18.00
«Государство есть историческое
переходящее учреждение,
временная форма общества,
как сама церковь, младшим братом
которой оно является»…
Михаил Бакунин. «Анархия и Порядок»
- С годами выработал для себя основной принцип взаимоотношений с людьми, - вполне связно для нетрезвой беседы обобщил Антон, и все тут же сделали заинтересованные лица. Ободренный оратор уверенно продолжил:
- Никогда не торговаться.
- В любви? – уточнил Савва,
- Во всем, - обобщил Антон. - Поскольку я всегда честен и щедр (при этих словах все согласно закивали), то звучит мой основной принцип приблизительно так. Вот мои возможности: цена, зарплата, смета, эмоция, умение, любовь. Если мои возможности совпадают с вашими запросами, - отлично: работаем, строим, делаем, покупаем, живем, любим. Если ваши запросы выше, то простите. Либо я временно останусь без подрядчика (что вряд ли), либо подыщу другого. Но вас, того, кто с высокими запросами, - в абсолютный кристалл льда. Такой принцип позволяет всегда добиваться поставленной цели, одновременно избавляясь от ненужных (как сейчас принято говорить, токсичных) людей. А все эти "а давайте, пожалуйста, рассмотрите вариант, подумайте, а в рассрочку, я была, котенок, не права" - все это лесом, все это в топку.
- Гениально! – хлопнул в ладоши Савва и дамы подхватили рукоплескания. – Тебя бы законодателем! Страна бы расцвела. Айда на баррикады? Революционировать?
- У революций нет героев. В преступлениях нет романтики. В войне один победитель – сама война, - мгновенно не согласился Антон. – И в целом: лучше хранить равновесие в одном городке, чем раскачивать и разрушать государства.
- Анархия, конечно, мать порядка, но не пора ли ей на дачу - хочется потусить с ее сыном, - хохотнул Савва. – Ну, так давай тебя в депутаты, на дебаты пойдешь, а там глядишь, да и устроишь новый мировой порядок.
- Предвыборные дебаты, по сути, - спор, - вновь не согласился Антон. - Добровольное участие в споре унижает достоинство. Так что это убогое зрелище одинаково позорно и для будущих президентов, и для их нынешних избирателей.
- Да ты, прям, подготовился, - оценил Савва. – Хотя ты, безусловно, прав. Независимый политик - это такое существо, которое получает распоряжения от хозяев без посредников, напрямую. Но как же гражданская позиция? Пассионарность? Национальная идея, наконец?
- Гражданская позиция – дело тонкое, интимное: ее нужно иметь, но не стоит о ней кричать. Кроме того, часто бывает так, что явное меньшинство оказывается в итоге скрытым большинством, - улыбнулся Антон. - Я бы сказал шире, - Антон покрутил меж пальцев тонкую ножку бокала – именно такую операцию осуществляла сейчас Альвина с очередной сигаретой. - Национальная идея государства? Мыслим шире - идея мироощущения всех наций, рожденная нами. Поскольку тут недра, тут сама суть всех стихий. Великая Ответственность. За судьбы, за будущее, за дух и память. За нас... Тост вышел.
- Но глубокий, - воскликнул Савва и бокалы со звоном встретились в тосте. - Недавно услышал в каком-то американском сериале интересную фразу: "Я не предатель, я новый патриот". Задумался. Вот скажи мне… нам всем скажи, мудрый человек. Где граница между родиной и чужбиной? Она лежит между двумя странами? Между двумя верами? Между двумя народами? Между двумя полами или двумя расами? Как дети малые – провели линии в песочнице и горшки подписали крестиками.
- Будь ты самым прожжённым галлом, все равно твоя Родина – Рим, - неожиданно процитировала кого-то Замиля, тихо, но с чувством.
Все посмотрели на Замилю с уважением. Альвина спросила:
- Кто написал? Что там дальше?
- Кто написал – не помню, а вот стихотворение наизусть – помню. Там про любовь, не про политику, - и Замиля встала и продекламировала с каким-то невообразимо милым акцентом:
Коль страдаешь от стрел Купидона,
Так молись или скорбно моли
Или просто отстрел купидонов
Начинай с гордым криком: «Пали!»
И в ответ – не покажется мало:
Купидонов гнев неумолим.
Будь ты самым отъявленным галлом,
Все равно твоя Родина – Рим.
И по храмам похрамывать можешь,
Даже в Тампле толпиться без сил,
Но слезами пропитанной кожи
Купидон ждет – вот он ощутил!
И тогда ты получишь прощенье,
Пусть его у других ты просил,
И любви незабвенное пенье
Ты почувствуешь в веянье крыл.
За столом воцарилось молчание, после чего троица зааплодировала, а Замиля поклонилась и снова заняла свое место.
18.15
Все знают, что нельзя мешать вино и политику, но все и всегда об этом забывают. Мужчин так просто не остановить – стихотворением о любви, пусть даже самым проникновенным. Как только стихли аплодисменты в честь Замили, Антон вернулся на прежние рельсы, поскольку считал тему не исчерпанной.
- В эпоху господства транснационального капитала любое государство - это всего лишь коммерческий проект, - констатировал Антон очевидное, - а потому история - это всего лишь бизнес-отчет, описывающий работу на повышение или на понижение стоимости того или иного проекта. Аналитические прогнозы - всего лишь бизнес-планы, просчитывающие (или внедряющие в массовое сознание) вероятность реализации того или иного проекта.
- Как я понимаю, ты о глобализации? – уточнил Савва, к которому, собственно, и обращался Антон.
- А что есть глобализация? – вопросил отельер, может, излишне эмоционально. - Была страна богата природными ресурсами: нефтью, газом, лесом, рудой, минералами. На века бы хватило. Договорились между собой другие страны и говорят: "А давай ты нам ресурсы, а мы тебе фантики с картинками и циферками?" Задумалась страна над таким "заманчивым" предложением. Перемигнулись другие страны и говорят: "Ну, раз не хочешь, тогда мы вообще запрещаем тебе отдавать нам ресурсы". Встрепенулась страна: "Как это - мне запрещают?! А я - буду!" И теперь гонит по трубам ресурсы даже не за фантики, а за нолики на виртуальных счетах. И гордится этим. Одному мне кажется, что где-то в этой схеме подвох?
Савва задумался, а потом медленно сказал:
- Прочитал не так давно в одной книге: "...для того, чтобы остановить глобализацию, необходимо повсеместно прекратить экспортно-импортные операции, ликвидировать туризм, миграцию населения, гастроли деятелей различных видов искусств, художественные и прочие выставки..." Издана книга была коллективом авторов десяток лет назад. А наблюдаем мы все это именно сейчас, под предлогом пандемии. Неужели антиглобалисты что-то знали уже тогда и теперь все-таки берут власть в свои руки?
Девушкам стало скучно – Альвина залезла в телефон, Замиля принялась прибирать со стола, чтобы обновить посуду. Но мужчины не унимались.
- Политики меряются письками, а народ страдает! – категорично заявил Савва, подводя итог.
- Самое страшное, что писька одна, ею никто не меряется, ею просто размахивают, - заметил Антон.
- Может, ты и прав, - сказал Савва, сам себе подливая вина. – Раньше меня всегда удивляла странная особенность голливудских фильмов: довольно часто герои боятся клоунов. Детей пугают клоунами, взрослых пугают клоунами, клоун - глубинный страх из детства. И даже символ государства - раскрашенный клоун у дверей фаст-фуда. Какой-то великодержавный ужас... И только теперь, когда весь мир ежится в тени огромного клоуна, нависшего над континентами, становятся понятными истоки этой заразной фобии.
- Вирус европейской демократии особо опасен для молодых развивающихся стран, - улыбнулся в ответ Антон. - Передается политическим путем. Основные симптомы: гражданская горячка, революционная лихорадка, обострение социальных симптомов, помутнение общественного самосознания, отпадение территорий, учащенная миграция, возможен летальный исход. Поскольку штамм выведен искусственно за океаном и постоянно мутирует, то даже своевременная вакцинация помогает только в том случае, если народный организм имеет надежный иммунитет.
- Думаешь, революционная, как ты говоришь, горячка тесно связана с демократией? – с легкой нетрезвой серьезностью спросил Савва. – Кстати, знаешь, в чем различие между демократией и тоталитаризмом? При тоталитарном режиме все равны, а демократический режим только стремится к всеобщему равенству.
- Порядок, стабильность, уверенность в завтрашнем дне, - кивнул Антон, - возможность строить планы на завтра - все это побочные эффекты авторитарного правления. В такие периоды особенно громко звучат призывы к свободе и требования перемен. И лишь тогда, когда воцаряется хаос, когда в стране разброд, шатание, анархия, - вот тогда пробуждается тоска по внятному, пусть и требовательному, руководству.
- Так Вы, батенька, махровый монархист, - то ли спросил, то ли зафиксировал Савва, на что собеседник тут же откликнулся:
Я - монархист. Не ярый, не махровый.
Я фанатизмом с детства не болел.
Но Божьего помазанника слова,
"Храни Его!.." церковных а капелл
Мне не хватает... Разорву рубаху.
И не слова: сто тысяч юнкеров
Под флаг твой соберу. Взойду на плаху.
Ни пыток, ни Сибири, ни оков
Не побоюсь. Труби! Коней седлаем!
Разрыв души! Огонь и ветра свист!
Но нет Тебя... Мы тихо ожидаем.
А в сердце боль. Простите, - монархист.
18.30
Антон надолго замолчал. Подлил вина, выпил, задумался. Накатили мысли долгие, невеселые, мрачные.
- Кто-то из белогвардейских офицеров-поэтов? – наконец с пониманием спросил Савва, всем своим серьезным видом выказывая уважение к такой уверенной гражданской позиции.
- Нет, - покачал головой Антон. – Кто-то из современных, не помню.
- Так все-таки революция? – прищурился Савва. – Вернее, реставрация?
- Да какая революция? – ожил Антон. – Причина революций вовсе не в желании реставраций или реформаций.
- А в чем? – заинтересовался Савва.
- Власть стремиться низвести разум подданных до самых низин - так проще управлять. Но наивно рассчитывать, что немощным разумом плебея не воспользуется в своих целях другая власть. Вот и почва для революций. Заколдованный круг: обретение власти - "просадка" интеллектуального уровня масс – революция – обретение власти… И вновь по кругу.
- Вот не буду спорить, хотя есть желание, - Савва протянул свой бокал к Антонову для созвона. – Вино порождает споры, но мы не станем.
- А что смысла в спорах? – Антон пожал плечами. - Чтобы одержать победу в любом принципиальном споре (особенно на политические темы), достаточно предмет спора разбить на мелкие частные элементы. Теперь что бы ни постулировал оппонент, просто упираешься лбом в какую-нибудь однобокую частную трактовку мелочи, рассматривая ее в отрыве от общего принципа.
- Очень удобно, - понимающе кивнул Савва.
- Очень удобно, - подтвердил Антон. - Такой метод спора абсолютно не требует знания материальной части. Оппонент сдастся в считанные минуты - нет возможности "спорить о собаке с точки зрения блохи".
- Запомню, - пообещал Савва.
- А есть еще один метод, - воодушевился Антон. - "Метод Глеба Капустина", героя рассказа Василия Шукшина "Срезал". Нужно сначала придумать спор, а потом вывести его развитие за рамки логики, довести сам предмет спора до абсурда.
- Ну да нынче все так спорят, - рассмеялся Савва. - Тут ничего нового. Что-то девушки нас покинули.
- Думаешь, женщины потеряли к тебе интерес? – улыбнулся Антон. - Ошибаешься! Две подружки - государство и налоговая - не отстанут от тебя до самой смерти.
Посмеялись хором, и даже Замиля, которая как раз вынесла новое фраже, улыбнулась. И только Альвина осталась безучастной, поскольку была занята чем-то важным в телефоне.
- Мы с вами, - сказала Замиля. – Просто политика не женское дело.
- Скажи это нашим дамам в законодательном собрании, - возразил Савва.
- Мне Антон всегда говорил, - ответила Замиля, - «Если ваша женщина может вспомнить, не задумываясь, имена-фамилии пары-тройки политиков, если знает, что такое томос, если следит за курсом валют, задумайтесь: такой уж ли вы хороший мужчина, надежно ли вы оберегаете свою женщину от воздействия агрессивной внешней среды».
- Цитируешь классиков? – с уважением кивнул Савва. – Правильно, не нужен вам, женщинам, весь этот цирк. Где-то в «Братьях» Достоевского, помню, было, что нельзя превращать ни церковь в государство, ни государство в церковь. А можно ли превращать цирк в государство или государство в цирк?
- Вопрос риторический, - откликнулся Антон. - Двигатель политических трансформаций, как всегда, - крайний эгоизм, гипертрофированная жажда наживы и полная атрофия моральных принципов. Не думаю, что кто-либо в высших эшелонах тревожно не спит по ночам.
- Современная политика - это исполнение некоего глобального проекта нечистыми на руку подрядчиками на местах, - констатировал Савва. - Невозможно быть политиком, если, по причине врожденной или благоприобретенной порядочности, ты не приемлешь сам концепт, сам замысел самопровозглашенных архитекторов. Выход?
- Монархия, - напомнил Антон. – И разумность в законодательной сфере. Распоряжения того, кто наделен властью, будут настолько эффективны, насколько они соответствуют внутренним побуждениям тех, кто призван эти распоряжения воплощать в жизнь. Достаточно вспомнить беседу Короля и Принца из повести Экзюпери.
В это время Юрка, словно прирученный Лис из той же новеллы, прыгнул хозяину на руки. Антон потрепал его за ухом, но отправил на место – под стол, ибо Юркий такс не просто проявлял собачью преданность, а с природной хитростью подкрадывался таким образом к кулинарным изыскам на столе.
18.45
- Почему страну обязательно должно трясти в преддверии выборов? – спросил Савва, почему-то у Альвины, видимо, пытаясь вовлечь девушку в разговор. А может потому, что Антон отправился к мангалу – подогревать мясо, ведь уже открывалось второе дыхание.
- Скачки цен, тарифов, курса, - настаивал Савва, Альвина при этом послушно пожимала плечами. - Улицы в биллбордах, телеканалы в политиках. Манифестации, митинги, драки, аресты. Ссоры, скандалы, предательства, разводы. Вот бы вместо всего этого тоненький бюллетень: кандидаты, их былые заслуги и будущие программы. Хочешь - читай, выбирай и голосуй. Хочешь - не читай и занимайся своим благим делом, не тратя времени, сил, нервов на всю эту суету.
- Имитация пассивной демократии? – через плечо спросил Антон.
- Лучше уж пассивная демократия, чем агрессивная агитация, - решил Савва. – Надоели со своей политикой, до одури надоели.
- Как и вы нам, - неожиданно включилась в беседу Альвина.
- Енот-полоскун умиляет имитацией стирки, обезьяна даже может курить, - Антон подвел итог «неженской теме». - Но мы не сомневаемся в том, что это животные. Некоторые животные подражают человеческой речи, благодаря чему пишут романы, выступают на тиви, занимаются политикой. И мы обманываем себя, веря, что это люди. Думаю, пора открывать новую бутылку, а то мясо пересушу. Замиля, подготовь там место на столе для разноса.
Место было подготовлено, бокалы и тарелки расставлены, запас соусов пополнен, бутылки – сразу две – были открыты. Вернулись к трапезе и некоторое время ели молча. Но что за застолье без увлекательной беседы?