Режим "изоляции" протянули аж до девятого октавиана и внезапный панда-покой скоро скоро перешагнет за первые пять месяцев - правда, город бурлит, машин куча, людей тоже - некоторые с маской под подбородоком, другие над, остальные как раньше веселы, молоды, беспечны и жизнерадостны - все открыто, светится и работает.
Тем не менее, продлили - группа риска на рукаве.
Возле конторы объявились три крупные бродячие собаки - почти дошел, когда заметил - самый дальний грелся на солнышке, второй тихонько возлежал на травке возле большого куста и спокойно, вполоборота смотрел на меня, а третий безмятежно спал под крыльцом финансового брокера.
Приглядевшись обнаружил четвертого - тот настороженно выглядывал из-за угла, хотя агрессии не выражал - просто наблюдал за нежданным гостем.
Не бойся, хорошая собака, отдыхай - обратился я к ближнему. Меня внимательно выслушали, приняли к сведению и величественно отвернулись.
Если останутся на подольше придется дружить, как-никак охрана.
Собственно, собаки сами виноваты - бросили безутешных хозяев и ушли бродяжничать - согласитесь, обратного просто не может быть, ведь люди, они такие хорошие.
На обратном пути встретил госпожу N. Всегда блистала, сверкала и очаровывала - стройная, подтянутая, ухоженная - деловая симпатичная женщина лет сорока пяти.
Сложная ответственная работа, длинная машина, успешный муж-предприниматель, заграничные шмотки, регулярные туры зарубеж, гламурный выговор, стильный макияж, пластика, все дела.
Короче, благополучие и успешность - и на тебе, передо мной стояла обрюзгшая, непричесанная, одутловатая пожилая тетка, с проплешинами, залысинами, вздутым животом, в позавчерашней футболке поверх несвежих легинсов, но главное, и это поражало больше всего, совершенно чужое лицо - сальное, неживое, отвисшее - будто отслоилось от головы и замерло в плотной мимической неподвижности, и только голос оставался прежним.
Ушла на пенсию, затараторила она, теперь дома сижу, жду пока дочь соизволит порадовать внуками, я уж ей и так, и сяк, а она рукой машет, мол не до того...
Год назад ейный муж сорвался - не пил, не пил и вдруг, как подменили - с ножом кидался на прохожих.
Слава богу, скрутили, увезли на скорой в реанимацию, а потом, как водится, психушка. Рано поздно пришел в себя и даже устроился на работу.
Потихоньку, помаленьку наладилось, и тут новая невзгода - может, изоляция так сказалась, или пенсия, а может, сущее в целом навалилось тяжелой тоской, страхом или безнадегой, поди пойми...
***
Наткнулся на интересный шахматный этюд-задачку 1906 года издания - мат в два хода за белых.
Две ладьи, слон и четыре пешки у наших, а у немцев - конь слон и две сдвоенных маленьких.
Позиция хуже губернаторской, партия безусловно проиграна и капитуляция неизбежна, но суть в другом - нужен мат в два, ни больше, ни меньше - вынь да положь.
Маты в три или четыре хода выскочили сразу - стал крутить, вертеть дальше.
Главное, специально без доски, чтоб тренировка пожилого ума состоялась, чтоб как у гениального гроссмейстера Александра Алехина, который в тридцать четвертом году вслепую на тридцати двух досках, и вдруг наткнулся на хитро-нестандартный вариант - может, подумал я, вместо положенных загонов короля бесконечными шахами, передать темп, тем самым вынудив немцев раскрыться.
Действительно, белая пешка, мирно проспавшая в порту всю партию, ходом со второй линии на четвертую, закрывала одно из двух полей, остающихся у зажатого турками черного короля, но одновременно, открывала окно для вражеской атаки слоном белого, хотя, если немцы по недомыслию не шахуют, следующим по-любому будет скрытый шах, ибо белая ладья отскоком открывала своему слону диагональ для атаки.
И это собственно был искомый мат - осталось только внимательно рассмотреть возможные ответы черных.
Три из четырех ходов ситуацию не меняли, но у черных оставалась возможность дать шах именно по открытой пешкой диагонали - а раз так, подумал умный я, это как минимум плюс один ход - то есть, на круг получается три. Не прокатит.
Глянув позицию еще раз, краешком сознания отметил, что вредный черный шах, перекрывается той самой ладьей, которая одновременно с защитой своего главкома, открывает шах слоном черному, и ушел курить не посчитав ходы.
Короче, махнул рукой, точнее - зевнул, а вернувшись с удвоенной силой, чертыхаясь и зависая в прострации принялся искать разгадку, и еще пару дней промучился зря.
Наконец не выдержав глянул ответ - Санта-Розалинда, там черным по белому было написано мое решение.
К чему так долго - запросто можно упустить важное, зевнуть очевидное и не заметить айсберг.
Отвлекся на секунду, не завершил счет, не записал, а истина, которая уже случилась и почти вылезла наружу во всей полноте и красивости, ускользнула в образовавшийся зазор - ищи, свищи.
Иногда наши образы-представления, бережно укрывая взбитой волнами пеной притомленное проседью сердце, постепенно, а может, мгновенно, обращаются лениво парящим над водой или медленными кругами восходящим к небу сладким дымом немого присутствия.
Время пить херши.