеной у рта доказываю, что это дом, где жили военные с семьями. Общежитие.
Так вот, только скрылись эти ребята за заброшкой, как слышу громко зовёт женщина: «Ма-а-а-а-а-акси-и-и-им! Ки-и-и-и-ири-и-илл!» Это мамаша одного из пацанов. Пришла на пустрырь. Вот весело будет. Каким-то образом она узнала, что они за забором. Подошла к сетке. И полезла. Пошла по этой мертвой пустоши за своим чадом и его друзьями. Ну и влетит им. Нашла она их потом и вывела оттуда. Потом долго выясняли кто повёл и зачем. Мне было весьма забавно за таким случаем наблюдать.
Полгода назад я сам водил своих друзей на не достроенный дом и в заброшенный лагерь. Но, слава богу, ничьи мамы не вышли забирать нас обратно и даже сторож не встретился нам. Неделями позднее я повёл на заброшку двоих ребят. Это была моя первая работа за этот год как сталкер. На этом недострое все тусят. Особенно дети. Опасаться нечего.
Еще раньше, в самом начале марта, я встретил компанию подростков и детей паркурщиков тут, на недострое. Я был на одной стороне крыши, а они на другом перелазили с балкона на крышу, висели на руках, держась за самый край, они свисали с крыши. Я уж думал, что стану свидетелем несчастного случая. Но никто не умер. А я даже и не думал, что присоединюсь к этим безбашенным. Вместе прыгали по бетонным блокам и опрокинутым кранам и по гаражам. День удался! Они удивлялись, что я сталкер и люблю тут гулять и знаю объекты, сторожа и даже собак, а я удивлялся их паркурочному мастерству. Это была наше первая и последняя встреча.
Февраль. Я всё время смотрел на крыши заброшенных высотных домов, высматривая детей, что там лазают. Далеко не на всех крышах мне удавалось кого-то увидеть. Я думал, крыши остальных зданий закрыты. Но спустя 4 месяца я узнал, что есть популярные и не популярные дома. Я облазил две новые крыши. И увидел детей и на других домах. Да все они открыты… А я раньше был непроходимый дурак.
Сентябрь. Я просто гулял вдоль забора и наткнулся на широкий пролом в заборе. Стою, смотрю на уходящее солнце. Вижу: человек вдалеке идёт. Похож на сторожа, которого я видел лишь трижды. Ну я и дал дёру. Бежал через весь микрорайон. Пока в груди не заболело. Спустя полгода я ходил по этому проходу чуть ли не каждый день. И сворачивал частенько на заброшки. Никого не было, кроме детей и подростков и иногда взрослых. Я видел всех, но только не сторожа.
Один раз мне удалось увидеть дым на крыше 18-этажки, самой популярной крыши после недосторя. Наркоманы варят мет – то, что мне пришло в голову. Другое, типа жарят шашлыки, обжигают медные провода или просто балуются не пришло на ум совсем. Я на холмах стоял – смотровая площадка на зб – и наблюдал.
А однажды кто-то устроил пожар в одной из комнат под крышей в этом доме. Как говорят местные жители: “C тех пор, как тут убрали охрану, всякая дичь здесь творится.” Ну, охрану тут не убрали. Издалека и на нейтральной территории я миллион раз видел сторожа и слышал…Но ведь что можно поджечь в пустой бетонной комнате?
Единственную установленную деревянную дверь и пленку с окон? А вот на складах сколько пожаров было…
Да, пожары на заброшенных складах в марте были. Когда сплошь сухая трава и слоняющиеся скучающие подростки. Я тушил эти пожары. Я работал хранителем тех мест и остатка пустыря в придачу. Я не из-за денег. Так, забавы ради. Ребятам говорил, что не работаю, а просто гуляю.
Давным-давно, когда на большом пустыре ещё не было стройки, в лучах заходящего солнца я гулял там вдоль забора. Это были те времена, когда я не разбирался в домах этого заброшенного микрорайона и не был нигде, кроме как на открытых заброшенных складах. Я хотел обойти весь забор, исследовать. Я шёл и чуть впереди меня сторож, там… За забором-сеткой. С собакой. Живет один среди этих глыб и огорожен от всего общества этим забором…Ему везде можно ходить, но зачем ему развалины воинской части и гигантские 18-этажные пустые здания с побитыми стёклами? Ему было не надо, ему всё равно, обход территории – это его обычный будничный день. Тогда я и решил, что, когда вырасту, стану работать сторожем. Мне нравилась такая профессия.
Весна два года назад. Стемнело. Я гулял с ребятами из класса. Я увидел огромный дом без света, в котором только отражались далекие фонарные огни. Дом был за забором и их было несколько. Они мне понравились. Я позвал туда одноклассников, но они не пошли, и мы просто разошлись по домам. Я тогда не знал, как попасть за забор и начал со складов. Они как проходной двор на поле. Прошло много-много времени, и я ходил там постоянно. Я жил там.
Спустя месяцы, тот же дом и ещё целый пустырь. Зима. Недавно выпал липкий снег и все-все деревья, кусты, каждая их веточка были белыми. У нас редко такое увидишь. Бесснежные зимы. И когда снег покрыл всё, как тогда – было неописуемо красиво… Всё завораживало и создавало сказочную атмосферу.
Пять часов, недавно стемнело. Закат был оранжевым. Я решил пойти на холмы через пустырь. Впереди меня шла куда-то компания подростков. На заброшки? Ведь теми дорогами, которые я хожу, ходят либо собачники, либо на заброс. Я залез на холмы и проследил за пацанами. Они свернули на тропинку. Куда же они? “А если что… что скажем?,- сказал один. Это он про сторожа. Они прошли через стену забора, как если там был просторный проход и скрылись где-то за домами. Ещё один проход!!! Да и там, где я поблизости ходил сто раз, но до этого прохода так никогда и не доходил! И благодаря этим ребятам я нашел последний проход на заброшенный микрорайон. Я был очень рад. Небо было красивым и темно-голубым, а облака белые (с чего бы в такой темноте?). Но в этот вечер я не пошёл туда. По-настоящему пользоваться этим проходом я начал лишь летом.
Спустя ещё много-много лет я сидел в 11-ом часу ночи на лавке и смотрел как скользят огни от подъемного крана по пыльным стеклам того самого дома, который упоминался в предыдущих воспоминаниях. Пустырь уничтожили стройкой. Не лучшее место строить школу на болотах и вплотную к заброшке. Но это ладно. Дом этот не снесут. Я смотрел на эту темную многоэтажку, на соседние заброшки и ни о чем не думал, кроме того, что больше мне ничего не надо, только сидеть бы здесь и смотреть. А потом пошел домой и разобрал все мои рисунки. На всех моих работах были изображены заброшенные дома, на которые я смотрел недавно. Когда я приехал сюда, они еще строились. Мне раньше тут ничего не нравилось. Теперь всё немного по-другому. Есть единственное место, которое меня вдохновляет. Я хожу сюда почти каждый день.
24. 07. 2020