Был чудесный летний день, и они всей семьей пошли гулять в Фестивальный парк. Он был так с любовью и со вкусом оформлен к недавнему фестивалю молодежи, как иногда делаются вещи на выставку. Этакий выставочный образец – вот как мы умеем, но не хотим. Здесь были чудесные деревянные паровозики, горка, крепости, непременные песочница и качели, и даже домик для голубей. Не парк, а оазис мира и добра в большом и шумном городе.
В парке было много старых деревьев, кряжистых и могучих, видевших много на своем веку, – это был остаток Лазаревского кладбища, о котором писал в воспоминаниях Давид Самойлов, выросший неподалеку на площади Борьбы и наблюдавший его из окон своего дома.
День был сказочный: сквозь густые кроны бликами пробивалось солнце, – игра света и тени, причудливая мозаика пронизанных светом листьев уносили душу в чудесное зазеркалье, в детство. Их старшие мальчишки – Коська с Мишуткой – с упоением принялись исследовать канаты, стенки и подвесные мостики. Маленький Игорек с восторгом управлял паровозиком. Счастливые лица увлеченных игрой детей, птичий гомон, цветы – вся эта щедрость мира вдруг нестерпимо нахлынула на нее, и она заплакала.
– Ты что? Что с тобой? – испугался он.
– Ничего, это от счастья. Ведь это и есть счастье, когда мы все вместе, здоровы и такой чудесный солнечный день, такая безмятежность.
Потом было много всего: и радости, и горя, – но этот день, эти секунды нестерпимого счастья она запомнила на всю жизнь.