Владимир НЕСТЕРЕНКО.
КЛЮКВА
Рассказ
В сентябре, когда устанавливаются по-летнему тёплые дни, а на лесных полянах, в кустарнике повисают серебристые струны паутин, а сам лес разукрашен, как пасхальный стол, люди идут и едут к Прапорщикову болоту.
С юга на север оно тянется на десятки километров. Правое крыло упирается в клин богатых сенокосов, левое – утопает в глухой тайге. Сенокосный клин отжимает болото от Енисея. Луг усыпан старицами, где полно карася, щуки, окуня и ельца. С кромки болота виден высокий взгорбленный правый енисейский берег. Он служит хорошим ориентиром для тех, кто впервые попадает в глухомань. Но стоит углубиться на полкилометра в болотное редколесье, как ориентир исчезает, и куда ни кинь взгляд – всюду мягкая постель из мха, усыпанная трёхлистником, клюквой, хвощём да стоят низкорослые берёзки и мелкий, но лохматый, словно нечёсаный старик, ельник. Кое-где открываются небольшие лысины-опушки, и трудно определить, в какую сторону идти. На лысинах тоже карликовая берёзка. Туда люди не ходят, там топко, да и делать нечего: мох вязкий, с дурным запахом хлюпает вода, клюква там не водится.
Она любит более сухое место, там, где вековые мхи выткали упругую постель, из которой щетинится её кружевные заросли. Конечно, заросли – это сказано крепко: стебелёк у клюквы тоненький, как шелковая зелёная ниточка, и на ней ступеньками крохотные листочки. Клюква растёт так густо, что напоминает щётку, на вершок поднимаясь над мхом. Идёшь по такой постели – как по пружинам, качаешься. Лес перед тобой тоже качается. То влево, то вправо наклонится, будто кланяется тебе, приветствует ягодника. И вдруг щедро рассыпает перед тобой рубиновые брызги. И не знаешь ты, лес это рассыпал или волшебник. Лежит клюква в беспорядке, вперёд не пускает, кланяться заставляет.
А ты рад тому, собирать торопишься.
Ягода крупная, как вишня. Ягодку со стеблем соединяет едва видимая ниточка плодоножки. Питается ягодка соком мшистым. Берёшь её и не чувствуешь, как рвётся нить плодоножки. Тебе от этого кажется, что весит ягода в десятки раз тяжелее стебля, а вот корень у клюквы, что твой лес – лохматый.
Глубоко забирается корень во мхи, во все стороны распускается и пьёт живительную влагу. Не страшна такому засуха. Всё равно напьётся, выкормит ягоду: мох надежно укрывает влагу от палящего солнца. Приходи человек, бери…
Боится клюква летних заморозков, особенно в пору цветения. А вот когда вызреет, то морозы ей нипочем. Приходи хоть в октябре, во время приморозков, обогатишься. Она ещё румянее, вкуснее, как леденец сладко-кислый с горчинкой у тебя во рту катается.
И приходят люди, и берут клюкву ведрами. Она островками, полянками родит. Натыкаешься, бывало, на урожайный уголок, смотришь, будто кто платок красный бросил. Поднял – дальше шагай.
Семён Ильич говорит: «Сколько раз пытался в ягодную пору болото пересечь, так и не пересек, клюква не пускает, так и кручусь на расстоянии звука музыки ботала».
У Семёна есть лошадь, он на ней по клюкву ездит. Оставит гнедую у кромки болота, и пошёл смело вперёд. Идёт, а сзади его конь боталом шебуршит.
Семёну нравится музыка ботала. Звук чистый, раскатистый, переливчатый. Ботало на шее у кобылы, махнет она головой – покатится металлический цилиндрик внутри луженого металлического ящичка, забрякал звонко о стенки. Ни с чем не спутаешь этот заливистый редкостный звук, далеко его слышно, шагай, ягодник, не заблудишься. Правда, такие ботала редкость теперь. Может, и делали бы их, да кто же будет приводить в движение ботало? Люди теперь на машинах по клюкву ездят, а они, машины, мертвые, головой не закивают, как лошадь егеря. Вот и не делают ботал, дивятся на Семёново, а оно старинное, от деда ему досталось.
Всю осень до снегов ходят люди на болото по клюкву, несут ягоду ведрами. Всем хватает – и местным, и городским. Птице лесной тоже раздолье. Глухарь здесь кормится, куропатка. Сядет глухарь на кочку, долб-долб клювом, набьет зоб ягодой, поднимется на крыло, улетит на ель. Там сядет, спит. Охотнику добыча богатая. Принесёт, бывало, домой глухаря – на неделю семье хватает глухариного мяса.
А если посвист рябчика услышишь – иди на звук, рябчик на ягодной полянке кормится, тебе об этом сообщает. Ему, крылатому, всё здесь знакомо.
Клюква в киселях хороша. До того он вкусен – язык проглотишь, а цвет у киселя загляденье, будто заря в стакане. А пироги с начинкой из клюквы? А с морозу с чаем?! Мама наберет её мисочку из кадушки, что на веранде стоит, брызнет сахаром погуще – ягода принимается на зубах хрустеть, восторг вызывать! Эх, ма!..
КАК АРБУЗ СТАЛ ПОЛОСАТЫМ
Сказка
В огороде у огурцов, помидоров, дынь и арбузов было одно очень важное дело: они росли. Огурцы застилали грядки плетями и широкими листьями, стремясь обогнать дыни и арбузы. Помидоры тянулись вверх. Они спешили, так как лето короткое. С высоты лучше наблюдать, кто впереди.
Проходили недели. Овощи каждый день подрастали на несколько листочков. Они грелись на солнышке, радовались тёплому летнему дождичку, который иногда забегал к ним в гости. Если дождика долго не было, то приходил человек и поливал их из лейки.
Вскоре у овощей появились новые заботы: они зацвели. Весело стало на огороде. С утра до вечера огурцы, помидоры, дыни и арбузы принимали гостей – мохнатых пчёлок и угощали их пыльцой и нектаром. Гостьи были довольные, весело жужжали, садились прямо в бутончик и пировали.
Вдруг огурцы сообщили огородному населению, что у них появились малютки-зародыши. Это было великое событие. Огурцы загордились: как же, они первые! Нос вперед вытягивают, радуются. И так им понравилось вытягиваться, что они и по сей день длинненькими растут.
Всё это видели помидоры и от обиды стали дуться, как впрочем, дыни с арбузами. Да и сделались кругленькими…
– Смотрите, первый огурчик вырос! Вон под листочком притаился,– сказал поливальщик.– Это же замечательно!
Стояло пасмурное утро, темные тучи хмурились, солнце пряталось за ними. Но когда оно услышало возглас человека, то из любопытства выглянуло из-за тучки. В огороде стало солнечно, радостно, как на празднике.
Садовник сорвал зелёный пупырчатый огурчик, обмыл его, и вот огурчик захрустел у него на зубах!
– А ну, как там себя чувствует арбуз?– сказал человек. Подошёл, щелкнул по нему пальцем.– У-у, совсем зелёный! Рано ему на стол.
Арбуз вспыхнул от обиды и стал ещё больше дуться.
– Как же так,– закричал он дыне,– это несправедливо! Огурец тоже весь зелёный, как и мы, а его уже сорвали!
– Да,– сказала задумчиво дыня, у неё был мягкий характер – что-то здесь не так. Я тоже лежу большая, гораздо солиднеё огурца, вся зелёная.
– Выскочка! Огурец выскочка!– закричали, бранясь, арбузы.
– Подлиза он!
Помидоры слышали перебранку своих соседей и краснели от стыда за них. Даже солнышку стало неловко, и оно спряталось за тучку.
Через несколько дней на грядку к огурцам пришел садовник с порожней корзинкой. Он то и дело наклонялся, срывал подросшие огурчики, хвалил их, и те радостно прыгали в корзину.
Огурчики были как на подбор – длинненькие, с янтарной копеёчкой на носике, такие, что самый раз снимать их. Полную корзину набрал человек! Подошел к помидорам и сказал:
– О, и несколько помидор покраснело! Идите тоже в лукошко. Славный салат сегодня получится, пальчики оближешь.
Всем уделил внимания садовник. И укропа набрал, и петрушки, и пера лука нащипал и расхваливал. Только на дыни и арбузы не посмотрел. Вот и лежали они, пыжились. Арбуз то белел от злости, то зеленел, то белел – то зеленел… Вдруг всё у него перепуталось и сделался он полосатым.
– Не хочу быть с огурцом одного цвета, лучше полосатым останусь, – заявил он.
А дыня с досады разболелась. Да так серьезно, что хвостик, которым она с плетью соединялась, стал у неё подсыхать. Лежит она большая под листочками и от тоски желтеёт, и до того долежалась, что вся размякла.
Увидел это садовник и сказал:
– Ну вот, и дыня созрела, стала душистая, медовая!.. Наступила и её пора на стол пожаловать!
И сорвал дыню. Лишь полосатый арбуз остался на грядке. Лежит, обижается. Затосковал совсем.
– Забыли обо мне,– бубнит низким голосом,– вот возьму да тресну от досады.
Услышал человек глухой голос арбуза, обрадовался:
– Ну вот, пузач, и твоё время настало стол украсить!
Шевельнул его, а он оторвался от плети арбузной. Поднял человек полосатого, разрезал, а он красный весь да такой сочный и сладкий!.. Видно, на солнышке перегрелся. Улыбнулся садовник, сказал:
– Видишь, не зря дольше всех на грядке лежал, меня и моих ребят порадовал.
С тех пор арбуз не торопится покидать огород.