Глава 47
Проводив Ингу, Денис вернулся к картине. Оставались последние штрихи. То, что получалось, нравилось ему. Жаль, что формат выбрал небольшой, может быть, со временем перенесет сюжет на полотно в несколько раз крупнее.
Художник работал вдохновенно, чувствовал – ухватил свою тему. Его никогда не тянуло экспериментировать, все эти новомодные течения 20-21 века – не для него. Ему хотелось творить так, чтобы смысл и символы выискивали в том, что он изобразил, а не в том, как. Околобиблейские сюжеты и образы, природа и люди, написанные узнаваемо, «в плоти и крови», - никаких ресниц за ухом, вывернутых ног или остроконечных голов - но с тайным смыслом, который мог увести каждого размышляющего по своей дорожке. Ничего сиюминутного, преходящего – только вечное, что волновало людей тысячи лет и не оставит в покое последующие поколения…
В эту ночь он не спал – не мог позволить себе упустить вдохновение. Да и волновался – первая персональная выставка, пусть пока и бесплатная. Будучи студентом, он участвовал в «сборниках», и даже пару раз продавал на них картины «со стены», но теперь он будет в эпицентре внимания – единственная комната небольшой галереи «Подвал», получившей название по месту расположения в нижнем ярусе бывшего завода, была полностью отдана под его работы. Не лучший выбор для полотен такой тематики – Денису хотелось высоких потолков, лепнины, света. Однако, когда картины обрели свое место, художник понял, - то, что надо – бесприютное помещение с серыми кое-как оштукатуренными стенами расцвело райскими садами, оживилось яркой красотой Лилит и трогательной растерянностью Евы.
Едва он повесил свежую картину на предназначенное для нее место, как на лестнице послышалась легкая дробь женских каблучков.
- Извините, вы уже работаете? – в галерею заглянула молодая женщина в бежевом плаще и таких же ботильонах. Следовало сказать ей, что открытие завтра, о чем написано на афише. Но Денис был так рад зарождающемуся интересу к его выставке, что, конечно не стал выгонять первую посетительницу. Его немного смущал собственный вид – рабочая одежда в привычных пятнах краски, волосы, небрежно схваченные в хвост. Хорошо хоть побрился. Однако женщина, казалось, не обратила на эти мелочи никакого внимания.
- Еще нет. Но тех, кто пришел, не выгоняем, - приветливо улыбнулся он.
- Я читала в интернете о том, что такая выставка будет, про Лилит, про Еву, переживала, - говорила женщина, заметно волнуясь. А Дениса удивило последнее слово, но переспрашивать он не стал.
– Хотела на открытие прийти. Но случайно оказалась сегодня в этой части города. И не утерпела, - продолжала посетительница сбивчиво объяснять свое появление. - Меня, кстати, Ева зовут.
- Да? Символично. Первая посетительница моей выставки – Ева, - художник посчитал это хорошим знаком, и положительная эмоция отразилась на его лице.
- Ева и есть первая, - гостья с неприязненным выражением, но без особого интереса скользнула по очередному портрету Тамары. Он назывался «Лилит в песках» и изображал рыжеволосую модель в красно-бежево-золотисто-желтом ореоле. Должен был символизировать изгнание непокорной жены Адама, но получилось солнечно и жизнеутверждающе. Видимо, супруга первочеловека не сильно переживала по поводу расставания с горе-муженьком.
- Можете смотреть, - с радушием гостеприимного хозяина разрешил Денис. – Я пока таблички оформляю. Надеюсь, мы друг другу не помешаем.
- О, я не буду вас тревожить! – заверила посетительница. И тут же нарушила обещание, подойдя к новой картине, к которой художник уже успел прикрепить прямоугольник с названием, прочла вслух: - «Ева и Самаэль».
В том, что героев картины вот-вот свяжут недвусмысленные крепкие отношения, сомнений быть не могло. Мужчина - то ли дух, то ли человек, мускулистые руки, рельефная спина, крупная кудрявая голова - навис над закрывшей глаза, но выгнувшейся ему навстречу женщиной, тянулся к ее губам, и было понятно, что через мгновение произойдет поцелуй, а затем и все остальное. Женщина при этом была странно отстраненной. Казалось, она спала, ее душа пребывала где-то далеко отсюда. Но тело стремилось к призрачному великану: кончиками пальцев, коленями, вздернутыми острыми сосками.
Картина Еве нравилась. Она была хорошо, подробно написана. Женщина чем-то похожа на нее - светловолосая, с темно-русыми бровями и ресницами. Но мужчина был чужим, странно-пугающим, но магнетически привлекательным.
- Самаэль?.. Почему Самаэль? Это какое-то другое имя Адама?
Денис охотно отложил стопку табличек, принялся объяснять, начав книжно-заученно, так как мысленно уже готовил речь для журналистов.
- Это не библейский сюжет. В Каббале, в которой, собственно, и раскрывается образ Лилит, ставшей центром этой выставки, Ева – только вторая жена Адама.
- Я это знаю… - проговорила женщина, и голос ее звучал до странного грустно.
- Ее соблазняет темный ангел Самаэль. Вообще у него много имен. Неординарная фигура, воплощение зла. Именно от него, согласно каббалистическим представлениям, Ева рожает Каина. Так трактуется библейская фраза «Приобрела я человека от Господа» – то есть духа, высшего существа. Спорная, конечно, теория. Если верить ей, грех вошел в человеческую природу не через яблоко – кстати, в Библии название фрукта не указано, - а через плод – ребенка с черной сущностью. То есть, Ева изменила Адаму, и тем погубила Авеля. Да и всему человечеству насолила.
- Разве Каин родился не от Адама?
- Согласно канонической Библии – от него. Если перевести на современный язык, юридически Каин – сын Адама. Но каббалистическая мифология имеет свой взгляд. И я решил и его отразить, что б уж картина получилась полной.
Женщина повернула к нему лицо, в котором боролись изумление и испуг. Но вдруг вспыхнула надежда:
- А ведь Каин остался жив... Ну и что, что он убийца?
- Ну да, Каин убил Авеля, - слегка растерялся Денис, не понимая реакции странной гостьи. - Большинство исследователей считают, что из зависти. Но есть и другие версии – поняв, что жертва из плодов земли не угодна, Каин решился на первое человеческое жертвоприношение. И был за это изгнан. Слышали легенду о вечном жиде? Некоторые толкователи сюжета утверждают, что это и есть Каин. Он до сих пор скитается по земле, и…
- Он остался жив, - повторила женщина, бесцеремонно перебивая художника.
Потом быстро пробормотала:
- Это все правильно. Правильно!
Ее излишнее волнение смутило и даже немного испугало Дениса. Он не знал, как вести себя с этой непонятной Евой.
- Знаете, у меня еще много дел, - проговорил он, стараясь не смотреть в распахнутые немигающие глаза, выражение которых постоянно менялось, как в калейдоскопе. - Приходите лучше на открытие. Будет презентация и развернутая экскурсия, там все и узнаете.
- А эта картина… Ее можно будет купить? – показала она в направлении «Евы и Самаэля».
- Да, конечно, после выставки.
- Я запишу ваш номер, - посетительница достала телефон, но довольный таким поворотом дел Денис протянул ей визитку:
– Позвоните мне через пару дней, все обговорим.
Ева молча вырвала у него из руки кусок ламинированного картона и выскочила вон.
Домой она вернулась только к вечеру. Влетела, как на крыльях, отдохнувшая и обретшая надежду. Впервые за долгое время она гуляла одна, без Димки, свободной женщиной, и осенний Краснодар – пряный, омытый недавним дождем от извечной летней пыли, красно-изумрудно-песочный, казался ей заслуженно красивым. Нет, город не удивлял ее, она знала, что стремилась сюда совершенно правильно, и все тут было – ее: и раскаленный июльский асфальт, и январская слякоть, и компенсирующие их с лихвой щедрый на краски апрель-май, и бархатный октябрь. Она не разочаровалась в Краснодаре, своем маленьком Эдеме – покалеченный пробками и варварской застройкой, он, тем не менее, был неизменно красив. И Ева не могла бы представить себя ни в каком другом городе.
Жаль, что с Адамом не так… Она пробовала разные сюжеты, жадно поглощала сумбурную информацию о своей легендарной тезке, выливаемую на любого желающего разномастными интернет-авторами, многие из которых мало разбирались в том, что писали, либо откровенно фантазировали. И голова шла кругом. Как было просто, когда ее нехитрый жизненный план строился на коротком рассказе матери о первых людях. Тогда казалось, что достаточно встретить Адама – и все устроится. Но то, в чем она жила сейчас, больше напоминало ад. Никак не получалось пробиться в предназначенный ей рай…
Перипетии отношений библейских прародителей человечества не переставали ее волновать – Ева пыталась найти в этих переплетенных и сотни раз переписанных историях параллели своей жизни, ответы на терзавшие ее вопросы. И вот, наконец, после беседы с художником, она нащупала Путь. Мучимая плохими предчувствиями, концентрировавшимися на Димкиной операции, Ева теперь выдохнула, хотя до конца еще и не могла оформить своей надежды. В голове привычно гудело, но напряжение, постоянно пульсировавшее внутри ее хрупкого тела в последние месяцы, стало отступать, превратилось в легкую волну, как в первые годы жизни с Адамом – вроде не спокойно, но вполне терпимо.
Она впорхнула в квартиру легкой бабочкой, скинула обувь и плащ, заглянула в комнаты – где муж? где сын? Адам сидел на кухне, над стаканом воды, но, принюхавшись, она поняла, что приняла за безобидную Н2О водку, и только потом увидела рядом бутылку.
- Ты пьешь? Тебе же нельзя! – она выхватила стакан и вылила его содержимое в раковину. Потом потянулась к бутылке. Муж перехватил ее руку.
- С чего бы? Я теперь и выпить не могу? А?
Ева побледнела, покраснела, несколько раз глотнула ртом воздух, лихорадочно соображая, как его спасти.
- Тебе плохо недавно было, - наконец, нашлась она.
- Да что ты говоришь? – он усмехнулся. – У меня, может быть, повод есть.
- Какой?.. - Еве показалось, что сейчас он скажет, что Тамара родила. Или Инга. И он отмечает. Но потом она прикинула, что сроки еще слишком маленькие.
- Вот… результаты анализов у Забродина забрал…