Реперы в геодезии.
"Репер (от фр. repere - знак, исходная точка) - знак, закрепляющий точку земной поверхности, высота которой относительно исходной уровенной поверхности определена путем нивелирования.
В Российской Федерации высоты реперов вычисляются относительно нуля Кронштадтского футштока."
Кронштадтский футшток: нуль метров над уровнем моря
Кронштадтский футшток и Балтийская система высот. ... История Кронштадтского футштока. Кронштадтский футшток — один из старейших в мире. ... Существуют специальные реперы для контроля положения нуля футштока.
--Для определения местонахождения любого места в Мире существуют(установлены)репера.Это хозяйство ГУГКа.
Любое созидание в Мире начинается с отсчёта -рекогносцировки-трассировки-промера-пикетажа и нивелировки местности .Используются мензола-теодолит-нивелир.
И только тогда человек может определить своё физическое место нахождения.
Понятно,что тектонические плиты Земли сдвигаются-отметки реперов тоже меняются(корректируются).Но на картах ,где отмечены Тригонометрические пункты ГУГКа,ещё с времён Картографии Ильина они обозначены. https://maps.southklad.ru/forum/viewtopic.php?t=114
Перейдём от геодезии к человеку-его сущности.
-Кто мы такие?
Что собой представляем? Что мы сотворили в этом Мире,для чего созданы на Свет?
Сегодня пересматривал хронику жизни людей,в окружении мне пришлось жить.
Как у всех-Война. На Украине-с 1939 по 1956 г.Со всеми радостями-трудностями.Как у Всех.
Это как в фильме-"Место встречи изменить нельзя."
Почти всё,что пишут-показывают-это голимое враньё.
Это как реальная жизнь Вайнеров,Говорухина,Высоцкого,Золотухина..и Вани-Промокашки.
Так как историю пишут люди-даже когда они Костомаровы или творцы Повести Временных лет.
«Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! — весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род Вселенна будет чтить».
Г.Р. Державин «Памятник»
Род Державиных восходит к одному из знатных татар, мурзе Багриму, в середине пятнадцатого века отъехавшему на службу к московскому князю Василию Темному. Один из его потомков получил прозвищ.
Гаврилы Романовича, читать он научился на четвертом году жизни. В Оренбурге он посещал школу, открытую бывшим каторжанином, немцем Иосифом Розе. Там будущий поэт овладел немецким языком и обучился каллиграфии.
Однако качеством преподавания это подразделение созданного тремя годами ранее Московского университета не могло похвастаться – учителя вели занятия как попало, а директор был озабочен лишь пусканием пыли в глаза начальству.
Летом 1764 молодой человек вернулся в полк и поселился вместе с унтер-офицерами. Это – по собственному признанию Державина – оказало дурное влияние на его нравственность, пристрастив к выпивке и картам. Тем не менее, былая склонность Гаврилы Романовича к стихотворству только усилилась. Молодой человек с азартом принялся постигать теорию стихосложения, беря за основу труды Ломоносова и Тредиаковского.
Увлечение это сыграло с ним злую шутку. Как-то раз Державин сочинил довольно непристойные стихи о полковом секретаре, волочившемся за женой одного капрала. Произведение имело в полку большой успех и дошло до ее главного героя, который обиделся и с того времени неизменно вычеркивал фамилию Гаврилы Романовича из списков на повышение.
Так как бюрократическая машина функционировала медленно, Державин отправил Андрея Романовича к Неклюдову, а сам задержался в Москве и... проиграл все матушкины деньги в карты. В итоге ему пришлось заложить не только купленное село, но и еще одно. Дабы выйти из затруднения молодой человек решил продолжить игру.
С этой целью он связался с компанией шулеров, действовавших по четко отлаженной схеме – новичков сначала притворными проигрышами вовлекали в игру, а затем «раздевали» до нитки. Однако вскоре Державину стало стыдно, и он, поссорившись с компаньонами, оставил это занятие.
Вернуть долг он так и не успел и из-за этого вновь и вновь посещал игорный дом. Фортуна была изменчива, и, когда дела шли совсем плохо, картежник закрывался в доме и сидел один в полной темноте.
Во время одного из таких самозаточений было написано стихотворение Державина «Раскаяние», ставшее первым проблеском, показавшим истинную силу малообразованного поэта.
РАСКАЯНИЕ. Г. Р. ДЕРЖАВИН
Ужель свирепства все ты, рок, на мя пустил?
Ужель ты злобу всю с несчастным совершил?
Престанешь ли меня теперь уж ты терзати?
Чем грудь мою тебе осталось поражати?
Лишил уж ты меня именья моего[1],
Лишил уж ты меня и счастия всего,
Лишил, я говорю, и — что всего дороже —
(Какая может быть сей злобы злоба строже?)
Невинность разрушил![2] Я в роскошах забав
Испортил уже мой и непорочный нрав,
Испортил, развратил, в тьму скаредств погрузился, —
Повеса, мот, буян, картежник очутился;
И вместо, чтоб талант мой в пользу обратил,
Порочной жизнию его я погубил;
Презрен теперь от всех и всеми презираем, —
От всех честных людей, от всех уничижаем.
О град ты роскошей, распутства и вреда!
Ты людям молодым и горесть и беда!
Москва, хотя в тебе забавы пребывают,
Веселья, радости живущих восхищают;
Но самый ты, Москва, уж тот же Вавилон:
Ты так же слабишь дух, как прежде слабил он.
Ты склонности людей отравой напояешь,
Ко сластолюбию насильно привлекаешь.
Надлежит мрамора крепчае сердцу быть,
Как бывши молоду, в тебе бесстрастным жить.
По имени в тебе лишь мужество известно;
А что порок и срам, то всем в тебе прелестно.
Безумная тобой владеет слепота,
Мечтанье лживое, суетств всех суета.
Блестящие в сердцах и во умах прельщенья
Под видом доброты сугубят потемненья.
Ступаю на стези и ими в тму иду.
Прелестну нету сил преодолеть беду!
О лабиринт страстей, никак неизбежимых,
Борющих разумом, но непреодолимых!
Доколе я в тебе свой буду век влачить?
Доколе мне, Москва, в тебе распутно жить?
Покинуть я тебя стократно намеряюсь
И, будучи готов, стократно возвращаюсь.
Против желания живу, живя в тебе;
Кляну тебя, и в том противлюсь сам себе.
Магнитная гора, котора привлекает,
Живой в тебе пример, Москва, изображает:
Ты силою забав нас издали влечешь,
А притянув к тебе, ты крепко нас прижмешь.
Железо как та рвет, к себе та присвояет,
В тебе у нас так жизнь именье обирает.
Отдай скорей, прошу, отдай свободу мне,
И счастия искать не льсти в твоей стране:
Не милы мне в тебе и горы золотыя;
Но токмо б избежать лишь жизни сей мне злыя
И прежнее мое спокойство возвратить,
И независимость от счастья получить.
Я сердцем и душой, мне в том сам Бог свидетель,
Нелестно что люблю святую добродетель.
-А какую Историю будем лепить мы?