Шрам из прошлого

               
               
     Недавно  во  время  службы  в  Успенском  соборе  рядом  со  мной оказался опрятно  одетый  мужчина  лет  шестидесяти,  с   лицом  измождённым,  с  серповидным  шрамом  на  скуле.  Он  уверенно  пел  молитвы  «Отче  наш»  и  «Символ  веры».  Подумала,  что  в  недавнем  прошлом  прихожане  безмолвствовали  во  время  песнопений,  а  сейчас  знают  и  поют  молитвы.


     Вдруг  я  поняла,  что  профиль  этого  мужчины  и,  особенно,  шрам  на  скуле,  мне  знакомы.  По  окончании  службы  потеряла  его  из  вида.  Выйдя  из  церкви,  долго,  мучительно  вспоминала,  когда  и  где  жизнь  меня  сталкивала  с  этим  человеком.

     Неожиданно  перед  глазами  возник  лозунг:  «Вперёд  к  победе  коммунизма»!  Под  буквенным  текстом  изображены  парень  в  сапогах  и  девушка  в  красной  косынке,  сажающие  деревце.  А  на  фоне  этого  лозунга  страдающее  лицо  человека  с  серповидным  шрамом  на  скуле.  Да  это  же  клуб  посёлка  М.,  а  человек  со  шрамом-  Голубев  Вячеслав,  обвиняемый  в  убийстве  жены,  мой  подзащитный!


     Начало  восьмидесятых  годов…  До  суда  ко  мне  приходила  мать  Голубева,  маленькая,  худенькая  старушка.  На  ней  -  широкая  тёмная  сборчатая  юбка  и  мужской  пиджак,  голова  повязана  чёрным  платком.  Лицо  пергаментно – сухое,  скорбное.  Вячеслав – её  единственный  сын.  Со  слов  старушки,  а  так  же  из  материалов  дела  я  узнала,  что  жизнь  Вячеслава  не  предвещала  таких  страшных  событий,  как  обвинение  в  убийстве  собственной  жены,  да  ещё  при  отягчающих  обстоятельствах.  Таковыми  считались  ревность  и  нетрезвое  состояние.

      Вячеслав  женился  по  любви  на  девушке  из  посёлка  М.  Там  и  обосновался.  Построил  дом.  Надежда – швея  местной  фабрики.  Вячеслав – столяр  и  плотник.  Прожили  вместе  десять  лет.  Брак  оказался  бездетным,  но  в  семье  царили  мир,  любовь,  согласие.


     Вячеслав  находил  удовольствие  в  работе  по  дому.  Их  маленький  деревянный  домик  отличался  ухоженностью.  На  окнах  затейливые  кружевные  наличники,  в  саду – ажурная  беседка,  в  беседке – резные  лавочки,  столик -  всё  своими  руками.  Надежда  украшала  дом  внутри.  Красивые  скатёрочки,  салфеточки,  прихватки,  куколки-бабы  на  чайник.  К  супругам  любили  приходить  соседи,  знакомые.  Уютно,  чисто,  хозяева  в  добром  расположении  духа.

      Жители  посёлка  часто  приглашали  Вячеслава  на  столярные  и  плотничьи  работы.  Обязательной  частью  благодарения  была  водочка.  Незаметно  жизнь  семьи  переменилась.  Вячеслав  часто  приходил  навеселе.  Начались  ссоры.

      Однажды  Надежда  встретила  на  улице  подругу,  приехавшую  из  районного  города  навестить  свою  мать.  Поделилась  семейными  проблемами.  Подруга  посоветовала:

      - Его  надо  проучить,  сделать  так,  чтобы    он  попереживал  и  научился  тебя  ценить,  слушать.  Возьми  отпуск,  тайно  уйди  из  дома,  поживи  у  меня.  Мой  муж  в  длительной  командировке.

        Надежде  эта  идея  понравилась.  Она  оформила  на  работе  отпуск  и  уехала  к  подруге.


        Вячеслав  ни  о  чём  не  подозревал.  Его  тяготила  чёрная  полоса  в  семейной  жизни.  Он  понимал,  что  надо  бросать  выпивки.  Отказался  от  предлагаемой  бутылки,  купил  торт,  который  любила  Надежда,  и  отправился  домой.  Дома  жены  не  оказалось.  Подумал,  что  задержалась  на  работе  или  ушла  в  магазин.  Наступил  глубокий  вечер.  Надежды  не  было.  В  тревоге  бросился  к  знакомым,  соседям.  Никто  ничего  не  знал.  Звонил  в  «скорую»,  в  больницу,  милицию,  морг.  Отвечали:
       -  Происшествий  не  зарегистрировано,  в  больницу  не  поступала,  в  морге  нет.


        Ночь  он  провёл  без  сна.  Утром  позвонил  на  фабрику.  Сообщили,  что  Надежда  в  отпуске.  Каждый  день  Вячеслав  занимался  тщетным  поиском  жены  и  предполагал  самое  страшное.  Он  почти  не  ел  и  не  спал,  тосковал.  На  исходе  двух  недель  на  пороге  возник  друг- утешитель  с  бутылкой.  Вячеслав  с  ним  «расслабился».

        А  вечером  у  проходной,  куда  он  ходил  ежедневно,  встретил  Надежду.  Бросился  к  ней  радостно  с  криком:

       - Где  ты  пропадала?  Я  каждый  день  искал  тебя,  переживал,  думал  плохое  с  тобой  случилось!

       Надежда  оттолкнула  его,  видя,  что  он  снова  нетрезвый.  Гордо  вскинув  голову  в  светлых  кудряшках  и  помня  наставления  подруги,  выпалила:

       - Я  отдыхала  на  Чёрном  море.  Жить  с  тобой  не  буду.  У  меня  есть  другой  мужчина.  Уезжаю  к  нему  на  юг.


        Вячеслав  почувствовал  невыносимо  острую,  разрывающую  боль  в  сердце,  что-то  горячее  хлынуло  в  голову,  в  глазах  потемнело,  его  затрясло,  как  в  лихорадке.  Он  не  помнил,  как  выхватил  из  кармана  рабочий  нож  и  несколько  раз  ударил  жену.  Сам  он  упал  в  беспамятстве  на  землю.  Сколько  так  лежал  не  знает.  Когда  очнулся,  уже  темнело.  Рядом  лежала  бездыханная  Надежда.  Снова  упал  рядом  с  ней,  горько  плакал.  Потом  поднялся  и  пошёл  в  милицию.

        Заявил:

       -  Заберите  меня,  я  убил  свою  жену.


     Дело,  как  особо  важное  (убийство  при  отягчающих  обстоятельствах),  рассматривалось  областным  судом  под  началом  его  председателя  с  выездом  в  посёлок  М.  Обвинение  поддерживал  первый  заместитель  прокурора  области  Валерий  Ивлев.

     Поселковый  клуб  был  переполнен  людьми.  Усиленный  милицейский  конвой  провёл  по  залу  к  подножию  сцены  подсудимого  Голубева.  Руки  за  спиной  в  железных  наручниках.  Раздались  выкрики:

      -Расстрелять  его!


       Спустившись  со  сцены  в  зал,  я  подошла  к  подсудимому  для  беседы,  которая  является  обязательной  частью  судебной  защиты.  Кто-то  из  публики  с  негодованием  воскликнул:

       -А  она  ещё  защищает  его!

       Число  негодующих  стремительно  возросло.  Они  позволили  себе  высказывания,  осуждающие  и  подсудимого  и  меня.  Я  опасалась,  что  агрессивный  настрой  зала  мог  обернуться  для  Вячеслава  чем  угодно,  возможно,  и  расстрелом,  который  тогда  ещё  не  был  отменён,  как  вид  наказания.  Я  подозревала  судью  в  желании  показать  свою  строгость  народу,  жаждущему  её.  К  слову,  одна  из  судей,  приверженец  жёсткости  в   процессах,  частенько  заявляла  подсудимым:

       - Мы  вас  с  собой  в  коммунизм  не  возьмём!
Правда,  и  сама  она  в  коммунизм  не  попала.  Царствие  ей  Небесное!


        И  так,  вернёмся  в  судебное  заседание.  Я  смотрела  изучающе  на  прокурора.  Благополучный  молодой  человек  в  синем  прокурорском  мундире  с  погонами,  увенчанными  крупными  звёздами,  казался  напрочь  лишённым  эмоций.


        А  там  внизу  у  подножия  сцены,  на  которой  располагался  суд,  в  окружении  конвоя  этот  бедолага  подсудимый,   несчастный,  жалкий,  потерянный,  исхудавший,  исстрадавшийся  человек.  За  его  спиной  через  два  ряда  -  его  мать,  в  чёрном  платке,  с  лицом,  обращённым  в  пол.

        На  основании  материалов  дела  я  была  убеждена,  что,  Голубев  в  момент  преступления  находился  в  состоянии  сильного  психо-эмоционального  возбуждения,  аффекта.  За  действия  в  этом  состоянии  закон  предусматривает  более  мягкую  ответственность.

        Перед  выступлением  прокурора  и  адвоката  суд  объявил  перерыв.  Я  подошла  к  Голубеву,  предложила  продумать  содержание  его  последнего  слова,  обратить  внимание  суда  на  глубокое  раскаяние,  состояние  аффекта,  явку  с  повинной  и  просить  о смягчении  наказания.

        Прокурор  холодно  произнёс  свою  речь,  категорически  отрицал  состояние  сильного  нервного  возбуждения  в  действиях  Голубева  и  просил  суд  определить  наказание  в  14  лет  лишения  свободы.

       Моя  речь  была  излишне  страстной.  Я  попросила  суд  переквалифицировать  действия  Голубева  на  более  мягкую  статью,  предусматривающую  ответственность  за  действия  в  состоянии  аффекта.

       Предоставили  последнее  слово  подсудимому.  Голубев  заявил:

      -Я  не  хочу  без  неё  жить.  Прошу  меня  расстрелять.

       Я  содрогнулась... Мне показалось, что все  мои  усилия  насмарку!

 
       Огласили  приговор:  12  лет  лишения  свободы.  Вячеслав  выслушал  его  совершенно  безучастно.


       Прошло  лет  двадцать.  Проживая  в  другом  городе, я приехала  в  областной  центр  и  зашла  в  гости  к  бывшей  сотруднице.  Вспомнили  многих  знакомых.

         Спросила:
 
        - Как  поживает  Татьяна  Фадеева?  Я  давно  её  нигде  не  встречала.  Она  была  мне  симпатична,  когда  мы  «выступали  на  разных  сторонах  баррикад».- Я  имела  в  виду  одну  из  сотрудниц  городской  прокуратуры.

        -  А  разве  ты  не  знаешь,  что  она  умерла?

        - Молодая,  цветущая  Татьяна  умерла?  Что  случилось?

        - У  неё  была  очень  сложная  любовная  история.  Она  оставила  своего  мужа  Виктора  Фадеева,  который,  ты  помнишь,  работал  в  Областном  УВД,  и  стала  сожительствовать  с  заместителем  прокурора  области  Валерием  Ивлевым.

        -  Как!?  С  этим  твердокаменным  Ивлевым?!-  воскликнула  я,  вспомнив  его  в  роли  обвинителя  по  делу  Голубева.

        Ирина  Михайловна  продолжала:

       - Не  знаю,  насколько  он  твердокаменный,  но  перипетий  судьбы  не  выдержал.  Оставленная  им  законная  жена  постоянно  писала  на  него  жалобы  во  все  партийные  и  прокурорские  инстанции.  Муж  Татьяны,  Виктор,  не  мог  смириться  с  потерей  жены.  Поговаривают,  что  однажды  он  подстерёг  Ивлева  у  здания  Прокуратуры  и  выстрелил  в  него  из  служебного  пистолета.  Слегка  задел.  Уголовное  дело  замяли.  Но  история  стала  достоянием  гласности.  Оба  лишились  должностей  и  были  уволены  из  органов  по  инициативе  администрации.  Татьяна  уволилась  по  собственному  желанию  и  стала  работать  в  нотариальной  конторе.  После  всех  громов  и  молний  продолжала  жить  с  разжалованным  Ивлевым.  Но  его  бывшая  жена  не  оставляла  их  в  покое.

       Он  же  в  рассвете  лет  и  карьеры  оказался  не  у  дел.  Длительные  и  сложные  переживания  привели  его  к  печальному  концу.  В  сорок  восемь  лет  с  ним  случился  инсульт.  Долго  был  прикован  к  постели.  Не  спасли,  скончался.  Татьяна  умерла  через  два  года  от  тяжелой  болезни.

       История  меня  ошеломила.

      - Да,  все  мы  под  Богом  ходим  и  те,  кто  без  мундиров,  и  те,  кто  в  мундирах.

       Ирина  Михайловна  продолжала  меня  удивлять:

      - А  знаешь,  кто  вторая  жена  Виктора  Фадеева?  Помнишь  Марину  Коченкову,  которая  работала  в  промторге,  была  судима  за  присвоение  денег  от  продажи  с  базы  импортного  мебельного  гарнитура  во  времена  дефицита?

       - Да,  величественная  такая,  хорошо  одетая  женщина.

       - Так  вот,  на  ней  и  женился  Фадеев  после  её  освобождения.  Он  был  следователем  по  её  делу.


       В  каком  эмоциональном  вихре  оказался  Ивлев,  которого  я  подозревала  в  отсутствии  человеческих  эмоций!  Какое  сближение  судеб  подследственной  и  следователя!  А  Голубев выстоял!  Интересно,  какая  была  бы  у  него  реакция,  знай  он  печальную  жизненную  историю  и  бурные  страсти,  захлестнувшие  его  обвинителя.

       Думаю, Голубев  помолился  бы  за  него.

       Для каждого судьбой изобретён свой Меч Фемиды. Кого-то ранит он, оставляя шрам. Кого-то убивает...