Как писать?
Почему бы не поразмышлять? Что казалось проще,- положи перед собой азбуку, и начинай составлять из букв слова, из которых потом строчки сложатся. Комбинация из буковок бесконечная, двести ли тысяч слов есть, миллион ли, но запас слов у всех разный. Кто-то обходится тремя десятками, кому-то и сто тысяч мало, чтобы выразить себя.
Существует ли начальный толчок, разжигающий творческое воображение - у каждого, наверное, своё представление. У каждого первая строчка складывается по-своему. Но случай играет роль, даёт толчок к внезапно возникшей интересной мысли, которая становится ведущей. Ты не думаешь её, но она как надоедливый комар зудит, толчётся над головой, вонзает жало и тебе хочется почесать это место, зуд тянет писать. Ещё не знаешь о чём, как.
Художественное произведение - это поступок, проявление ума, сердца. Необходим талант. Личность пишущего не на последнем месте.
Творчество не желание получить сиюминутное признание. Мастерство не есть лишь сумма усвоенных литературных приёмов, овладение техникой. Эта важная часть, но не основная. Мастерство - знание своих возможностей, то есть сильных и слабых сторон своего творчества, жизненный опыт, умение использовать его, это умение, зачастую, на уровне подсознания.
Жизненный опыт - это накопленный багаж, твоя биография, твои встречи, разговоры с разными людьми, твоё удивление виденным, радости, горечь потерь, поворотные моменты. То есть, до какого-то момента к тебе внутрь, как в склад, закладывают и закладывают впечатления. Дверь постоянно открыта: валят или валится всё скопом, не понимаешь, зачем, пригодится или не понадобится - об этом не думается. Когда накопилось определённое количество, назовём, эмоций, размышлений, наблюдений, ты должен дорасти до состояния, чтобы это стало отправной точкой твоего будущего героя. В первую очередь ты, как литератор, должен дорасти до чувств и поступков, облечь это в мысли своего героя. Тут вот, принуждать себя сразу садиться и писать, нельзя. Тут начинается работа на подсознательном уровне, происходит отбор, работает какой-то механизм. Должно и настроение совпасть, и состояние должно появиться, при котором не писать - невозможно.
Мастерство - это и литературный вкус. Вкус - мера таланта. Это умение соразмерять все компоненты своего произведения. Много ведь таких литераторов, которые прекрасно судят о чужих вещах и не могут объективно оценить своё.
И не менее важное,- это пишущему нужно хорошо знать предмет, о котором он пишет. Воображение должно отталкиваться от реальности.
Вдохновение - бог знает, когда оно придёт, и приходит ли в понимании этого значения. Как объяснить смену настроения? Как объяснить, что такое вдохновение? Работа, которая спорится, которая приносит удовлетворение - вот основа писания. Назвать это вдохновением, или как-то иначе,- лишь бы писалось!
Подлинное мастерство отличается от простого умения складывать слова в предложение - художественностью. "Чуть-чуть", но отличие. Художественность всегда раскованна, не терпит шаблонов, неповторима, создаёт незримые токи. В художественном произведении - мысль, образ, стиль, язык гармонично сочетаются.
Теоретически я не могу объяснить, откуда и что берётся. Опыт больших писателей, с которыми сводила судьба, для меня ничего не значит. Пробовал вести записные книжки, что-то записывал, но толком это не пригодилось. Ритм фразы в записной книжки не тот, настроение совсем другое, время записи ушло, угол зрения на тот или иной факт поменялся. Свет не под тем углом, другие факты стали определяющими. Для меня трудно определиться с фамилией. Почему-то сразу укладывается, что фамилия должна быть на определённую букву, и пока чётко фамилия не всплывёт, нет движения. Можешь исписать страницу с именами и отчествами, а ясной фотографии героя нет, не складывается образ. Хотя всегда отталкиваюсь от определённого человека, с которым общался. Да, что-то характерное выписываю, какие-то особенности, только ему присущие оговорки, отметины, то или иное движение. Мелочи нужны, они характер подчёркивают. Но заранее, по отдельности, биография героя не складывается.
Мне очень важно задать ритм моей прозы. Это для меня настолько важно, что никакого движения вперёд нет, пока не выпишется первая страница, первая глава. Первая строчка не должна быть проходной. Она несёт основную нагрузку. Такая манера - тяжёлая кара, неведомо кем на меня обрушенная.
У каждого есть свои секреты. Они необходимы. Я пишу "наугад", бесшабашно. Сажусь утром за стол, в голове пусто. Читаю написанное ранее, не получается зацепиться за слово ли, предложение, карабкаюсь по тексту вверх, где-то всё одно мой сегодняшний ритм наложится на ранее написанное и, вклинясь в текст, я напишу свою норму. Да, надо заставлять себя писать, писать ежедневно.
Что для меня важнее,- наиболее полно высказаться, излить свои чувства, своё состояние в тот или иной момент, освободиться от накопленных эмоций, или представить определённого читателя, писать в угоду ему? Мне нужно исписать себя. Так как найдётся тот читатель, которому. всё написанное мною, ляжет на сердце. Возникнет отклик. Всем угодить нельзя. Это не кокетство, что вот я какой-то особый.
В своём творчестве я никогда не руководствовался какими-либо теориями, да и где мне было нахвататься теорий, если порой жизнь загоняла в такие углы, где простой карандаш 2Т для того чтобы сделать контрольную по начертательной геометрии, мне вертолётом привезли. Ни библиотек, ни творческого общения. До всего доходил сам. Но читал всё, что попадалось под руку. Писатель должен читать. Много читать. Заложила природа потребность писать - пиши, как подсказывает интуиция. Из-за этого я теоретик никакой.
Кстати, я единственный, наверное, писатель, которого силком, без экзаменов, тащили в Литературный институт после 8 Всесоюзного совещания молодых. "Только напиши заявление". Не написал. Миссия такая - исписать себя. Какой есть, такой и есть. До сих пор не понимаю, зачем учился в Политехническом, зачем получил профессию инженер-строитель? Чудно. Многое в жизни непонятно. Первую повестушку написал в восемнадцать лет, первый рассказ напечатали, когда мне было за тридцать. Таковы были условия жизни.
Термин, применённый мною - ритм прозы, конечно же на самом деле - это неповторимая интонация автора. Музыка прозы. Если нет этой самой музыки - проза никуда не годится. Интонация определяет неповторимость автора, подлинную его художественность. У каждого автора она своя и не обязательно одинаковая для всех его произведений. Нет одинаковых писателей. Каждый пишет своим слогом. Что удивительно, когда выходил первый сборник моих повестей, редактор Немченко заменил несколько слов в абзаце, время было антиалкогольное, о водке никаких упоминаний не должно было быть, так эти строчки и сейчас режут мой слух. Они правильные, но не мои. Могу сказать, в мой текст никто не влезал. Убирали лишние запятые, кои я ставлю по своему усмотрению. придерживаясь своему ритму, но ни одного слова никто не переставил.
Как возникает интонация, наверное, в тот момент, когда понимаешь, о чём будешь писать. Она начинает звучать в ушах. Она заставляет написать первое слово, первую строчку. Если ничего не зазвучит, браться за перо бесполезно, тягомотина выйдет. Поэтому, повторюсь, мне важно выписать первую страницу.
Откуда берутся слова - честно, не знаю. Человек рождается или глухим к слову, или со способностью слышать. Большое значение имеет место где родился, местный говор, культура, традиции. кто находится возле тебя. Мне повезло, родился в углу, где разнообразнейший был говор, евреи, поляки, белорусы. Три тысячи лет в Усвятах не замирает жизнь. Род тянется от племени кривичей. Крови понамешано во мне всякой.
Интонация - построение фразы. Кто-то любит рубленую, короткую. Кто-то певучую. Кто-то пишет длинно. Методом проб и ошибок находится своя интонация. Надо только искать. Всегда искать.
Итак, убеждён, что по какому-то единому плану и какой-то чудодейственной программе можно обучиться многим наукам, но создать художественное произведение нельзя. У каждого писателя есть своё видение предмета, вырабатываются свои творческие приёмы. У писателя должна быть биография. То есть, приход в литературу начинается с познания жизни. Мне много пришлось поездить, походить по земле, встречался с разными людьми, сталкивался с различными обстоятельствами жизни - и горестными и радостными. Никогда не был просто наблюдателем, всегда участвовал в том или ином процессе. Писателю нужна позиция.
Моё писательство началось где-то в классе пятом-шестом, когда я почувствовал красоту слова. Откуда пришло это, не знаю. Нет, я не писал стихов, не стряпал в школьных тетрадях романы. Но я мог по несколько раз перечитывать один и тот же абзац в книге, одну и ту же строку, перекатывать во рту понравившееся слово, как камень-голыш, обкатанный волной. Скорее всего, это возникло при чтении сказок, кои я перечитал все. Всё, что было в наших библиотеках моего маленького городка.
Я всегда был независимым. Маленькие городки, так называемая провинция - это почти полное отсутствие какой-либо литературной среды, ледяное равнодушие к твоему творчеству, а порой и презрение. Мне повезло, что учителем литературы была замечательная женщина - Ульяна Яковлевна Петрова. То, что я никогда не писал сочинения на темы образ Катерины, партия и народ едины, портреты, роль кого-то в чём-то, она нисколько этим не была обеспокоена. Я писал на свободную тему, выкладывал свои мысли. Учительница всегда отмечала мою писанину, но один на один говорила, что так думать можно, но выносить на люди опасно, можно жизнь сломать себе.
Хочу сказать, что и отец, и мать прошли жернова сталинских репрессий тридцатых годов прошлого века. Мать была в ссылке, она из семьи лишенцев, сидела в лагере. Отец двадцать лет, до 1956 года был под наблюдением НКВД, КГБ. Каждый день ждал ареста. Чемоданчик с необходимым всегда стоял наготове в кухне на шкафу.
В семье не хранили никаких фотографий, никаких записей. Хотя по материнской линии род тянется от племени кривичей и за сотни и сотни лет что только не понамешено в нас. И кровь польской родовитой шляхты, ветвь князей Потоцких, и кровь, несущих особую миссию. евреев, и белорусская кровь, и кровь русичей. Одно это что стоит. А восемь человек родственников, которые прошли бериевскую мясорубку?
В детстве мы ничего этого не знали. Я чувствовал себя свободным. Ляпал всё, что приходило в голову. В восьмом классе учитель истории записал меня "во враги народа". Приставленный к груди палец, эти страшные слова, проделали переворот.
Я оказался как бы выброшенным из стройных рядов строителей коммунизма. В комсомол не принимали. Но я несмотря ни на что наполнял свой внутренний мир.
Где-то в девятом классе, слушая передачу по радио о Маяковском, мой шлюз открылся. Написал первое стихотворение. Стихи писал чудные, стихами они были только в моём понимании. Никаких-то ямбов и хореев я не придерживался, я об этом просто не знал. Писал белые стихи. Без рифмы. Придерживался своего внутреннего ритма.
Уже в эти годы можно было читать Есенина, всю литературу серебряного века. Я читал, но это ничего для меня не дало. Писал, как душа хотела. Когда же полезла рифма, понял, что я не поэт. Вот одно из первых рифмованных стихотворений.
Обкусанное молниями,
Робко из-за туч,
Солнце сквозь прореху
Выкинуло луч.
Луч спустился в лужу
На ветвяных косах
Солнечное кружево
Разбросал. как смог...
С маленьким котёнком
Искупался в росах,
А у Альки в косах
Звёздочку зажёг.
Начал писать зарисовки, детские наивные рассказы. В восемнадцать лет сляпал первую повестушку "Дневник особенного типуса". Учительница отправила его в консультацию при Союзе писателей СССР. Оттуда пришёл ответ, что В. Боков, и В. Аксёнов пишут лучше.
Можно накопить сумму приёмов, но так ничего и не сделать реального. Можно родиться поэтом или прозаиком, но так и не стать им. Талант нуждается в постоянном пополнении своих ресурсов. Это происходит только тогда, когда тот же поэт или прозаик живёт активно, его дарование не разменивается на мелочи.
На чём держится интерес читателя, во-первых, на остром сюжете, но не только на этом. Важна новизна материала. Незнакомая жизнь, незнакомые люди, незнакомая обстановка - путешествия, быт неординарных личностей, столкновение ситуаций. В неменьшей степени, интерес подогревается высокой степенью художественной изобразительности, соединённой с правдой жизни, с тонким и глубоким проникновением во внутренний мир героя.
Только тогда читатель не только видит героев, но и чувствует их характеры, герои становятся родными, выразительность и правдивость во всём - в поведении, в разговоре, в ходе мыслей, желание героя, становится и желанием читателя.
Можно попытаться написать, как написано у большого писателя, но написать "как", обычно не получается, не выходит. Подобное надо писать лучше. Чуть хуже - вялая, серая муть, никому не нужное творение.
Идея, которая заключена в произведении, может быть старой, но она должна по-своему преломиться в сознании того, кто ею пользуется. Она должна обрасти новыми мыслями, она должна необычно сочетаться с другими идеями.
Есть утверждение, что истинное искусство общедоступно, каждый поймёт и оценит. Бред. Каждый в одном и том же оценивает только часть, небольшую часть. Один - одно, другой - совсем иное, в большей степени, в меньшей - не важно. Третий отметит совсем неподобающее.
В десять лет очаруешься одним действием, в пятнадцать начинаешь понимать смятение и страдания, в двадцать примешься сопереживать. Речь не только о возрасте, но и о душевной восприимчивости. Она разная.
Зачастую, открываешь книгу. На странице абзац - тире, абзац - тире. Страница за страницей идёт прямая речь, идет разговор. О чём он? Характеризует он говорящих, передаёт мысли, движет сюжет? Объясняет события? Увы. Разговор идёт как в бытовой жизни - разговор ни о чём. В литературном плане - это болтовня. Никакого содержания, обиходные слова, конечно. они важны и нужны в быту, но совершенно пусты для постороннего слуха.
Герои говорят много, охотно, со стенографической точностью и щедростью, но, за редким исключением, ни о чём.
Другая крайность, когда реплики подаются как особое блюдо - смотрите, любуйтесь. Всё глубокомысленно, с подтекстом. Герои изрекают, кокетничают. Учёный и пастух говорят умно, пастух пыжится философствовать. Это чистой воды литературщина. Безвкусица. В обыденной жизни все говорят обыденно, весьма просто.
Фигура героя не должна быть условной, бесплотной. Некий герой никогда не способен вызвать сопереживание. Как бы ни снисходило что-то на него, как бы озарение счастья не пронизывало, анонимный герой в сознании не задержится. А как иначе, если его, героя, не видно?
Иногда автор заставляет любоваться читателя тем, чем любуется сам. Но его любование оставляет читателя равнодушным. Автор высказывает свои симпатии и антипатии, а нам "по барабану", в лучшем случае, умом поймёшь, а на сердце ничего не отложится. Это - умышленное отношения автора к своему герою. А герой нам вовсе не приглянулся. Читатель судит о герое по главной его сущности: по уму, по честности, по отношению к женщине Странная штука - недоверие к герою. Авторские позывы к мнительности, к недоверию, желание уберечь от сквозняков жизни - всё дело в образе. Чем худосочнее, схематичнее образ положительного героя, тем больше возни он около себя требует.
Что бы ты ни писал - рассказ, повесть, роман, очерк, эссе,- в центре внимания всегда человек. Его характер, его поступки, его слова, его, то что мы называем, душевный мир. Герои условно делятся на положительных и отрицательных. В школе упор всегда делали на "положительного" героя. Уж какими качествами только ни награждали,- икона, златой сосуд. На стенку в рамку, и любуйся. Положительному герою только благородные порывы, говорит он - изрекает истины. Трудности - он их преодолеет. Он весь в борьбе, он не стяжатель. Работа и ещё раз работа. Семья на втором плане. Детей он только делает, по остаточному принципу, если позволит руководство. Он не ходит в уборную, он не знает, что такое баня, как открывается дверь в магазин. Жена при положительном герое, как что-то безликое. Она смотрит в рот. У неё нет своей жизни. Она растворилась, сделалась тенью.
Отрицательный герой - полная противоположность. Мрачный тип. Два слова связать не может. Пьяница. Хапуга. Прыщеватое лицо. Семейные трусы носит до колен.
Ложь и там, и там. Ходячую икону встретить в жизни так же трудно, как и найти золотой самородок. Нет их, на сто процентов, положительных. И извергов, на которых клеймо ставить некуда, мало. Восхищение и полное отрицание ходят рядом.
Если автор искусственно поделил героев, это не значит, что кому-то не понравится отрицательный тип. Не внешний портрет решает, кто есть, кто, а внутренний облик.
Писатель становится писателем, когда научится писать женщину. Это самое сложное. К чувству любви на страницах книги читатель более строг, чем к проявлению такого же чувства в жизни. Если писатель будет опираться только на свой опыт любовный, житейский, он и десятой доли героя не раскроет. Всегда отталкиваешься от слышанного и воображаемого. Надо выработать привычку фиксировать в своей памяти житейские мелочи, уметь домысливать. Это расширяет границы представления о жизни. Опираясь на представления, включается воображение. Без воображения нет художника.
Зачастую можно слышать, а вот у этого написано так, а этот судит так-то. Бог с ним, кто, как судит. Отталкиваться нужно от жизни.
Правда жизни в художественном произведении - это обязательное соединение реальных событий, фактов с творческим домыслом. А иначе никак не связать. Конечно, в жизни всё бывает, разве только деревья вверх корнями не растут. Меня всегда учили, что правда жизни отличается от литературной правды.
Что-то я всё о скучной прозе, да о скучной прозе. А ведь приходилось участвовать и в поэтических семинарах. На Всесибирском совещании в Новосибирске, на Всесоюзном московском, в Тюмени. И всегда разговор заходил о личности поэта. Поэт должен быть личностью. Интересной, сложной, подчас, противоречивой. Он должен чувствовать своё время, быть гражданином с обострённой совестью. Вообще, у всех пишущих должно быть развито чувство справедливости. Поэт - концентрация интеллигентности с тремя со - сочувствие, сопереживание, сострадание. Совесть больная - вот отличие большого поэта от просто пишущего стихи.
В каждом настоящем поэте должен жить критик. Ты должен не только тонко разбираться в чужих стихах, но и в своих видеть достоинства и недостатки. А иначе не изжить плохизм.
Одно подчас смущает, слушаешь иного поэта, с каким сарказмом, тонкостью, иронией, какие оценки выставляет более молодым и начинающим собратьям по перу, и как не может применить то, что говорит другим, к себе. Чужое он мерит одной меркой, своё - другой.
Иным поэтам кажется, что всё, что выходит из-под их пера - прекрасно. Для них свои стихи, как дети для родителей, хороши.
В стихах всё является главным и решающим - не только сама тема, сюжет, арсенал поэтических средств, но и позиция, взгляд. Секрет проникновенности стихотворения,- когда автор пробуждает сокровенные чувства. Как Есенин.
Я считаю, что лучшее время для письма - утро. Ты с вечера заготовил сырьё в голове, оно отлежалось,в порядок сложилось. Не забита голова новостями, глаз не потерял остроту от мелькающего экрана телевизора, гламур не потопил ощущения.
Вообще-то, как кому. Кто-то пишет ночью, кто-то днём. Главное, писать надо. Писать.
Поэту нужна записная книжка. Схватил образ-записал, рифма пришла в голову - на карандаш её, слово необычное - туда же. Перечитаешь потом слово - восстановится впечатление, впечатление родит строчку.
Любое неточное слово в стихотворении, небрежность, путаная мысль, хорошее стихотворение опускают до просто написанного в условном распорядке. Кто-то скажет, не всё ли равно, как выражена мысль, в каком порядке расположены слова? Главное, смысл передан. Увы! От малейшего изменения точности слова меняется и смысл сказанного. Не может поэт применять слова приблизительные по смыслу. Надо искать точное слово.
Бракованная строчка получается от неточного слова, приблизительно выражающего то, что хотел бы сказать. Неточное слово -неточная строка, фраза, с которой ведётся стихотворение. Не должно быть проходных строчек.
Стих не есть рабская зависимость от размера. Размер - волнение автора, переживание, ритм сердца, желание написать лучше.
Стихотворение не должно быть вне времени.
Сейчас много мелких стихов, незначительных по интересам. Порхают мотыльки, стрекочут кузнечики, сверкают сосульки. Поэтессы стонут подобно гагарам о любви. И в сорок лет, и в четырнадцать. Им хочется любить. Кто запрещает? Люби. Но пиши не вообще о любви, а себя покажи в любви. Сплошь общие слова, вздохи.
Стихи иных - это бытописательство. Дымятся трубы, колодец, речушка. Словно задана цель показать, что вокруг, а где трагичность жизни, где счастливое удивление, где преодоление одиночества, где поиск родной души, где, наконец, пронзительное настроение?
Позиция автора - направленность стихотворения. Чтобы защитить добро, нельзя быть самому беззащитным и сговорчивым. Надо оставаться самим собой.
Мне кажется, что до бесконечности нельзя эксплуатировать одну тему. Получился любовный стих - и пошла вереница подобных стихов, лепятся, как пельмени. Сплошные повторы. Автор гордо заявляет, что он писака одной темы. Кто-то - любовной, кто-то огородно-листочной, кто-то - упивается рыбалкой. Умиление меня бесит.
Поэт, на то и поэт, он фиксирует мгновенные изменения. И в сознании, и вокруг.
У многих не хватает дыхания на всё стихотворение, концовка смазана, упрощена.
Рифме нужно уделять должное внимание. Недопустима приблизительность. Короткое стихотворение,- так и каждое слово должно быть отточено. Неудачная рифма раздражает слух.
Иногда открываешь книжку стихов, или просто подборку прочитаешь, и после прочтения остаётся ощущение, что не хватает чего-то главного, тех стихов, которые определяют автора, как человека, как поэта. Все стихи сделаны, тут уместно написать это слово, именно сделаны, профессионально. Трудно придраться к каким-то строчкам, рука, как говорится, набита, гладкопись, а ни одной пронзительной строки, ни одной запомнившейся детали. Нет распахнутости души, нет порыва. Ну и что, что рифма уместная, что ритм не сбит? Мысли - общеизвестные, расхожие, словно взятые напрокат. Созерцательность. Ни грамма характера. Особенно это касается любовных стихов. Где нет никаких чувств, кроме ахов.
А ведь за настоящими стихами много чего стоит: и природа, и Родина, и любимый человек. И романтическое чудо, для объяснения которого нужны особые слова. Никак не многословье.
Как тут не сказать, что писание стихов на потребу выливается в ремесленничество. Попытка кому-то угодить, понравиться - это всегда крах стихотворения. Не риторично, не голословно, а предметно и зримо должны строчки ложиться.
Сейчас пишут много стихов на литературные темы - стихи о Музе, стихи о стихах, об Ахматовой, о Петрарке, перепев пушкинской Натали, перепев строк Бродского и Пастернака. Авторы стремятся показать, что они читали, не лыком шиты. И ведь такие стихи не переосмысление своего представления, а вторичность ощущения. А автор в таком случае где? Что, его жизнь не интересна? От себя надо отталкиваться, от своих ощущений.
Не дай бог прочитать обращение иного начинающего поэта к давно умершему известному поэту - снисхождение, чуть ли не похлопывание по плечу. Человек пока ещё никто, ставит себя вровень. Зачем?
У каждого своя жизнь, своя биография, маленькая, но она своя, свой круг общения,- вот на что опираться нужно, это скажет намного больше, чем стихи на литературные темы. За стихотворением должна быть судьба человека, его характер.
Некоторые поэты эксплуатируют сюжет, делая несколько стихотворений на одну тему. Понимаю, что они ищут наиболее сильный вариант, но когда эти варианты один за другим прочитываются, так и хочется сказать: "Остановись на чём-то".
Легче писать стихи описательного характера, чисто пейзажные зарисовки, можно добавлять одну за другой детали, удариться в риторику, перепевать свои наиболее удачные стихи, то есть ходить по кругу. Нравиться. И только переизбыток впечатлений может приоткрыть глаза, вырвать из наезженной колеи.
По бытовым деталям, по настроению, по словарю можно определить, кто есть, кто. По точным ощущениям начинается отличие одного поэта от другого.
В стихах должны быть использованы разговорные интонации. Ощущения должны быть разнообразными: гнев, радость, восторг, горе. Должна быть публицистическая страсть, дерзость, гражданская позиция.
Должна, должны...Что-то много взваливаю на плечи поэта этих "должны". Поэт должен передать свои ощущения ко всему происходящему, вот и всё.
Поэт должен жить интересами народа, понимать время, впитывать культуру, широта интересов - безгранична, совесть должна болеть, критически относиться к тому, как написал, о чём написал. Поэт - свидетель мгновений, только он, в нескольких словах, может эти мгновения запечатлеть.
Когда начинать писать? А когда жизнь призовёт. Когда потребность возникла. Когда без этого нельзя. Но надо понимать, что шишек свалится намного больше, чем похвалы. Как мне говорили: "Можешь не писать - не пиши. Меньше разочарований. Взялся писать- не жди похвалы. Пиши. Не ной, что не хватает времени, что мешают дети, что нет денег ".