Глава 4
Аборигены жаждут крови
Бухточка «У бревна» - Отказ видеокамеры — Песни Лёвы Калужнина-Барбосова — Людоеды – Первые разборки
Песни Лёвы Калужнина-Барбосова
Сегодня поисками решили не заниматься, а посвятить оставшиеся полдня обустройству лагеря и отдыху.
Олег достал из непромокаемого мешка небольшой музыкальный центр и подключил его к блоку питания. Открыл крышку и вставил диск, потом установил уровень на приемлемую громкость и объявил.
— Песни полковника Льва Калужнина-Барбосова альбом «Девушка с веслом» 1995 год, песня «На бревне» одна из моих любимых.
После вступления скрипок хриплый голос запел песню на знакомую мелодию песни со словами «Ну, что сказать вам москвичи, на прощание» с припевом, но в конце песни.
Ты сидела со мной, ела синие сливы
На поленьях зола гасла, к ночи смиряясь.
Ты украдкой бросала на меня взор стыдливый
Намекая на что-то, чуть ко мне наклоняясь.
Будет, ночь холодна, будут росы обильны
Будут трубы, гореть будет хмель под Боржом.
Мы с тобой в эту ночь извини, не стерильны
Ты и так хороша на бревне нагишом.
Ты простила меня, за моё опасенье
Ты ласкала мой взор, дав последний аванс.
Ты к Орловичу свалишь навсегда в воскресенье
Так закончится наш... последний... рёманс.
Песенка, казалось бы, закончилась, но после 3-х секундной паузы певец выдал припев на «Ну что сказать вам москвичи на прощание...».
Ну, что сказать вам кореша на прощание
Как вы достали тут меня, дав обещание...
Что свалите, оставив меня с Нюрою
Ещё один звонок, я порешу всех вас!
Саксофон в подтверждении последних слов буквально проревел не двусмысленный намёк на перестрелку.
Вероятно, осознав, что кореша тут лишние послышалась отвратная ругань, потом попадали стулья, и началась молотьба на кулаках.
- А чё Олег лучше-то нет песен? - спросил я.
Мелкий прищурился на меня после очередной затяжки кислятины и сказал.
- Да ты чё Серж, совсем ни фига не сечёшь, это же Лёва Калужнин-Барбосов с Химмаша я думал, ты там всех пацанов знаешь. А ты ваще не в теме!
- Ха, где Химмаш, а где мой дом, ты бы ещё на птицефабрику показал.
Снова заскрипели скрипки, вперемешку с аккордеоном и тот же
хрипящий голос поведал ещё одну историю.
Вчера я был в Майами
с Кобзоном пил коньяк,
А если б пил в Свердловске
то точно был дурак.
В Америке у моря
нет грёбанных ментов,
Я кушаю пельмени
И помню про Тамбов.
Лёва сплюнул и продолжил, но в другом духе.
Я чалился Анютой в КПЗ
И драл её под музыку Бизе.
А после порки взял большой магаз
И тут менты и жемчуг в унитаз.
Я смыл, я смыл, я смыл,
смыл, смыл.
Олег покопался в подборке песен и поставил что-то на его взгляд бесподобное.
- Привет всем, я Лёва Калужнин-Барбосов бывший полкан и так... сейчас я съем селёдочку, и мы начнём, Васенька обслужи клиента, налей водочки, вот так! Песенка о советских комбайнёрах музыка и текст как вы догадались мои Лёвы Калюжного-Барбосова, Санечка давай-ка по клавишам... Сеня, начали!
...Заехали цыгане попрощаться
И выпить не спеша на по сошок.
Обули гады всех
На душу взяли грех
Так мы их всех ворюг в один мешок!
Топили мы их в озере Исетском
Там лёд ещё не весь успел сойти.
Орали гады на своём ненецком
На инглишь и ещё на двадцати.
Сознались что они все аргентинцы
Да как не спутать если на лицо
Они все одинаковые
Как комбайнёры злаковые
И пели песни ВИА «Но То Цо»!
— Привет всем, я Лёва Калужнин-Барбосов, новая песня о медицинских баночках... Васенька... начали... наш музыкальный коллектив, шлёт персональный привет дальнему столику. Алексей Фёдорович наше, вам в вашу коллекцию.
Я пятого так сильно простудился
короче оуенно захворал.
Мой лечащий не справился
А утром застрелился.
Короче, фельдшер очень пострадал.
Я не стал слушать дальше этот бред и позвал Мелкого пойти за дровами.
- Серж, какие дрова, мы же с тобой уже привезли, вон под тентом лежат?
- Этого мало тут я видел сырушки лежат, надо их принести вечером в костёр положим до утра, они не сгорят, зато высохнут хорошо.
- Да ты чё Серж пожалей мою убогую старость, мне вредно много перемещаться на усталых ножках могу и скопытится.
- Поднимайся, пока ходишь, разомнёшься, - сказал я ему.
Мы пошли искать дрова, если хоть что-то ещё осталось, а то того, что мы привезли с собой, нам бы не хватило.
Здесь на острове с дровами постоянная проблема разве что кто-то привезёт на лодке и не использует до конца. Мы нашли большую срубленную какими-то варварами ещё зелёную берёзу, но куда её, гореть она будет плохо разве что как на ночь костёр поддержать, да и, то будет ли гореть. На восточном берегу обнаружили чей-то припрятанный клад из нескольких толстых ветвей лиственницы тоже срубленных, но они были примерно двух недельной свежести, это было уже хорошо. Обойдя остров, мы собрали по пути почти весь сброшенный соснами горючий как порох сушняк. Потом взяв пилу, отправились пилить сырую берёзу.
Олег с Саней занялись хозяйственными делами, Саня стал готовить обед, хотя я уже заранее сомневался, что он что-то сделает путное. Просто если у человека руки не оттуда растут, то какой может быть сытый обед? Но он с таким рвением занялся готовкой пищи, что я решил, что пусть попробует. Мы с Мелким тащили к костру всё, что попадалось на глаза коряги, полусгнившие пеньки, мелкие сосновые веточки и шишки. Всё это предполагалось использовать для вечернего костра, ну и какую-то часть на утро, чтобы раньше времени не устраивать их сожжение Олег предложил готовить обед на газовой плитке. Это было удобнее, чем за раз спалить все дрова, а ехать на материнский берег за ними не хотелось.
Между делом парни пили пиво и навязчиво предлагали его мне, но я не был противником этого напитка, тем более что мне нужно было по здоровью через три дня идти в больницу сдавать анализ крови. В конце концов, они убили во мне временного трезвенника. Чтобы быть с ними на равной кондиции принял немного на грудь. С походом в больницу мне придётся повременить денька четыре пока не выйдет из меня алкоголь. Но догнать их у меня всё равно бы не получилось, потому что ими уже было выпито и не мало.
Олег как-то всё не удачно пытался развести спирт, но бутылки почему-то у него рвались вдребезги. Возможно, он что-то делал на оборот, но упрямо не допускал к своей химической лаборатории посторонних «химиков».