В повести «Земной рай» говорится о том, как заядлый атеист Юдин под эгидой безбожного руководителя фирмы «Астрал» Смолова распространяет по торговым точкам, как средство борьбы с Православием, суеверную литературу. Он пытается и сына Глеба втянуть в свое греховное дело. Но тот, формально помогая отцу, вдруг начинает интересоваться Библией и намеревается посетить собор, куда должны доставить частицу Гроба Господня. Чтобы юноша не смел смотреть в сторону Царства Небесного, Юдин и Смолов отправляют его в «рай земной» – на пятизвездочный средиземноморский курорт. Они надеются, что жизнь, полная плотских наслаждений и удовольствий, сведет на нет духовные чаяния Глеба. Но богоборцы просчитались. Да и сам Глеб, прибыв в отель «Райский уголок», не мог представить, какие невероятные приключения, испытания его будут ждать после одного судьбоносного случая, когда сердцу станут промыслительно приоткрываться духовные красоты подлинного рая – Божьего.
1
За окном торжественно и мелодично разливался над проснувшимся суетливым городом Н. благовест, созывая жителей на обедню в великолепный Воскресенский собор.
– Глеб, закрой, пожалуйста, форточку, а то и в выходной не дают покоя – раззвонились противные церковники! – сказал вместо приветствия вошедшему в его кабинет сыну Глебу, красивому, статному юноше, Семен Юдин.
Он, хозяин четырехкомнатной квартиры, отправивший в Лету полвека жизни, тучный, с одутловатым и беспросветно мрачным лицом, был рьяным атеистом и унаследовал пакостное дело борьбы с Православием от своих родителей. Однако Юдин, богоборец нового времени, не мог атаковать Церковь, как это делали его отец и мать, – с университетского плацдарма, кафедры «Научного атеизма». Он, чтобы хоть как-то продолжать их скверномиссию, работал в фирме «Астрал», которая выпускала оккультную и всякого рода языческую литературу. В том, что книги, брошюры, журналы, популяризирующие астрологию, «магию» и другие суеверия, как сладкие приманки, пестрели на прилавках многих торговых точек города, была львиная доля заслуг Юдина. Ему в этом деле помогала, ставшая и здесь «плотью единой», супруга Мария – худощавая, выглядевшая старше своих сорока пяти лет, но довольно энергичная женщина. У него уже и стерлось из памяти, что когда-то жена была прихожанкой Воскресенского собора, что украдкой от него крестила сына – позднего ребенка. Зато с дьявольским восторгом вспоминал, как, подобно лукавому и хитрому искусителю, пробудил в ней любопытство к «всеведущим» гороскопам и «магическим» рецептам, в которые сам нисколько не верил. Когда астрологические «предсказания» давали сбой, Юдин внушал Марии, что здесь виновата «проклятая порча», и предлагал жене в помощь «магическую» литературу, содержащую советы, как «очистить ауру» и «отрегулировать дорогу судьбы». Суеверный дурман, подобно наркотическому воздействию, все глубже завладевал умом и сердцем женщины. Теперь она и дня не мыслила без свежих астрологических «прогнозов» и советов «магии». И было бы все у Юдина, по его любимому выражению, в меде, если бы не ложка дегтя, которой мог все испортить его двадцатилетний недавно демобилизованный из армии сын Глеб. Он совершенно игнорировал содержимое антиправославной литературы и, лишь желая иметь приличные деньги на веселые разгульные вечеринки, развозил ее по точкам. А вчера, поздно вечером, когда юноша с друзьями наслаждался свободой у барной стойки, Юдину позвонил руководитель «Астрала» Бедислав Есиславович Смолов – доктор «магических наук» и «экстрасенс». С последним титулом шефа даже ни во что не верящий Юдин считался, не понимая, как тот обо всем и обо всех с необыкновенной точностью узнает.
– Семен, я твоего сына собирался повысить до менеджера среднего звена, а тут узнаю… – огрубевшим от гнева голосом говорил шеф, – вижу, что Глеб… Ты только представь себе – собирается посетить Воскресенский собор по случаю привоза туда частицы Гроба Господнего. Ты слышишь: гроба!..
Юдин чуть не уронил мобильник. Да что телефон – замершее и окаменевшее сердце чуть не выпало из груди. Он в мечтах все более яркими красками рисовал карьерный рост сына как своего помощника в борьбе с Церковью, а тут такое…
– Я-я обе… обещаю Вам, дорогой Бедислав Есиславович, – ошеломленный отец никак не мог взять себя в руки, боясь, что и мысли его Смолову видны, как на ладони. – Я с ним по-поговорю. Если не дай Бог… Ой, простите… не приведи судьба, он пойдет к церковникам – я отрекусь от него, но В-вас не подведу…
– Верю… и ценю тебя за преданность. И говоришь искренне… Мы с тобой поступим так: чтобы Глеб не задирал голову к небесному раю, а испытал незабываемые наслаждения в раю земном и в дальнейшем жаждал его, отправим твоего молодца на пятизвездочный южный курорт. Я передам курьером для него путевку. Ты только сообщи, куда его определить. Ведь у меня сердце болит за каждую душу… – мобильный телефон, издав жалобный писк, умолк.
Юдину немного полегчало. Он даже мимо ушей пропустил непростительную оговорку Смолова о душе и не возмутился, что этой духовной субстанции не существует. Лишь, ценя безграничную заботу шефа, тут же переключился на географию и решил, что лучшее место для отдыха Глеба – средиземноморское побережье Турции. Там, мол, еще очень тепло и, главное, нет в этом регионе православных храмов. Юдин, боясь потерять и лишнюю секунду, позвонил Смолову. Тот одобрил выбор лучшего работника фирмы и через каких-то полчаса, удивив его, передал курьером путевку и сопутствующие документы. «И где этот наш курортник шляется так долго?» – не мог освободиться от беспокойства хозяин квартиры, уходя в спальню.
Юдина, который под грузом нелегких дум провалился в забытье, чуть ли не всю ночь кошмарило. Сначала ему приснилось, что Глеб прикладывается, возглавляя длинную очередь, к огромной установленной посреди храма золотистой раке с надписью «Святая частица Гроба Господня». А рядом красуется в белом облачении несносный «поп» Яков и вместе с хором громко поет об Иисусе Христе. Как последующий живой титр, ковчежец превращается в огромный каменный гроб, а в него забирается сын…
– Нет!!! – заорал Юдин и от собственного крика проснулся, разбудив супругу.
– Семя, ты что с ума сошел! – сев на кровати и включив светильник, испуганно смотрела на тяжело дышащего мужа Мария. – Четыре часа утра… Выходной. Предупреждал гороскоп, что день неблагоприятный, но я не думала, что все начнется в такую рань. Нужно будет еще магию подключить, чтобы подкорректировать дорогу судьбы…
Юдин, мысленно обозвав жену невеждой, вдруг с несвойственной ему прытью вскочил с кровати и тихо поспешил в комнату сына. «Живой, спит, дома…» – с облегчением выдохнул он.
– Тут, Машенька, – ложась под одеяло, сказал он, – не то, что чокнуться, но и умереть можно… Ладно, спи…
Но сам Юдин так и не сомкнул глаз. Когда за окном, зажигая новый день, заалело зарево зари, он на цыпочках отправился в рабочий кабинет. Там богоборник отрадно просмотрел две, еще пахнувшие типографской краской, брошюры «Гороскопы счастья» и «Магические рецепты продления жизни». «Завтра же их по лучшим точкам», – решил он и включил компьютер. А когда сын проснулся, Юдин тут же позвал его в кабинет и попросил закрыть форточку, сквозь которую, будто с самого неба, стал доноситься звон с высокой соборной колокольни. «Нужно было покупать квартиру не на втором, а на девятом этаже», – выругал себя недовольный отец за «непростительную ошибку».
– Папа, что ты затворяешься, ведь красиво звучит колокол… – улыбаясь, сказал Глеб.
– У меня и без их звонов голова болит. Сколько сил потрачено, а в этот собор все идут и идут наши горожане. Будто там медом намазано. Этот несносный поп Яков даже покрыл золотом купола… А тут еще… Ой, сын… Бедислав Есиславович звонил и о тебе такое сказал: будто бы ты надумал этот храм посетить и, просто язык не поворачивается, собираешься приложиться к частице гроба.
«Откуда он узнал? – недоумевал Глеб. – Я ведь никому даже не намекнул о своем желании посмотреть, что это за реликвия такая, о которой весь город говорит. Я лишь вчера вечером на сайте собора просматривал подробную информацию об этом событии и скопировал ее в телефонный блокнот…» Но чтобы не расстраивать отца, солгал:
– Нет, конечно.
– Хотелось бы верить… – произнес уныло Юдин, усомнившись в искренности сына. – У меня есть и приятная, очень радостная новость: тебя скоро повысят в должности – станешь менеджером среднего звена и будешь получать вдвое больше… Почти как я.
– Ты это серьезно?.. О, ради такой перспективы я готов напрячься!
– И есть с чем работать. Вот поступили новые издания, – Юдин демонстративно поднял над столом две брошюры. – Они улучшат нашу статистику промывания мозгов.
– Точнее, загрязнения... Ведь мы прекрасно понимаем, что все это – выдумки, сказки, рассчитанные на простаков…
– А существование Бога – это разве не фальшь, не легенда, не миф? В борьбе с церковниками все средства хороши. А эти, наши, самые действенные. Ведь, по статистике, даже некоторые называющие себя православными жители верят в астрологию, магию, приметы… Наша задача – при помощи наших заманчивых и непревзойденных изданий отвернуть народ от Бога, от храмов, от Библии...
– Справедливости ради хочу сказать, что в Библии много интересного. Не знаю почему, но читаю ее, и на душе становится как-то легко и даже светло… В Новом Завете, например, говорится о великой чистой любви, даже о любви к врагам…
«Ого, куда его понесло», – в глазах Юдина отразился панический страх. Он с болью процедил сквозь зубы:
– Сын, ты меня не разочаровывай. Не смей читать эту книгу. Ты что бывшую девушку, предательницу Катю, которая тебя не дождалась из армии и, по твоим же словам, успела дважды выйти замуж, гуляет, любишь? Ты ее любиш-шь? – последний слог Юдин произнес со змеиным шипением.
– Ладно, папа, не лезь в душу. Я же только сказал, что там написано…
– Там, Глеб, еще написано, что нужно искать рай на небе, а в земной жизни не гоняться за телесными удовольствиями. Ты готов отказаться от всех прелестей бытия и ждать, когда умрешь и попадешь в этот мифический рай?
– Нет, что ты! Я ведь только поделился скромными впечатлениями.
Несколько успокоившись, Юдин смягчил тон и перешел к главному, к тому, ради чего, собственно, он и позвал сына в кабинет:
– Но что касается рая земного, то он все-таки существует. И я тебя в его объятия на десять дней отправлю. Не понимаешь? Тебе шеф, этот великодушный человек, наш кормилец, путевку дарит в пятизвездочный отель средиземного побережья Турции. Понежишься в теплом море, отведаешь тамошних вин, познакомишься с красивыми девушками. В общем, почувствуешь себя лучше, чем на седьмом небе…
Сын растерянно смотрел то на отца, то на улицу, где за окном прохладный ветер обрывал с берез багряную листву, устилая ею серую траву и крыши припаркованных автомобилей, где прохожие были одеты в теплые куртки и пальто.
– Папа, ты шутишь, какое купание? – недоумевал Глеб.
– Увидишь, а точнее, насладишься сладкой жизнью, испытаешь всю полноту удовольствий. Я тебе еще в придачу дам пятьсот долларов. Главное, чтобы ты познал вкус реального рая и выбросил из головы всякие библейские сказки перед замещением новой почетной должности. Вот мы с тобой развернемся… Да, сын?!.
– Непременно, отец. Спасибо.
– Все, иди, потихоньку собирайся, а то завтра утром – самолет.
2
«Земной рай» для Глеба, как не парадоксально, начался в небе – на борту лайнера «Турецкие авиалинии». Его в салоне заботливо обхаживали, не скупясь на улыбки, молодые красавицы-стюардессы. Они предлагали заморские напитки, еду. Отведав красного вина, юноша надел наушники, в которых звучала спокойная незнакомая музыка, окунулся в радужные размышления. Потом он светящимися от изумления глазами разглядывал в иллюминатор живописные горы, холмы, равнину, местами покрытую белыми полосами теплиц, Турции и с замиранием сердца ожидал посадку в аэропорту г. Анталия. Как явное чудо, – Глеб с трапа самолета сошел в жаркое лето. В салоне автобуса, в котором юношу, как и других счастливцев, везли в сторону Средиземного моря, он даже постеснялся своей теплой куртки и спрятал ее в сумку. На полную мощность трудился кондиционер, а на табло электронного термометра зависла цифра «36». За окном проплывали необычные с выгоревшей на знойном солнце травой, с экзотической растительностью равнины, торговые ряды и жилые белокаменные дома своеобразной архитектуры, увенчанные водонагревательными бочками. Глеб не заметил, как оказался на территории шикарной пятиэтажной гостиницы с символическим названием «Akka Alinda: Райский уголок». В двух широких бассейнах отражалось синее небо, манили разнообразием бутылок и блестящих этикеток летние бары. В прозрачно-чистой воде, на лежаках, за столиками, уставленными разноцветными напитками и яствами, беззаботно отдыхали и веселились в основном юного и молодого возраста загорелые люди. Тут же росли высокие пальмы, красиво цветущие деревья и кустарники. У Глеба разбегались глаза, пока он шел следом за носильщиком в жилой корпус. Его разместили в просторном номере с широкой кроватью, застеленной белоснежным пахнувшим свежестью покрывалом, на котором в виде белых лебедей были сложены полотенца. «Вот это да, вот так сервис!» – восхитился Глеб и вдохновленно стал переодеваться в пляжную одежду.
Юноша, миновав территорию отеля, где шумела роскошная жизнь, устремился к морю, которое просматривалось между живописной растительностью набережной. Солнце, уткнувшееся в верхнюю точку небесного купола, не грело, а пекло, раскаляя атмосферу и все, к чему прикасались его вездесущие лучи. Оно, словно обратив все внимание на новичка, обжигало открытые участки белого изнеженного тела, а ноги самопроизвольно поднимались, соприкасаясь с горячим песком. Под парусиновыми длинными навесами Глеб с трудом отыскал не занятый одеждой шезлонг, быстро снял и положил на него, как на подбор, белые бриджи, футболку, полотенце. Затем он, боясь потерять и лишнюю секунду, бросился в дружелюбно встречающее его тихим плеском светлой волны синее-синее Средиземное море. Попав в его ласковые, теплые объятия, Глеб понял, почему все отдыхающие купаются и не желают возвращаться на пляж. Он, вдоволь поплавав, с восхищением рассматривал то размывающую границу моря и неба даль, то счастливых пляжников, то разноцветные необычайной архитектуры, не похожие друг на друга отели прибрежной полосы курортного города. Рядом с юношей плескались, окатывая друг дружку серебристыми брызгами, две красивые с шоколадного цвета кожей девушки, кокетливо поглядывая на белолицего парня. «Настоящий рай», – подумал Глеб, не совсем веря, что это не сон и вторая половина сентября. Он снова нырял, плавал, любовался окружающим миром, так не похожим на земной…
Прошли, а скорее, пробежали, как легкие веселые волны, часа два. Молодой человек стал замечать, что проголодался, и поспешил, подгоняемый зноем, в отель. Там, в прохладе роскошного ресторана, он наполнил объемную тарелку отборной «вкуснятиной» и уселся за стол, застеленный светлой выглаженной скатертью. Ближайший официант на русском языке предложил местные вина. Их, белые, розовые, красные, Глеб с наслаждением смаковал, ел приготовленную по особому рецепту баранину, индейку, отведал виноград разных сортов, необычные сладости, впрочем, все, чего просила его юная крепкая плоть. После обеда, напоминавшего праздничное пиршество, Глеба у самого выхода остановил музыкальный звонок мобильного телефона. На связь с ним вышла мать и стала подробно интересоваться, как ему отдыхается.
– Все прекрасно, если и существует рай, то он здесь, – поделился впечатлениями сын.
– Тебе, Глебушка, передает привет папа, а еще звонил, ты не поверишь, сам Бедислав Есиславович. Он сказал, что возлагает на тебя большие надежды. Мы с отцом чуть не умерли от счастья.
– Я Смолову безгранично благодарен, хотя своего благодетеля в живую не видел – только на фотографии…
– Ничего, вступишь в новую должность и будешь с ним встречаться часто на планерках, как отец.
– Ладно, мама, я буду заканчивать разговор. А то здесь время очень быстро летит и каждая минута на вес золота. Денька через два позвоню. Папе привет. Целую. Пока…
Глеб, на ходу спрятав мобильник, отправился под навес бара, что подходил к вплотную к бассейну. Там, в тени, откинувшись на спинку кресла, он дал волю глазам. Любострастный взгляд юноши привлекла не по-пляжному одетая в легкое белое в синюю полоску платье симпатичная блондинка, которая скучала за пустым столиком. Глеб подсел к ней.
– Здравствуйте, девушка, – продолжая оценивать незнакомку взглядом, сказал он. – Может, коктейлем Вас угостить?
– Если в центральном ресторане города «Звезды Турции», то я не против, – не ответив на приветствие, насмешливо улыбнулась она. – Но сомневаюсь, что у тебя, красавчик, найдется хотя бы никчемная тысяча долларов…
«Ничего себе, запросы», – подумал ошарашенный юноша. Пока длилась неприлично долгая пауза, девушка поднялась и кинула на прощанье:
– А вот у него есть.
Глеб, испытав унизительный стыд, покраснел. Он посмотрел вслед блондинке и увидел, как она подошла к немолодому турку, который был одет в стильный светлый костюм и белую рубашку под галстуком. Они вместе удалились, растворившись в полумраке холлы главного здания.
Долго, по его пониманию, Глеб не решался знакомиться с одинокими девушками – минут десять. А затем «попытал счастья» снова. Невдалеке, любуясь удивительными красными японскими розами, пила коктейль небесного цвета «Голубая лагуна» привлекательная брюнетка. Юноша поднялся, чуть не опрокинув стул, и шагнул ей навстречу. Однако его опередили две девочки годиков четырех-семи и, подбежав к «девушке», стали общаться с ней на немецком языке. «Снова облом», – огорчился Глеб. Тут, словно из-под земли, перед ним выросла Катя – его первая любовь. Куда-то далеко, на задворки памяти, отодвинулось ее предательство, блудная и непутевая жизнь. По сердцу проскользнул легкий ветерок нежности и трепетной радости.
– Глеб, привет! – воскликнула она. – Вот это встреча!
– Здравствуй, Катя! Н-не ожидал… Как тесен мир… А-а ты давно здесь? – парень сделал, как когда-то на первом свидании, робкий шаг навстречу.
– Уже третью неделю тут гуляю, то есть отдыхаю! – весело похвалилась она и со вздохом добавила: – Завтра домой… Может, виски угостишь? Только оно здесь платное …
– Конечно, конечно, посидим… Я-я сейчас…
Глеб уже собрался достать из бокового кармана бриджей сто долларов, как увидел двух хмельных парней неславянской внешности, которые подошли к Кате.
– Сейчас оторвемся, как вчера… – пообещала она им и, повернувшись к Глебу, лукаво объяснила: – Это мои друзья. Теперь наши. Неси виски.
Юноша отказывался верить своим глазам и ушам. Боль, горечь и обида сдавили душу. Он понял, что увидел лишь живой призрак той былой девушки, которой когда-то был готов снять все звезды с неба и даже – жизнь за нее отдать. Ему стало тошно и противно.
– А ведь я тебя, Катя, любил… любил по-настоящему, – смотря в глаза в прямом смысле слова знакомой до боли курортницы, сказал он. – До какой мерзости ты опустилась! Пусть они тебя угощают. Прощай!!!
Глеб, понурив взгляд, направился в сторону набережной. Его давили слезы. За спиной послышался бранный голос Кати:
– Еще один ангел нашелся! Я слышала, как ты не пропускаешь ни одной юбки!!!
Глеб ускорил шаг. Ему хотелось пронзить синюю дымку горизонта и затеряться за ней, но он сознавал, что от прошлого нигде не укрыться.
«Вот тебе земной рай, встреча с Катей – и все превратилось в ад», – мучительно рассуждал юноша. Он, осаждаемый мрачными думами, шел по безлюдной в это время набережной. Вдоль нее выстроились пальмы, между которыми утопали в цвету экзотические кустарники, столь не созвучные с его настроением. Неожиданно Глеб увидел на скамейке, окруженной цветниками белых олеандров, розовых бугенвилий и алых русселий, милую и совсем юную девушку, которая читала книгу. Она была одета в белую футболку и такого же цвета бриджи. Легкий ветерок развевал по ее худощавым плечам черные волосы. Казалось, девушка сейчас поднимется и, испугавшись его, улетит, как сказочная птица, в безбрежную непорочную высь. «Нет, хватит мне знакомств… – решил Глеб. – Лучше вернусь и выпью виски. Сам, один… Залью горечь…» Он остановился перед незнакомкой и уже хотел повернуть обратно. Но девушка, возможно, почувствовав его тяжелый взгляд, подняла голову и голосом, наполненным нежностью и легкостью, проговорила:
– Здравствуйте! Будьте добры, скажите, сколько времени? А то телефон разрядился…
Глеб, нерешительно поздоровавшись, достал из кармана мобильник и произнес:
– Шестнадцать часов пять минут.
– Спасибо Вам, – девушка поблагодарила с такой теплотой, будто юноша подарил что-то очень ценное, а в последующий миг забеспокоилась и спросила: – У Вас неприятности? На Вас лица нет… – незнакомка прикрыла книгу, на обложке которой заблестел крест.
Как целебный эликсир, легли эти слова на опечаленное сердце Глеба. «Как мать меня спросила», – вздохнул он. Юноша не думал, что в его настолько обожженной душе могут снова ожить светлые чувства. Поглотившая его мрачная туча разочарования и крайнего уныния начала рассеиваться.
– Нет, нет, все хорошо… – с не присущей ему деликатностью сказал Глеб, которому захотелось просто доброго человеческого общения. – А-а это Вы церковную книгу читаете?
– Да. Святую Библию, об Иисусе Христе… Вы присаживайтесь, – пригласила девушка, слегка отодвинувшись.
– Спасибо, – несмело заняв противоположный край скамейки, поблагодарил Глеб.
– Меня зовут Даша.
– Меня – Глеб… Я читал, так, ради интереса, поверхностно некоторые места из первых книг Нового Завета. А в чем главная суть их, так и не понял.
– Если в двух словах, – благозвучно объяснила Даша, – то в Евангелиях повествуется о земной жизни Иисуса Христа – Спасителя мира. В нем Господь призывает исполнять Его Заповеди, чтобы достичь вечной жизни в раю.
– А как этот рай описывается? – поинтересовался Глеб.
– Царство Божье начинается в душе человека. Оно не столько место, сколько благодатное состояние ее.
Эти слова многое объясняли даже ему – недругу Церкви. «Точно, – проводил аналогию юноша, – «Райский уголок» вдруг поблек, стал пустым после встречи с той... Катей. А теперь, когда сердце успокоила эта девушка, то все вокруг посветлело. Исток горя или радости – внутри…»
– Да, очень мудро… – согласился Глеб. – Видимо, Вас очень увлекла эта книга, коль Вы ее читаете даже здесь, где столько развлечений…
– Она для меня – главный святой путеводитель по жизни, – с улыбкой объяснила девушка, бережно держа в руках Священное Писание. – Я завтра отправляюсь в туристическую поездку, уже второй раз, в Израиль, на Святую Землю. И вот повторно перечитываю о Рождестве, Крещении, Крестной смерти и Воскресении Иисуса Христа. Снова, – личико девушки просияло, – посещу места, где произошли эти события.
– События? – удивленно спросил Глеб. – А–а Вы действительно верите, что это все было… происходило на самом деле?
– Я, православная христианка, и не только верю в Бога, но и стараюсь жить по-Божьему, молюсь Ему. А Вы что Церкви совсем не знаете? Вы не крещеный?
– Меня крестили в детстве, но в храм не хожу… да и сомневаюсь в существовании Бога.
– Раз Вы полностью не отвергаете Господа, то есть надежда, что Ваша душа прозреет, и Вы увидите Его, Бога.
– Может быть… – взглянув в бездонную чистую высь, сказал со смущением Глеб. – А туда, в Израиль, только верующих, таких, как Вы, берут?
– Любой человек может посетить Святую Землю, – Даша словно душой произносила каждое слово. – А Вы, Глеб, хотите побывать там?
Юноша неожиданно для себя возжелал попасть в тот, по его представлению, фантастический мир, от одного упоминания о котором неземным светом светились, словно отражая небо над головой, синие глаза Даши.
– Да… А сколько стоит путевка? – с волнением спросил он.
– Очень дорого… Но у меня еще что-то осталось… Двести пятьдесят долларов.
Глеб с облегчением вздохнул.
– У меня денег хватит, еще и останется. А как приобрести?.. – с какой-то детской нетерпеливостью спросил он, лаская взглядом обаятельную девушку.
А та, попросив мобильный телефон у Глеба, за несколько минут решила вопрос с тур-оператором и заказала путевку.
– Слава Богу, место для Вас нашлось. Осталось внести деньги.
Юноша направился с Дашей в главный корпус скромной гостиницы третьей линии, где остановилась девушка, и оплатил тур. Чтобы не терять попусту времени, которое оставалось до ужина, Глеб и Даша прогулялись к морю. Они долго любовались сотканной из закатных лучей солнца золотистой дорожкой, простирающейся по водной глади до самого горизонта, и никто со стороны не смог бы предположить, что они познакомились всего каких-то два часа назад.
– Какая красивая пара! – поделилась впечатлением пожилая курортница, проходившая мимо со своей подругой-ровесницей.
Даша посмотрела им вслед, и на ее лице загорелся румянец. Даже Глебу стало не по себе. Парень и девушка обменялись стыдливыми улыбками и отправились в сторону гостиничных корпусов. Вскоре они, пожелав друг другу хорошего отдыха перед поездкой в аэропорт Анталии, расстались. Глеб, у которого будто выросли крылья, устремился в ресторан, где также быстро поужинал, отказавшись от предлагаемых обходительными официантами вин.
В номере молодого человека ждал неприятный сюрприз. Кровать, которая так и манила мягкостью и свежим бельем уставшее тело Глеба, заняли разбросанные по ней атласные и яркие на вид журнал и две брошюры. Первое издание с разукрашенными гороскопами было открыто на странице, где содержался прогноз для «рака» на завтра: «Следует воздержаться от поездок и пребывания в людных местах, иначе может постигнуть несчастье…» В глаза невольно бросались привлекательные названия брошюр: «Магия заботится о вашем завтрашнем дне», «Согласуйте свое завтра с приметами дня сегодняшнего». «Сейчас согласую примету: если мусорная корзина под столом пустая, значит, ее следует заполнить», – не колеблясь, сделал здравый вывод Глеб и тут же избавился от «непрошенной» литературы…
Около пяти часов утра улыбчивый Глеб с такой же жизнерадостной Дашей садился в самолет Анталия-Тель-Авив. Во время недолгого перелета девушка откровенно поведала о себе. Оказалось, она была из того же города, что и Глеб. Но, как самое непредсказуемое – Даша возглавляла Миссионерский Центр в Воскресенском соборе.
Девушка умолкла и ждала встречного рассказа Глеба. А он, ошарашенный ее откровением, онемел и, понурив голову, не осмеливался взглянуть в ангельские глаза милой спутницы. «Ты ее потеряешь, если признаешься», – мелькнула черной тенью в сознании лукавая мысль, которую тут же поглотил голос ожившей совести: «Ты – трус, лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Испытывая душевные терзания, Глеб все же набрался мужества и поведал все, как на духу.
– Вот такой я, Даша, темный человек… – закончил он. – Только теперь до конца понял, что творил подлое и мерзкое.
Глеб умолк и, как преступник перед оглашением приговора, затаив дыхание, мучительно ждал, что скажет девушка. «Сейчас она обменяется с кем-то местом и молча удалится, – предполагал он. – Или обзовет меня гадиной, врагом и перестанет общаться». Однако ни того, ни другого не случилось. Даша лишь еле слышно вздохнула.
– Хорошо, Глеб, что ты покаянно осознал свои ошибки, – перейдя на «ты», сказала она. – Я рада за тебя… А давай я тебе расскажу об Иисусе Христе, о тех святых местах, которые мы с тобой посетим.
Глеб не поверил своим ушам. «Даже если бы Бога не было, то я бы в Него поверил после такого человечного снисхождения ко мне, недругу, этой верующей девушки», – подумал юноша.
– Даша, Дашенька, я очень хочу тебя слушать, – виноватым тоном тихо произнес он. – Ты прости, что не рассказал тебе сразу о себе.
– Все, все хорошо, – улыбнулась девушка. – Итак, слушай…
В шесть часов утра самолет заходил на посадку в аэропорту Тель-Авива. Глеб, храня в своей цепкой памяти и в сердце рассказ девушки о Святой Земле, прошептал ей:
– Даша, посмотри вниз – будто звездное небо отразилось на земле.
– Да, действительно, город напоминает некую кладовую созвездий.
Девушка, глядя в иллюминатор, легко скользнула хрупким плечом по руке Глеба. Это мимолетное прикосновение светлым трепетом откликнулось в его сердце.
«Что же это со мной происходит?» – спрашивал себя юноша, боясь столь очевидного ответа. Одно он мог сказать смело: Даша для него стала родным и очень дорогим человеком. И казалось Глебу, что он знает ее всю жизнь…
3
Город Вифлеем. Взору Глеба предстали занявшие холмистую с безжизненными песками и выжженной травой местность необычной архитектуры каменные жилые и административные постройки, неширокие, но с привычными светофорами и дорожными знаками улицы, по которым ехали современные разноцветные автомобили. После завтрака в небольшом скромном кафе туристы-паломники последовали за молодой энергичной женщиной-гидом вверх по пологому склону, заполонив узкий тротуар. Их то и дело донимали уличные торговцы, предлагавшие разнообразную мелкую церковную утварь, сувениры, а также красные нитки. Глеб с трудом представлял в этом современном городе место, где 2000 лет назад родился Иисус Христос.
Он, пропустив Дашу, ловко изворачивался между прохожими, чтобы не отстать от нее. Неожиданно перед ним возник, заслонив широкой спиной обзор, рослый человек. Для местности, в которой уже с утра властвовала жара, он был одет странновато – в черные брюки и темно-серую рубаху. Глеб хотел обойти его справа, но тот загородил ему путь, юноша метнулся влево – загадочный тип шагнул в ту же сторону. Глеб, проскользнув между каменных заградительных столпов, ступил на проезжую часть дороги и пустился оббегать неотвязного прохожего. Тут крепкие руки незнакомца, как клещи, схватили юношу за плечи и во мгновение ока оттащили к тротуару, а почти рядом с сумасшедшей скоростью, оглушая Глеба ревом, пролетел большой автомобиль. Ураганная волна ветра, как ощутимое дыхание смерти, окатила его, оттолкнув к двери торговой лавки. Ему, вопреки наступающему на город зною, стало зябко.
– Как же Вы так... будь я не столь прыткий – все, понесли бы Вас в светлом гробу в темную могилу… – сказал мягким, каким-то женственным голосом, и затанцевал перед ним пожилой спаситель, пронзая насквозь взглядом.
Его лицо показалось Глебу знакомо.
– Спасибо Вам, спасибо, что спасли меня… – юноша не знал, какие слова благодарности подобрать.
– Да Вы, милый Глеб, не напрягайтесь. Меня зовут Бедин. Я безвозмездно о всех пекусь. Только кто это ценит… Вот Вы, дорогой друг, проигнорировали предостережения гороскопов, магических книг и чуть не поплатились жизнью, юной и необратимой. Как вот этот араб, даже одним глазком не посмотрел, что писали заботливые астрологи, о чем предупреждали приметы. А ему ведь сегодня нельзя было даже на улицу показываться…
Глеб посмотрел на молодого смуглого торговца, прислонившегося спиной к серой каменной стене дома. На запястье его левой руки висели блестящие на солнце цепочки, иконки и красные нитки. Он не обходил вниманием ни одного прохожего, пытаясь завлечь покупателей жестикуляциями свободной руки и выкриками, среди которых нашлось весомое место и русскому «пожалуйста». «Так у него ведь все благополучно…» – подумал Глеб и хотел эту мысль озвучить Бедину. Но тут к арабу подбежал миловидный парень, вырвал из его рук товар и, как привидение, скрылся в узком проулке. Ошарашенный торговец метнулся за вором, но того не могли догнать даже дикие вопли пострадавшего.
– Вот она, ваша беспечность, нельзя так безответственно относиться к великой духовной литературе, – смотря в сторону убежавшего бедолаги, сказал Бедин.
– А-а как Вы… откуда Вы… – не мог никак прийти в себя юноша.
– Вы хотите спросить, откуда Вас, его знаю. Так ведь имею внимательные глаза, уши, а главное, – по-настоящему заботливое и вселюбящее сердце. За всех у меня душа болит.
– Вы похожи на нашего руководителя Бедислава Есиславовича… Вы случайно не брат его?.. – отчетливо вспомнив фото Смолова, не сдержал любопытства Глеб.
– Это сходство мне дано для того, чтобы Вы, видя меня, о нем, великодушном и заботящемся о Вас человеке, не забывали. А Вы мне: брат… Я не столько далек от почтенного хозяина «Астрала», чтобы называться всего лишь его братом… Я намного роднее ему, как и Вам. Вот Вы, мой ненаглядный, похожи на Соломона. Добавь на Вашем челе две морщинки, увеличь чуть нос и – настоящий еврейский царь, недальновидный храмостроитель. Но я и мысли не допускаю, что Вы его брат.
– Так ведь Соломон жил… – молодой человек смотрел на собеседника и все больше утверждался в мысли: «Безумец».
– Да, всего лишь тридцать веков назад. Это – капля в океане времени. А Вы, закостенев в настоящем, меня безумцем обзываете… Но я умею прощать…
Юноша оторопел. Он не знал, куда спрятать глаза. А Бедин сделал несколько шагов по опустевшему тротуару к тому месту, где только что стоял пострадавший торговец, и поднял с подножной каменной плиты красную нитку. Он, бережно отряхивая ее, возвращался обратно. Глебу казалось, что поднеси он находку к его пылающему от стыда лицу, никто ее и не заметит. Но Бедин, как ни в чем не бывало, прежним добрым тоном, улыбаясь, сказал:
– Все же к Вам судьба благосклонна. Это – главная святыня сей земли. Она освящена здесь, в Вифлееме, и оберегает от всех ненастий. Давайте левую руку.
Глеб не успел опомниться, как Бедин уже завязывал узелки еле ощутимого «браслета».
– Как главная святыня? – высказал недоумение Глеб. – А святая пещера, где родился?..
– Да что пещера, – перебил его странный собеседник. – Она абсолютно пустая. К тому же закрыта для посетителей. Вы лучше, пока они все будут там напрасно расточать время, последуйте за мной. Я Вам такие красоты покажу, что Ваша душа расцветет, как вот это дерево, – он кивнул на цветущую рядом розовым цветом лагестремию, – и наполнится незабываемыми впечатлениями. Ведь Вы мне так дороги. Разрешите я Вас обниму, как родного сына...
Но тут подбежала Даша и вырвала Глеба прямо из объятий Бедина.
– Глеб, мы тебя все ждем, давай быстрее, – еле вымолвила она, тяжело дыша.
Девушка взяла парня за руку, как нерадивого школьника, увлекая за собой. Глеб даже не успел на прощанье поблагодарить Бедина.
– А кто этот неприятный человек? – поинтересовалась с беспокойством в голосе Даша. – Смотрит, как демон с иконы Страшного суда.
– Нет… нет… наоборот, он – прекрасный человек, меня вырвал из пасти смерти, по сути, вытянул из-под колес автомобиля…
– Как?! – Даша остановилась. – А почему ты оказался на дороге? Ведь гид нас предупреждала...
– Так он, этот Бедин, так его зовут, мне загородил тротуар, а я попытался его обойти, чтобы тебя догнать...
Глеб на ходу поведал о книгах, которые странным образом появились в гостиничном номере и которым прежде не придал значения, об упреках Бедина, о случае с торговцем-арабом…
– А, может, он сам тебя спровоцировал и сам спас… И все для того, чтобы доказать, что лживые богопротивные книги содержат истину.
– Да это все – совпадения. Он ведь мне вторую жизнь подарил, а еще дал на счастье красную нить – главную святыню этой земли.
– Ой, мама родная… – посмотрев на «окольцованную» руку Глеба, чуть не заплакала Даша. – И когда же он все успел? Эта нитка из той же мерзкой среды суеверий. Она – пустышка, но зажигает своим видом красный свет для веры. Бедин – провокатор. Он, судя по всему, не православный.
– Прости, Даша. Я – полный профан в этих вопросах… – виновато сказал Глеб и разорвал красную нить.
– Все, – подходя к группе и даря улыбку приунывшему парню, дала слово девушка, – теперь я тебя от себя ни на шаг.
– Я согласен… не отпускай… – благодарно произнес юноша.
Вскоре группа, миновав широкую оживленную площадь, приблизилась к огромному каменному строению – базилике Рождества Христова, которая архитектурно существенно отличалась от белоснежного, увенчанного золотыми куполами Воскресенского собора его родного города. Удивил парня и необычно низкий вход в храм. Взрослые паломники, проходя в церковь, обязательно, вольно или невольно, совершали поклоны. Даша перекрестилась и тихо произнесла слова молитвы. Глеб, наблюдая за ней, по таинственному велению сердца, тоже осенил себя крестным знамением.
– Глеб, неужели ты перекрестился… – возрадовалась девушка. – Я до этого не стала тебя спрашивать, но сейчас не могу не поинтересоваться: ты готов повесить на грудь крестик?
– Да. Я бы хотел… – ответил без колебания юноша.
Даша вынула из сумочки серебряный крестик на белой веревочке и надела на парня. А он вдруг ощутил его не только телом, но и душой.
– Ты зачем повесил орудие смерти на грудь, умереть хочешь? – услышал Глеб мерзкий мужской шепот у самого затылка.
Он оглянулся, но никого подозрительного не увидел. Лишь следовавшая за ним улыбчивая пожилая женщина приятным голосом попросила:
– Пожалуйста, юноша, проходите, не задерживайте, а то нас много.
Глеб еще раз перекрестился и, наклонившись, юркнул во внутрь храма. Он ничего не стал говорить ожидающей его девушке. Решил: послышалось.
Глеб широко распахнутыми глазами осматривал необычные колонны, фрески, иконостас, старинные украшения храма. Повсюду толпился народ и слышалась глухая многоязычная речь. Как и предупреждал Бедин, вход в святую пещеру был закрыт. «Получается, он все-таки сказал правду?» – констатировал юноша. Вдруг, потеснив паломников, к двери подошел смуглолицый прислужник и отворил ее. «Вот снова я поверил ему, а не Даше», – укорил себя мысленно Глеб. Он перекрестился и, следуя за девушкой, стал спускался по каменным ступенькам вниз. Юноша неожиданно со светлым трепетом осознал, что погружается в тот исторически глубокий пласт времени, с которого началась новозаветная эра. Ему невольно стало совестно за свое прошлое, что считал легендой то, с чем вот-вот реально соприкоснется. «Меня ведь когда-то, в школьные годы, покойная бабушка, эта добрая мамина мама, убеждала, что Господь такая же действительность, как мой родной отец, как мать, – вспомнил Глеб. – Она говорила, что Бог у нее в сердце. Вот и моя душа стала открываться Господу».
Он достиг отделанного мраморными плитами дола. Жадным взглядом юноша осмотрел звезду – место, где родила Богородица Иисуса Христа, благоукрашенный престол над ним, ясли, где когда-то лежал в пеленах Богомладенец, всю пещеру.
– Даша, здесь нет святого семейства, – тихо поделился впечатлением Глеб. – Но такое чувство, что и младенец Христос, и Его Матерь, и Иосиф, о которых ты мне столько рассказывала, здесь, где-то совсем рядом…
– У меня тоже, – радостно прошептала девушка. – Ведь все так и есть… – А вздохнув, добавила: – Хотелось бы еще здесь задержаться, но, к сожалению, пора...
Даша дотронулась, как легким перышком, рукой руки Глеба и вместе с ним направилась к выходу. На улице, быстро возвращая парня и девушку в прежнюю атмосферу настоящего, царствовала жара. Юные паломники, укрываясь от нее, прислонились к затененной каменной стене и стали ждать, пока соберется группа. Даша достала из сумочки Библию.
– Я хочу тебе, Глеб, – сказала она, – прочесть, что нельзя никак откладывать, насколько противны Богу и греховны так называемые астрология, магия и прочие суеверия, чтобы больше никакой проходимец не смог обвести тебя вокруг пальца, выдать, как этот Бедин, ложь за истину. Ты же ведь не будешь против? – с мольбой в голосе произнесла она.
– Я, Даша, буду очень тебе благодарен за это, – искренне ответил Глеб.
Лишь, не сводя пытливых глаз со своей очаровательной спутницы, не досказал, что готов слушать ее хоть целую вечность. А девушка с благоговейным трепетом открыла Священное Писание и, удивительно быстро находя в нем те или другие стихи, стала выразительно читать:
– Не слушайте своих пророков и своих волшебников, и своих звездочетов… ибо они пророчествуют вам ложь… Не должен находиться у тебя прорицатель, волшебник; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это… – А по поводу «оберегов» вроде пресловутой красной нитки Даша отдельно процитировала библейское предостережение: – В той день отнимет Господь привески волшебные…
4
Вскоре комфортабельный автобус вез паломников в сторону реки Иордан. За окном, больше напоминая экзотический пейзаж на экране телевизора, раскинулась холмистая выжженная солнцем Иорданская пустыня. Она даже со стороны пугала мертвыми каменьями, песками и змееподобными высохшими руслами ручьев.
Автобус сделал остановку. Когда Глеб вышел на улицу, то ему невольно вспомнилась парилка дачной бани – такой жаркий воздух обжег его. Юноша, сфотографировавшись с Дашей на фоне безжизненной пустынности, поспешил с ней обратно в прохладный салон.
В пути девушка лаконично, дополняя гида, поведала Глебу, как после иорданского Крещения в этой пустыне Иисус Христос постился сорок дней и ночей. На пустом просторе вдруг замаячили, как мираж, напоминающие жилища бомжей халупы бедуинов.
– Не представляю, как здесь можно жить, – не удержался Глеб. – Еще больше удивляет такой продолжительный пост Иисуса Христа в этом песчаном безмолвии. Какие силу и мужество нужно иметь…
Живой рассказ девушки так впечатлил парня, что в его прежде мертвой, как пустыня за окном, душе еще ощутимее стали развиваться росточки веры. «Как же хочется увидеть эту чудесную реку», – нетерпеливо пронзая взором даль, подумал Глеб.
Из-за горизонта стала выплывать скудная растительность, окруженная песками, и гид сообщила, что приближается Иордан. «И как здесь может протекать река?» – не переставал задаваться вопросом юноша. Через какое-то время показались невысокие светлые строения, возле которых парковалось множество автобусов. После остановки Глеб и Даша приобрели купальные одежды с иконой Крещения Господня в нагрудной части и отправились переодеваться. В женской раздевалке, выходя за ее пределы, образовалась большая очередь, которую заняла Даша, помахав рукой Глебу. А юноша наоборот, сразу попав в свободную кабину мужского сектора, быстро переоделся в белоснежную сорочку и вышел на улицу. Девушка по известной причине задерживалась. Зато, к удивлению молодого человека, он увидел своего странного знакомого Бедина. Тот, казалось, был единственный, кто не облачился в купальную одежду, мозоля глаза прохожих своей не свойственной для этой местности темной одеждой. Он тут же поспешил к Глебу.
– Мой дорогой друг, ни за что не ходите к этой реке и, тем более, не окунайтесь в нее, возвращайтесь в автобус, – назойливо предостерегал он, пронзая округлившимися от страха глазами. – Вы уже в Вифлееме убедились, что не слушать астрологических и других магических книг чревато бедой. Но не сделали выводов – святую оберегающую нить выбросили… Вот посмотрите, – Бедин кивнул в сторону реки, – этот юноша тоже не послушал меня и поплатился.
К ним быстро подходил человек, лицо которого было обезображено кровавыми язвами.
– Не ходите туда и не купайтесь, будет то же самое… – кинул плачевно он. – Враги христиан отравили воду! И почему я не послушал своего гороскопа, магии и зачем я снял красную нитку!..
Закрывая лицо ладонями, он поспешил в раздевалку. Тело Глеба, несмотря на невыносимый зной, охватил холод. Казалось, даже сердце заледенело от ужаса.
– Но это ведь святая река, – пробовал вопреки увиденному возразить Глеб. – А мне моя девушка читала в Библии, что астрология, магия и вера в силу оберегов, вроде этой красной нитки, – это греховные заблуждения. Почему Вы связываете раны молодого человека с этими сомнительными предсказаниями и какой-то никчемной ниткой?
– Твоя Даша, Глеб, – со строгостью в голосе, перейдя на «ты», сказал Бедин, – изучила Священное Писание только поверхностно, а я в совершенстве. Не может быть греховным то, что содержит в себе правду. А истина налицо, а точнее, на лице этого изувеченного бедолаги.
– Вы знаете Библию лучше нее?
Бедин ловко открыл висевшую у него на плече черную и, казалось, бездонную сумку и извлек оттуда такого же цвета толстую книгу со сверкающей на солнце золотистыми буквами надписью «Библия».
– Вот возьми ее и проверь меня, – повелел Бедин.
Глеб недоверчиво открыл Священное Писание и сказал:
– Евангелие от Марка, глава первая, стих девятый.
– И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане… – отчеканил, как робот, Бедин.
«Но это он мог перед приездом сюда выучить», – предположил юноша. Он перелистал книгу и произнес:
– От Матфея, глава двадцать четвертая, стих двадцать четвертый.
Бедин замешкался и лицо его нахмурилось.
– Ну и стихи ты подбираешь неприятные, – сказал он и процитировал: – Ибо восстанут лжехристы и лжепророки…
Глеб указал несколько библейских мест, открывая Священную Книгу наугад. Результат был тот же – собеседник не пропустил и не исказил даже одного слова. «Все, последний раз его проверю, – подумал юноша, – и остановлюсь. Это невероятно. Так не бывает». Он снова назвал книгу, главу и стих.
– Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему… – процитировал Бедин и сказал: – Вот это прекрасные слова. Я в Него не то что верю, я видел Христа и знаю Его лучше всех вместе взятых здесь…
Обескураженный Глеб снова невольно подумал, что перед ним безумец. «Но как, – не мог понять он, – умалишенный может знать наизусть Библию?» Юноша и дальше до боли будоражил бы извилины в голове, но тут показалась Даша. Глеб задержал взгляд на ней, похожей в белоснежной сорочке на ангела, сошедшего с неба. Когда же он повернулся, чтобы распрощаться с Бединым, то на его месте увидел лишь ссохшуюся серую колючку. Тот словно сквозь песчаную раскаленную почву провалился.
– Глеб, ты снова с этим Бединым встретился? – разволновалась Даша.
Юноша вкратце излагал девушке суть разговора с Бединым, а сам, задерживая ее, медленно, будто в кандалах, плелся к реке. Даша покачала головой и сказала:
– Он мне все больше напоминает адского посланника…
– Как… А вера в Бога, а цитирование Библии… – не соглашался Глеб.
– Бесы знают о существовании Бога. Как пишет Апостол Иаков, они веруют и трепещут. Злые духи и Священное Писание цитируют. Вот поэтому меня и настораживает этот подозрительный человек, который тебя преследует, как тень. Он прикрывается Библией, а делает все вопреки Божьему учению.
– Так что же получается – вера не спасает?
– Спасает, но только если имеющий ее человек чистый сердцем, то есть безгрешен, искренне любит Бога и своих ближних.
После этих слов Глеб стал избавляться от беспросветных дум и тяжелого осадка внутри. Все вставало на свои места. «Он не от Бога, – сделал наконец вывод юноша. – А что если бы не было здесь Даши, – со страхом подумал он. – Не стану больше общаться с ним». Глеб, в очередной раз упрекнув себя за религиозное невежество, поспешил за Дашей. Навстречу шли многочисленные радостные паломники без малейших следов увечий. Только один человек опирался на костыли. Но лицо его сияло, словно вобрало в себя лучи солнца.
С удивлением юноша рассматривал полноводную необычного коричневого цвета реку, представляя, как в ней крестился Иисус Христос. Он с Дашей и другими паломниками благоговейно вошел в теплую воду и, осеняя себя крестным знамением, трижды окунулся в нее. «Господи, помоги мне укрепить веру в Тебя», – просил при этом Глеб Бога. Посетившие сердце легкость и покой он воспринял, как прикосновение Божьей милости.
5
Знакомство паломников с Иерусалимом началось на Масличной горе, на склонах которой красовались вечнозеленые, упоминаемые даже в Священном Писании, как символ неизменного благочестия и Божьего благословения, оливковые деревья. Уставшую Дашу одолел сон, и она, посапывая, как дитя, сладко спала. Глебу стало жалко ее будить, и он, тихо поднявшись, вышел на улицу один. Даже в это, предзакатное время, солнце обжигало своими лучами. Но вместе с тем оно освещало и делало еще привлекательнее и таинственнее Святой Город, который величаво раскинулся, занимая все видимое пространство. Даже взглядом трудно было его объять. Глеб, облокотившись на бетонное ограждение, любовался неповторимой панорамой Иерусалима. Вдруг за спиной послышалось всхлипывание. Он повернулся и увидел, чуть не застонав, утирающего слезы Бедина.
– Беда, мой друг!.. – плачевным голосом запричитал тот. – Умер тот пострадавший в Иордане парень. Прямо в раздевалке бездыханно упал. Как оказалось, он всю отраву на себя взял, очистил, даже не зная об этом, реку, спас всех и тебя с Дашей, – он смахнул слезу. – А ему было, как и тебе, всего двадцать лет… Жизнь только начиналась…
– Да, горе… – еле вымолвил оторопевший Глеб.
– Пусть теперь бросит в меня камень тот, кто скажет, что астрология неправду говорит, что магия и красная нить – пустяк… – Но, увидев, как юноша покосился на лежащий рядом булыжник, покаянно прошептал: – Если я тебя, Глеб, чем-то обидел, оскорбил, то прости меня, – я готов стать перед тобой на колени, – и неотвязный спутник стал опускаться на бетонную площадку.
Глеб остановил его, оглядываясь по сторонам. А помня на этот счет наставления Даши, спросил Бедина о том, что уж точно должно было расставить все точки над «и»:
– А Вы Иисуса Христа любите?
– Люблю так, как никто другой в этом мире, – отчеканил собеседник, словно ожидал этого вопроса. – Вот, скажем, ты, Глеб, Его любишь только несколько часов, Даша – каких-то пятнадцать сознательных лет, а я Его люблю больше двух тысяч лет. Я хорошо помню Иисуса… Прямо перед глазами оживает Его последний вход в Иерусалим… не забыть, как дружно, с каким упованием… – Бедин сделал паузу, и лицо его, будто рассказывал о большом празднике, просияло радостью, – с каким упованием они восклицали: «Распни, распни»… как ловко приколачивали к кресту… Я этот Старый город лучше всякого гида знаю и вместе с тобой пойду по знакомым улицам и проулкам к любимому храму Гроба Господня, – сказал он и указал в даль, где среди каменных построек виднелись темно-серые купола главной церкви христианского мира.
Глеб, предвосхищая встречу со святыней, задержал восторженный взгляд на ее главках. А когда повернулся, то Бедина не увидел. Тот словно растворился в раскаленном воздухе.
«Он, понятное дело, не в себе, душевнобольной, нафантазировал, что видел Иисуса Христа, царя Соломона… – возвращаясь в автобус, рассуждал юноша. – Но его свидетельство о том, что любит Господа – факт реальный… Значит, Даша ошиблась, и я, послушав ее, осудил благочестивого человека… Только как связать его любовь и веру с суевериями, которые явно от лукавого?.. Ему нужно помочь избавиться от этих заблуждений, как мне открыла истину Даша. Чтобы не связывал явления, случаи жизни и даже смерть с предрассудками. Как же не вовремя он ушел… Но, по его обещанию, мы еще встретимся, и я попрошу Дашу помочь ему…» В салоне Глеб не стал говорить о Бедине проснувшейся с улыбкой на лице девушке, чтобы не расстроить ее.
Вскоре автобус остановился у Мусорных ворот Старого города. Там гид повелела паломникам строго следовать за ней, чтобы не заблудиться в лабиринте узких уличек древнего Иерусалима. Она подняла искусственную красную ромашку-маячок и повела группу тесным проулком среди бесконечных торговых точек. И без того уставших паломников утомляли окрики и приставания навязчивых продавцов. Глеб шел рядом с Дашей, не спуская глаз с «цветка» гида. Но неожиданно пространство улицы из-за большой плотности прилавков сузилось, и юноша пропустил девушку вперед. Тут, будто из-под отшлифованных ногами пешеходов каменных плит, вырос Бедин. Он, поравнявшись с Глебом, шепнул ему приятным голоском:
– Я тебе, дорогой, говорил, что знаю этот город, как свои пять пальцев. Сделаем приятный сюрприз Даше. Там, у церкви Гроба Господня, сущее вавилонское столпотворение – не протолкнуться. А мы сейчас сократим путь и займем очередь у входа в храм. Твоя девушка подойдет, а ты уже стоишь у дверей и ее приглашаешь… Представляешь, как обрадуется.
Это он сказал так убедительно, с таким задором, что Глеб, как под гипнозом, последовал за ним в узкий проулок. К тому же юноша надеялся, что после посещения храма он с Дашей наконец сможет основательно пообщаться с суевером и вразумить его. Поэтому спешно шагал за шустрым проводником. Тот стал петлять вправо-влево…
– Как там?.. За нами никто не увязался, никто не разгадал наш тайный маршрут? – поинтересовался на удивление веселый Бедин.
Глеб оглянулся и увидел только мрачную пустоту тесного пространства и серость стен.
– Нет никого, – оборачиваясь, сообщил он.
Но Бедин его не слышал. Он исчез, как сонный призрак. Глеб позвал, но в ответ – лишь мертвая тишина. «Господи, что же я за глупец такой, почему я такой наивный, такой доверчивый? – бранил он себя. – Поверил его словам о любви к Богу. А они, получается, лишь – красивая маска, они, как и все другие, – ложь. Что же я скажу Даше, как посмотрю в ее чистые и ясные глаза?..»
Глебу стало страшно и гадко. Он застонал, затем, взяв себя в руки, искренне произнес, озирая сквозь решетчатый потолок, на котором скопился мусор, клочки неба:
– Господи, помоги мне! Помилуй меня, Господи!
Он стал возвращаться, но понял, что повторить в обратной последовательности зигзаги, проделанные Бединым, ему не удастся. Вдруг вдали из темноты тесного проулка выплыл белый ангел. Так поначалу думал Глеб, крестясь в его сторону. Но вскоре он, поверивший в чудо, засомневался в своем зрении, увидев, как к нему приближается Даша.
– Неужели это ты… – боясь встретиться со взглядом девушки, с трудом выговорил юноша. – Прости меня, родная, я снова ему, этому демону в образе человеческом, поверил, послушал его. Спасибо тебе…
– Слава, Богу, что у меня есть план старого Иерусалима, – вздохнула Даша. – Я сразу заподозрила неладное… Бросилась тебя искать по самому неблагополучному маршруту, пролегающему в обратную сторону… Идем быстрее.
«И откуда у нее столько терпения, я ведь сам себя готов разорвать на мелкие кусочки, а она даже голос не повысила», – подумал Глеб и живо зашагал рядом с милой спутницей. А через несколько минут юноша и девушка догнали группу, которая уже приближалась к церкви Гроба Господня, или Воскресения Христова. Никогда еще Глеб не был так счастлив и впервые искренне благодарил Бога за помощь. Вскоре он с Дашей переступил порог великого храма. Девушка много читала и рассказывала Глебу о евангельских судьбоносных событиях, связанных с местами, которые находились под сводами главной церкви христианского мира. Но совсем другое дело – соприкоснуться с живыми святынями. Когда Глеб с Дашей поднялся по ступеням на Голгофу, то к горлу подступили слезы. «Это здесь Иисуса Христа распяли, – расчувствовался юноша. – Он невыносимо страдал от кровоточащих ран и нашел в себе силы молиться за своих убийц. Какая любовь… А ведь Он, как читала Даша, и есть Любовь…»
– Что ты застыл, как столп, иди, не задерживай… – вспугнул юношу толчок в спину.
В порыве нахлынувшего гнева Глеб инстинктивно оглянулся и увидел злое скуластое лицо пожилой худощавой женщины. «Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят, – вмиг ожили в его памяти цитируемые недавно юной спутницей слова Спасителя. – А я эту паломницу готов растерзать», – испугался собственного гнева Глеб и посторонился.
Женщина молча, уколов взглядом парня, прошла вперед и преклонила колени над отмеченным звездой местом, где стоял Крест Господний. За ней, прося у Господа прощения за ответ злом на зло, припал челом к святому месту Глеб.
После посещения Голгофы Даша беспокойно спросила Глеба об инциденте с пожилой женщиной.
– Да это я сам виноват, – успокоил ее парень. – Все хорошо.
Юные люди благоговейно приблизились к камню миропомазания, к которому, стоя на коленях, паломники прикладывали кресты и иконки. Прикоснувшись к святыне, Глеб и Даша заняли длинную очередь, что живым венком огибала кувуклию. С интересом, поглощая, как цветок солнечные лучики, своим сердцем каждое слово, слушал юноша рассказы паломников-очевидцев о Благодатном огне.
– Свечи, положенные на гробе, зажигаются… А сколько иных чудес знает этот храм! – прошептала Даша. – Здесь, за этой стеной, была побеждена смертью Спасителя смерть. Это место дарования вечной жизни.
Много еще занимательного и душеполезного успела напомнить и поведать девушка Глебу. А когда юный паломник попал во внутрь Гроба Господнего, приложился к погребальной плите, то не смог сдержать слез, слез печали и великой радости. Он с благодарностью Богу осознал, что если бы, как планировал, посетил Воскресенский собор своего города, то прикоснулся бы к частице этого гроба лишь как к реликвии и не более. А здесь он с верою и любовью целует каменную плиту, где Иисус Христос воскрес и дарил всем жизнь вечную…
– Благодарю тебя, Господи, спаси меня, помоги и вразуми моих заблудших отца и мать, – взмолился он.
Площадь перед храмом Воскресения Христова освещали фонари, а в небе во главе звезд сияла неполная луна, когда паломники покидали святыню. Вдруг Глеба остановила уже знакомая ему по неприятному случаю на Голгофе женщина.
– Прости меня, парень, я великая грешница, не сдержалась, обидела тебя, – еле проговорила она, утирая слезы. – Я к вере еще по-настоящему не пришла. А тут побывала и так мне совестно стало, так стыдно перед Богом, Который, оказывается, любит и таких противных, как я.
– Я не держу на Вас зла, – ответил растерянный Глеб, сам чуть не прослезившись. – Все хорошо.
Женщина, высказав молодому человеку добрые пожелания, удалилась. А Глеб, ожидая подходящую к нему Дашу, смотрел вслед незнакомке и воочию убеждался, какие чудеса творят вера и любовь.
6
Утром «Райский уголок» для Глеба словно приобрел подлинный смысл. «Может, я еще сплю и это лишь сказочный сон», – думал он, встретившись с Дашей у заветной окруженной цветниками скамейки. Но задерживаться у нее парень и девушка не стали. Они купались в море, гуляли по набережной, восхищаясь дивной природой. Даже солнце могло позавидовать их сияющим радостью и счастьем лицам. Глеб и Даша не заметили, как пролетели те несколько часов, которые им отвело быстротечное время. Девушке следовало собираться в дорогу, в аэропорт Анталии.
И вот – грустное время расставания.
– Я буду ждать… – вздохнув, сказала Даша. – И еще: я только что созвонилась с папой, и он пообещал подумать насчет твоего трудоустройства.
– Спасибо, – лаская девушку взглядом, сказал Глеб. – Я даже не спросил… А кто твой папа?
Ответ поразил юношу. Этого он никак не мог себе представить. Как не ожидал поцелуя, которым наградила его девушка перед уходом в автобус.
Глеб, оставшись один, не хотел идти в номер, где в четырех стенах, как считал, его подстерегает волчья тоска. Он присел за столик у куста японских роз и заказал обходительной официантке кофе. Юноша мечтательно смотрел на цветы и представлял свое будущее таким же цветущим. Неожиданно к нему подсел молодой человек славянской внешности. Он заговорил на чистом русском языке:
– Что, друг, скучаешь. Меня зовут, – незнакомец призадумался и сказал: – Коля. Я тебя познакомлю с такими красотками, что принцессы поблекнут.
– Я, Глеб, – произнес юноша с улыбкой. – Да, грустно, но мне никто не нужен… У меня есть любимая девушка. Только что проводил ее.
– А я уже не одной помахал ручкой и вот собираюсь к очередной «любимой». Правда, с последней не успел распрощаться – упустил. Та была особая ягодка. Сначала, представляешь, такую скромницу, даже праведницу из себя корчила, Библию читала. А потом мы с ней такое вытворяли… фантазеры отдыхают.
Глеба прошиб пот.
– А как ее звали? – настороженно спросил он.
– Даша, Даша-любаша… – засмеялся Коля.
– Может, и фотография сохранилась? – дрожащим голосом спросил Глеб.
– А как же, вот…
Глеб обомлел. На него с дисплея телефона смотрела, улыбаясь, Даша, его Даша… Юноша даже не помнил, как оказался в номере. Он упал на кровать, и долго содрогались его крепкие плечи.
– Как… – кусая подушку, сходил с ума Глеб. – Как она могла так притворяться?..
Душу пронзала невыносимая боль. Даже с Катей, первой любовью, разрыв он перенес легче. А здесь весь мир на глазах разрушался. Он сел и сквозь пелену слез увидел на столе привезенный из Иерусалима небольшой деревянный крест.
– Господи, – припал он к святыне, – как же это? Она же, Даша, так ко мне… Помоги, Господи… Иначе сердце мое разорвется. Помоги, если можешь… Только как Ты мне поможешь теперь? Не могу больше…
Глеб посмотрел в окно, за которым зеленели пальмы, а затем скользнул взглядом по стенам комнаты. Гостиничный номер показался ему тесной клеткой, и он устремился на улицу. Юноша шел тропинкой между благоухающими цветниками, зелеными экзотическими насаждениями, не замечая этой удивительной красоты. Ноги сами необъяснимо несли его к той скамейке, где он познакомился с Дашей. В это предзакатное время на набережной стояла не свойственная ей мертвая тишина. Даже птицы умолкли, а на пляже лишь белели пустые лежаки. Глеб свернул на широкую бетонную дорожку. Вдруг вдали, словно мираж, исчез зажегший горизонт закат, и воцарилась тьма. Подул холодный ветерок. И тут произошло то, от чего у юноши похолодело не только тело, но и душа озябла. Почти рядом, посреди аллеи, вырываясь откуда-то из-под земли, заполыхал костер. Он ярко осветил сидящего на «Дашиной» скамейке Бедина и стоящих полукругом по другую сторону пламени трех молодых человек. Глеб их сразу узнал. Это были грабитель из Вифлеема, увечный из Иордана и «Коля», который несколько минут назад называл себя любовником Даши. Глеб протер глаза и одновременно подумал: «Может, я уснул в номере, и мне этот кошмар пригрезился?» Но когда он отнял пальцы, то страшная и жуткая картина не изменилась. Всколыхнув тишину, на этот раз не своим, а дико рычащим голосом проговорил Бедин:
– Давайте подведем итог. Мне с вами удалось завладеть душой Смолова. Я даже вот образ его скопировал, – захохотал душераздирающе он. – Теперь руководитель «Астрала» всецело в моей власти. Я ему, глупому, даже дал повод считать себя экстрасенсом. Покажу ему, дурачку, некую картинку, а он уже всем хвалится, какой проницательный прорицатель. Без лишних усилий через него держу на коротком поводке этих Семена и Марию Юдиных. А вот их сын Глеб ускользает из-под нашего влияния. На пути неожиданно возникла эта противная девица Дарья. Он стал слушать ее и прошел вместе с ней по стопам невыносимого Христа. Вы мне помогали чинить ему препятствия. Он даже клюнул на обман по поводу любовницы. Ценю. Но мы не можем противостоять молитве этой несносной девицы, которая постоянно за этого юнца просит Бога. У-у, – сотряс стоном атмосферу Бедин. – Не вижу из-за этого, где он, этот Глеб, сейчас находится. Нельзя его отдать Творцу. Каждая душа у нашего адского повелителя на счету. Наша цель – всех увлечь в бескрайнее царство тьмы. Нужно все делать, чтобы оно превзошло райское царство Его, Бога. Невыносимо произносить это имя! – было заметно, как Бедина лихорадит. – Нельзя, нельзя Глеба упустить и отпустить!
– Господи, спаси и сохрани… Господи, будь милостив ко мне грешному, – придя немного в себя, прошептал юноша.
Он вынул из-под футболки крестик и поцеловал его, затем осенил себя крестным знамением, непрестанно шепча слова молитвы. Тут Бедин и его адские компаньоны превратились, продемонстрировав отвратительность своих сущностей, в змееподобных мерзких чудовищ, которые стали извиваться вокруг огня. Они открыли широко огромные пасти и, как по команде, бросились в костер, пожирая языки пламени. Послышался страшный вой, и уроды исчезли вместе с костром. Тут глаза Глеба ослепил свет. Стало снова светло и тепло. На западном горизонте солнце касалось позолоченных им вод Средиземного моря…
– Господи, благодарю Тебя, прости меня, грешного, прости, что посмел поверить в клевету на Дашу, – смотря в чистое отдыхающее от дневного шума небо, сказал Глеб.
Он перевел взгляд на скамейку, к которой шел, и снова его еще не утихшее от волнения сердце посетил ужас. На ней лежали знакомые ему атласные суеверные журнал и брошюры. Рядом проходили две веселые девушки.
– Ой, смотри, гороскопы, магические книжонки, – сказала одна.
– Давай сядем и прочтем их, а то лень было даже посмотреть, что нас ждет, – предложила вторая.
Неожиданно вместо литературы по коричневым доскам скамейки стали извиваться три покрытые противной слизью змеи. Они подняли головы и угрожающе зашипели. Глеб не заметил, как юные незнакомки оказались у него за спиной, оглушая визгом. Тут гады исчезли, и на их месте снова стали красоваться, отражая последние лучики солнца, журнал и брошюры. Когда к девушкам вернулся дар речи, они, продолжая прятаться за спиной юноши, спросили:
– Что это?
– Как это?
– Это, девушки, вам Господь явил, чем на самом деле являются такие книжонки, – объяснил, приходя в себя, Глеб. – Они ядовитые и, прежде всего, для души. Я это хорошо знаю, и вы только что воочию убедились…
Девушки, одна левой, другая правой руками, перекрестились и, забыв куда направлялись, поспешили обратно в гостиницу. А душевредная литература вдруг исчезла. Глеб достал мобильный телефон и позвонил Даше. Он поблагодарил ее, попросил молиться за его родителей и долго разговаривал с ней. Над пальмами в вечернем сумраке уже висела огрызенная луна, когда юноша, пожелав девушке спокойной ночи, с легким вздохом сказал:
– До очень скорой встречи!
7
На следующий день Глеб без сожаления оставил «Райский уголок» и на полупустом автобусе направился в аэропорт Анталии, где ему пришлось долго ждать вылета. Проведя несколько тоскливых часов в небе, он наконец добрался домой. Первой его встретила удивленная мать. Она шепотом поздоровалась, приставив указательный палец к губам. Отец в своем кабинете, раскаляя мобильный телефон, давал строгие распоряжения подчиненным. Сквозь приоткрытую дверь прорывалось:
– Там лучше идут астрологические прогнозы, а ты им магическую литературу суешь. Срочно все откорректировать!..
Когда Глеб, оставив на вешалке в прихожей куртку, в сопровождении матери заявился к отцу, то Юдин лишился речи и непослушным пальцем с трудом выключил мобильник. Его глаза превратились в два бильярдных шара.
– Ты-ты почему здесь, – еле вымолвил он от волнения, а переведя дух, продолжил: – У тебя же еще шесть дней отдыха… Что случилось?
– Мне стало скучно и одиноко после того, как я посетил в Израиле святые места земной жизни Иисуса Христа. Именно там начинается настоящий рай! Я теперь верю в Бога и сожалею, что занимался распространением богопротивной и ложной литературы…
– Как в Израиле, каким образом?..
– Я отправился в тур на самолете… – и Глеб кратко, не упоминая пока Бедина, изложил историю пребывания на Святой Земле.
– А-а эта девушка кто? – раздраженно вскочив из-за стола, спросил Юдин.
– Она – дочь нашего батюшки Якова. Я ее очень люблю.
– Замолчи! – дрожа, как от дикого холода, вспылил Юдин и направился, напоминая хищного зверя, с кулаками к сыну.
Ему путь, вытянув вперед руки, преградила мать.
– Это же твой родной сын, – пробовала успокоить она разъяренного отца.
– Не сын он мне больше! – заорал Юдин. – Мы для него все, а он вот как отблагодарил… Этот великодушный, добрейший человек Бедислав Есиславович ему путевку подарил в настоящий земной рай…
Он, захлебываясь собственной слюной, схватил со стола глянцевый журнал и повернул его обложкой к Глебу. Юноша невольно попятился. На него глядел и лукаво улыбался Бедин, а под его фотографией чернела подпись:
Бедислав
Есиславович
Смолов
Глеб почему-то сразу обратил внимание на заглавные буквы и прочитал: «бес». Об этом не случайном совпадении и адском покровителе Смолова он хотел тут же сказать отцу. Вдруг в комнату вошел, а точнее, ворвался Бедин, которого юноша сразу определил по лукавым и источающим нечеловеческую злобу глазам. «Я же закрыл дверь на замок», – успел подумать Глеб.
– Бедислав Есиславович, – обратился к нему крайне взволнованный Юдин. – Проходите, проходите, пожалуйста, – принимая позу лакея, услужливо пропел хозяин квартиры. – А я тут… мы тут…
– Здравствуйте, мои дорогие, – вежливо произнес наглый гость. – А это, Семен, я так понимаю, твой сын?
– Д-да, с-сын… – Юдин никак не мог успокоиться, губы его жевали воздух.
А Бедин взглядом измерил Глеба с ног до головы и сказал:
– Хороший парень, завтра же подпишу приказ о его назначении… Нет, нет, не начальником среднего звена. Чего скупиться. Я его прямо твоим заместителем утверждаю и ставку даю ему, как у тебя.
Юдин был готов пасть на колени и целовать вымазанные уличной слякотной грязью и пачкающие дорогой ковер туфли шефа. Но помешал Глеб.
– Хватит того, что ты, лукавый посланник дьявола, меня обманывал, – сказал он, видя в глазах Бедина знакомый адский блеск. – Папа, мама, это не Смолов. Поверьте мне! Он – демон в образе вашего начальника. Он меня позавчера, притворяясь заботливым спутником, преследовал на Святой Земле, потом в Иерусалиме поступил со мной отвратительно… А вчера мне Господь, как явное вразумление, явил его ужасную, отвратительную сущность… Отвяжись от нас, нечистая сила!
Бедин на шаг попятился и прежним любезным тоном спокойно сказал:
– Я позавчера твоему отцу, разлюбезный юноша, грамоту вручал. И был я не в Израиле, а в офисе.
– Да, да, да, сын… – танцевал на месте Юдин. – Бедислав Есиславович никак не мог быть в Израиле. Что с тобой случилось? Простите, простите его, Бедислав Есиславович, он не в себе…
– Родители, послушайте меня, – умоляющим тоном произнес Глеб, – в офисе действительно был… возможно, и сейчас там, Смолов. А это его адский покровитель. Умоляю: услышьте меня…
– После этой Святой Земли не один паломник свихнулся, – горестным голосом соврал Бедин. – Вот, уважаемые, мои лучшие работники Семен и Мария, посмотрите, к чему привело непослушание вам… Нужно спасать парня… Давайте-ка я позвоню своему другу, главврачу из психиатрической больницы…
Юдин одобрительно кивнул шефу, а супруга, прижав руки к сердцу и заливаясь слезами, только тихо причитала:
– Бедный, бедный мой сыночек…
Глеб понял, что отец и мать под руководством нечестивца могут упечь его в заведение, где обитают «наполеоны», «марсиане», «боги» и другие умалишенные. Также он осознавал, что своими силами ему не справиться с адским хитрым обольстителем. Глеб, вспоминая совет Даши и имея уже некий опыт, перекрестился и стал просить помощи у Бога. Было заметно, как бес в образе человеческом теряет самообладание. Он задергался, лицо его покрыла тень зла.
– Папа, это ты – атеист, а он – верит в Бога, он воочию видел Самого Иисуса Христа! – не сводя глаз с адского духа и осеняя себя крестным знамением, произнес Глеб. – Скажи, признайся, что ты веришь в Господа, скажи отцу, скажи маме! Повтори то, что мне говорил на Святой Земле! Но ты – лжец, в этом не признаешься… Господи, спаси и помилуй нас!
– Ненавижу тебя! Перестань креститься и обращаться к Богу!!! – посланник ада завопил так, что у Юдина волосы зашевелились, а Мария опустилась на диван, окаменев.
Глеб же продолжал молиться:
– Господи, прости нас и избавь от лукавого…
Наверное, от раскаленного до красна железа так не отпрыгивают, как нечестивец отскочил от юного и теперь уже православного христианина. Вдруг Бедин превратился в такого безобразного и ужасного монстра, которого даже самая буйная фантазия режиссеров, снимающих фильмы ужасов, не смогла бы создать. В последующий миг он бесследно исчез, словно его поглотила стена, к которой он прислонялся. Раздался душераздирающий рев и стон. Лишь черная безобразная тень заметалась по комнате, будто ища выход, и растворилась в воздухе. Глеб, вздохнув, еще раз перекрестился и посмотрел на отца. Тот, оказавшись в углу за рабочим столом, тоже молча крестился трясущейся рукой. Немного опомнившись, он, озираясь, прошептал:
– Этот урод испугался Бога… Значит, Бог все-таки есть?..
– Есть, есть Бог, я же тебе говорила когда-то, а ты меня тогда разубедил, – утирая слезы, всхлипнула мать.
– Да, папа и мама, мы служили сатане, – объяснил Глеб. – Все работают на дьявола, кто распространяет эту богомерзкую литературу. Мы, как и Смолов, оказались во власти этого адского чудовища.
– Сын, Мария, у меня такое чувство, что он еще не ушел… – еле слышно произнес Семен Юдин и приложил руку к сердцу. – Будто его тяжелая адская тень на душе лежит…
Тут с улицы донесся благовест. Хозяин квартиры, словно услышав спасительный глас, бросился к окну. Он сначала хотел открыть форточку, но, замешкавшись, отворил его створку. Прохладный сырой ветерок зашатал шторой, над головой Юдина, как напоминание о пустом бесполезном прошлом, вдруг закружил желтый истлевший лист, а комнату наполнил живой несмолкающий звон.
– Как красиво звучит, – сказал Юдин, смотря на ярко освещенную фонарями колокольню Воскресенского собора. – Сколько лет он меня звал, а я не слышал… Точнее, не хотел… Я никого и ничего не слышал… Даже на бабушек всю жизнь обижался, что они меня в младенчестве крестили в тайне от родителей… – он повернулся к жене и сыну. – Прости, Маша, что тебя, как адский змий, обольстил. Прости, сын… Спасибо тебе… – в горле отца застрял комок. Проглотив его, он попросил: – Пожалуйста, мои родные, идем туда, в собор, к Богу...
8
Глеба и его родителей у величаво возвышающегося Воскресенского собора, в который, крестясь, заходили прихожане, встретила обрадовавшаяся и несколько смущенная Даша. Она была изящно одета, в прекрасном белом длинном пальто и нежно-розовом шарфе. Семен и Мария Юдины еще не успели хорошо разглядеть девушку, как рядом остановился, завизжав тормозами, черный отражающий огни светильников джип Mercedes-Benz. Из него выпрыгнул разъяренный Смолов.
– Ты-ты что с ума сошел, Юдин?.. – словно на горячей планерке в офисе, набросился на подчиненного разгневанный руководитель «Астрала». – Почему ты с семьей у церкви? Мне были видения, что твой сын посещает храмы Израиля, но я даже в своем даре усомнился. А получается, он и в самом деле там был и вас теперь одурачил. Как ты мог, как вы посмели переметнуться к врагам, церковникам? Я же вам такие деньги… ничего не жалел. Может, я тебе мало платил?! – как из вспыхнувшего вулкана вырывался гнев из искривленного рта Смолова.
– Мне больше никакие Ваши деньги не нужны, – сказал твердо Юдин. – Они грязные. Ведь вся эта литература, которую я распространял со своей семьей, – греховная. И Вы опомнитесь, Бедислав Есиславович, выйдите из-под власти демона.
– Это он Вам картинки, как приманки, показывает и внушает, что Вы – провидец, – дополнил отца Глеб. – На самом деле Вами руководит злой дух. Вся Ваша жизнь в его руках и под тотальным контролем этого душегуба… Я видел его. Мне Господь промыслительно его, мерзкого монстра, показал, чтобы спасти… и родителям он только что предстал. Лишь после молитвы этот ужасный бес оставил нас…
– Пожалуйста, не противьтесь истине, – пыталась вразумить богоотступника Даша. – Апостол Павел назидательно пророчил, что многие от истины отвратят слух и обратятся к басням… Именно такие «басни» – греховные суеверия – под руководством адского злого духа и распространяет Ваша фирма…
– Вы все – сумасшедшие! – прервав девушку, заорал Смолов. – Мной никто не руководит. Я всем сам управляю и дар мой экстрасенса от природы. Я самодостаточный… Вы, Юдины, все уволены и запомните, глупцы: хозяин вашей судьбы тоже – я! Вот сейчас поеду в офис и через несколько минут вам пришлю на мобильники фото приказов о вашем увольнении… Я уже звоню секретарю, – он сунул руку в карман пальто, чтобы достать телефон. – Ладно, в машине оставил… Сейчас я вам покажу, кто я!..
Он, покромсав всех злобным взглядом, повернулся к машине. Но его джип вдруг, как реактивный, сорвался с места и, обогнав маршрутку, скрылся за ближайшим поворотом.
– Стой!!! Я тебя уничтожу!.. Я!.. Я!.. Я!.. – пустившись в напрасную погоню, истерично и беспомощно выкрикивал угрозы Смолов.
Но напугал он только прохожих, расталкивая их и беспорядочно размахивая руками. Вскоре черный силуэт руководителя «Астрала», как и угнанный автомобиль, скрылся из виду.
– Может, хоть так образумится… Господи, помоги ему, – сказала Даша и, повернувшись к собору, осенила себя крестным знамением. По ее примеру перекрестились Глеб и родители, а затем все Юдины последовали в церковь за девушкой. Та, сияющая, немного пообщавшись с парнем, отправилась на клирос.
Еще не началось Всенощное бдение, но уже очень живо полыхали на подсвечниках огоньки свечей, приятно и сладко благоухало ладаном после недавно совершенного молебна у золотистой раки с частицей Гроба Господня. Множество верующих подходили и прикладывались к ковчегу.
– А можно мне прикоснуться? – спросил сына Юдин, а точнее, прихожанин Семен.
– Папа, мы еще успеем подойти к святыне, но сначала следует, как мне подсказала Даша, исповедаться и очистить души от грехов. А мы перед Богом смертно согрешили, сколько душ погубили этой литературой…
– Ой… ой… ой… как тяжело, – застонал отец, поглядывая на заплаканную мать.
Чтобы не стоять на пути прихожан, которые благоговейно направлялись к святой раке, к подсвечникам, к образам, Глеб и родители отошли в сторонку – в боковой придел. Оттуда они молча взирали на огромные благоукрашенные золоченной резьбой царские врата, что вскоре должны были открыться. Вдруг перед ними возник, тяжело дыша, Смолов. На его хмуром лице отражалась растерянность и даже паника. Он, не смея взглянуть в глаза своим бывшим работникам, с горечью произнес:
– Простите меня, Семен, Мария, Глеб. Я вдруг осознал свою неизгладимую вину перед вами, перед Богом и хочу, как и вы, исповедаться, приложиться к святой частице Гроба Господнего. Я даже, пока шел сюда, заглянул в церковную лавку и купил книгу «Таинство покаяния», – он прикоснулся рукой к карману пальто, из которого выглядывал белый уголок брошюры. – Я вот и наизусть выучил: покаяние есть Таинство, в котором исповедующий грехи свои, при видимом изъявлении прощения от священника, невидимо разрешается от грехов Самим Иисусом Христом.
– Как же хорошо, Бедислав Есиславович, что и Вы наконец осознали свои заблуждения и пришли в собор, – обрадовался Семен.
– Какое счастье… – вторила мужу Мария.
– Но только, будьте добры, помогите… – умоляюще проговорил Смолов. – Я вас очень прошу отправиться со мной в полицию и засвидетельствовать, что мою машину действительно угнали. Я, в случае ее обнаружения, хочу продать автомобиль, и деньги пожертвовать в этот храм на благое дело. А исповедаться мы успеем… Пожалуйста, машина моего друга ждет у собора… – он стал с тревогой поглядывать на царские врата.
– Если Бог не поможет, то и полиция ничего не сможет сделать – все в руках Божьих, – непреклонно сказал Глеб. – Поэтому сначала помолимся, исповедуемся, приложимся к святыне, а затем засвидетельствуем… Вот-вот начнется богослужение. А пока Вы, Бедислав Есиславович, пожалуйста, повернитесь к алтарю, перекреститесь и ждите открытия царских врат…
Тут лицо Смолова перекосилось от нахлынувшей злости и покрылось темными пятнами.
– Ненавижу богослужение, исповедь, эту раку… – зашипел по-змеиному он. – Не успел… а они сейчас откроются…
Он в последующее мгновенье превратился в тень и исчез, словно провалившись сквозь мраморный пол.
Семен и Мария с широко открытыми от испуга глазами чуть попятились.
– Папа, мама, – сказал Глеб. – Не бойтесь и не волнуйтесь. Теперь уже нечего переживать… Это был Бедин. Его, адского посланника, я сразу узнал – этот взгляд я ни с каким другим не спутаю. Он хотел нам помешать обрести Бога…
– А я ему поверил… – еле слышно проговорил Семен. – Кто же мог подумать, что он и здесь окажется – в храме святом…
– Насколько же он лукавый и хитрый, – сказала Мария. – Если бы не ты, Глеб, то мы с отцом могли бы за ним последовать. Это ужасно…
– Зато, мои дорогие родители, – душевно произнес Глеб, – этот злой дух, сам того не ведая, как нельзя лучше своей вражьей упорной попыткой выманить нас из собора, своей запредельной ненавистью к святости подтвердил, насколько спасительны церковное богослужение, предстоящее таинство исповеди, молитвенное приложение к святой частице Гроба Господня...
Тут отверзлась занавесь и стали открываться царские врата, свет паникадил ярко осветил самые отдаленные уголки собора, возвещая о начале богослужения и наступившем празднике. Настоятель в золотистом царского достоинства облачении, стоя перед престолом, возгласил:
– Слава Святей, Единосущней, Животворящей и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков!
– Аминь! – грянул хор.
– Миром Господу помолимся!.. – продолжил священник.
В ектении стали гармонично чередоваться прошения священника и пение клира, объединяя сердца прихожан благодатной силой общей молитвы. Богомольцы, устремив глаза к алтарю, осенили себя крестным знамением. А вместе с ними стали креститься Глеб и родители.
Когда пришло время исповеди, они, новые прихожане, долго каялись в грехах, наклонившись над крестом и Евангелием. Отец Яков, богатырского телосложения человек, совершив таинство, как после тяжелого труда, вытирал платочком со лба пот.
– Слава Богу, – облегченно вздохнул он. – А завтра, мои дорогие, во время Божественной литургии вы причаститесь… причаститесь Святых Христовых Таин.
Глеб и родители со слезами счастья на глазах поблагодарили настоятеля. Они, крестясь, последними подошли к золотистой раке с частицей Гроба Господня и приложились к ней, благодаря Бога за Его безграничную любовь и милость. Смотря на святой ковчег, Глеб, окрыленный чувством неповторимой радости, лелеял в памяти посещение Гроба Господня. «Спасибо тебе, Господи, – мысленно произнес он, – что Ты нас спас, что Ты, победивший смертью смерть, нас, мертвых душами, духовно воскресил и подарил возможность коснуться сердцами Твоего настоящего вечного рая…» Юноша светящимися, как огоньки свечей, глазами посмотрел на родителей.
– Мария, Глеб, – вдруг тихо сказал отец, – эта маленькая частица Гроба Господнего, появившись здесь несколько дней назад, совершила великое чудо: спасла нас, преобразила всю нашу жизнь… Вы видите, – произнес он с восторгом, – сколько святых угодников на иконах, и все они, будто живые, глядят на нас... Как на своих… Словно радуются…
– Так ведь батюшка и читал в Евангелии, – напомнила Мария, – что на небесах больше радости одному покаявшемуся грешнику, чем девяноста девяти праведникам, не имеющим нужды в покаянии… Это же о нас. Будем молиться, чтобы никогда больше не стать им чужими…
– Как же хорошо здесь, – сказал Семен, – такое чувство, что в раю нахожусь.
– Это так и есть, – проговорил Глеб. – Мы очистили свои души от грехов и приняли в них Бога. А где Бог, там и открывается настоящий рай. Эту истину, услышанную от Даши, я теперь знаю не понаслышке. Мне тоже так благостно… – юноша приложил руку к груди.
…После закрытия собора семейство Юдиных вместе с Дашей и ее родителями задержалось у паперти. Глеб, держа нежно руку девушки в своей огромной ладони, обратился к строгому на вид отцу Якову и стоящей рядом с ним матушке Анастасии, миловидной женщине с добрым лицом:
– Я очень люблю вашу дочь и прошу у вас ее ру-руки, – Глеб ощутил в ногах дрожь.
– А куда ж мы денемся. Да, мать… – ответил, улыбаясь, отец Яков. – Нам Даша все уши прожужжала, какой хороший парень. Что ж, ей виднее. Благослови вас, Господь, – батюшка перекрестил будущих молодоженов, лобзая их.
За ним поцеловали Глеба и Дашу матушка и родители парня.
– Я, так сказать, пользуясь случаем, – обратился к семье Юдиных настоятель, – хочу вам предложить сотрудничество. Вы же теперь безработные…
Глеб и родители обменялись взглядами. Они только сейчас вспомнили о том, что ушло на задворки их нынешнего бытия. А отец Яков перешел к сути разговора:
– Я предлагаю и прошу вас потрудиться во благо Церкви. У вас, как я узнал, богатый опыт распространения литературы. Если вы согласны, то станете помогать Даше.
– Спасибо! – воскликнул обрадованный Семен. – Я могу хоть бесплатно работать после всех моих бесчинств. Ведь совесть и после покаяния напоминает, насколько я виноват перед Богом и людьми…
– Я тоже готов… благодарю, – произнес Глеб.
– Это теперь наш святой долг, – сказала Мария.
– Мы об этом, родные мои, поговорим отдельно, – заключил добродушно отец Яков. – А сейчас нам всем нужно отдохнуть… Благослови нас, Господи!
Юноша и девушка, отойдя в сторонку, о чем-то светлом и приятном пошушукались и взаимно счастливые последовали каждый за своими родителями.
Глеб, отец и мать вошли в квартиру, словно другие жильцы. Их сердца переполняла радость и духовная легкость. Лишь каждый из них ощущал смертельную физическую усталость. Однако отдыха они пока не могли себе позволить в окружении скопившейся за многие годы греховной оккультной, языческой и прочей суеверной литературы. Напрочь опровергая ее «предсказания» и «прогнозы», Глеб и родители стали дружно очищать от богопротивных книг жилище…
2019 г.