или
О НЕИСТРЕБИМОМ ЧАЙНОМ ГРИБЕ,
О ДАРЕНОМ ОДЕКОЛОНЕ,
О ЗАКОНАХ ТЕРМОДИНАМИКИ
И НЕОБЫЧНОЙ СУДЬБЕ ФИНСКОГО УНИТАЗА
* * *
Я из Страны Советов, давать советы по любому поводу мне - как дышать.
У родного брата я до поры до времени пользовалась неограниченным авторитетом. Он следовал моим советам, и путь его Дао был цельным и совершенным. Но два, только два неверных шага (не сами даже, а их последовательность) изменили все сразу и бесповоротно. Ли вступил в конфликт с ци и был повержен грубой материальностью мира.
Все по моей вине.
Не то чтоб я злоупотребила доверием брата.
Всего-то пренебрегла законами физики -
на том все и кончилось.
На солнце обнаружились пятна,
я - оказалось, - могу ошибаться.
Кредит доверия исчерпался.
Сердиться на нас никто не мог - очень уж смешно все получилось.
Начать с того, что мы остались одни на хозяйстве. Бабушка уехала к тете Соне.
У нашей бабушки была старшая сестра, которую она - младшая, но гораздо более толковая, - опекала.
Предполагаю, бабушка иногда тихонько говорила брату про меня:
Видишь, какая она?
Никогда не повзрослеет.
Будешь ей помогать, как я Соне.
Мы тетю Соню недолюбливали. Она была самоуверенная зануда, говорила много и нелогично, и требовала от мира немедленного повиновения. Не в нее ли я удалась, в самом деле?
А брат как раз в бабушку...
В опеке никто из нас не нуждается.
Мы оба не склонны опеку терпеть,
И благополучно сосуществуем,
в дружбе и согласии,
каждый в своей среде,
как - мечтали бы но фиг у них получится -
Журавль и Синица,
или Стрекоза и Муравей,
или даже Слон и Моська.
Уезжая, бабушка оставила список желательных добрых дел, нежелательных недобрых и несколько категорических предписаний. Среди прочих - уход за чайным грибом, мерзкой амёбой, живущей в просторной банке.
На широком кухонном подоконнике бабушка вечно колдовала с двумя огромными стеклянными сосудами. Один - любимый: толстый бочонок с длинным узким горлышком, обмотанным многослойной марлей
В нем созревала пьяная вишня,
ее томный аромат сводил с ума стаи дрозофил.
Они ползали, плясали и кажется даже песни пели
над непреодолимой марлевой преградой.
В другом - стеклянном цилиндре вовсе без горлышка - жил чайный гриб. У него было лицо несвежего утопленника, по краям клубились кружева будущих грибов - их бабушка аккуратно отсаживала в баночку, и как подрастут - дарила подругам - она их называла приятельницами. Самая говорливая из ее приятельниц когда-то принесла в наш дом такую грибную детку,
которая быстро выросла в противную животину,
полоскалась на нашем подоконнике
и из странных ингредиентов производила странного вкуса напиток,
якобы полезный для растущих и стареющих организмов -
для нас с братом и бабушки.
И вот эту-то бледную немочь нужно было регулярно промывать и подкармливать, чай сцеживать и - даже продолжать не хочется - мы должны были его пить.
Чего мы конечно делать не собирались.
Была охота.
Невольник не богомольник -
так сама же бабушка говаривала.
Она была сторонником всяческих свобод...
... за исключением гастрономических.
Промывать гриб следовало нежными движениями и - Бже упаси - не под краном. После того как мы пару раз пропустили процедуру умывания - каждый понадеялся на другого и все подвели, - я решилась, открыла слабую струйку холодной воды, перевела дух и взяла в руки склизкую резину. Гриб подло выскользнул и ляпнулся в раковину. Мы вступили в борьбу, в которой я конечно победила, слегка помяв противника. Никто не знал будущего - ни мы, ни страдающий гриб. Краешек у него надорвался, и мне стало стыдно. За это я решила накормить его получше -
Это было похоже на Олимпийский огонь. Он бледно и ровно пылал в белоснежной чаше. Мы залюбовались и немножко поговорили о теории флогистона. Флогистон жил беззвучной прекрасной жизнью, неоново светясь на расстоянин вытянутой руки.
Зато папин начальник с тех пор заходил к нам, как себе домой. Переступал порог и, едва войдя в первый коридор, начинал смеяться. Дрожащими руками вешал пальто. На шатких ногах валился в кресло в прихожей. Со слезой в голосе просил: ну, покажи мне его. Распахивал дверь, смотрел, задыхаясь от хохота, обнимал нас с братом за плечи и говорил:
-- Ах хорошо! Я у вас просто душой отдохнул. Спасибо, ребятки.
Надевал пальто и уходил восвояси.