Сергей Петрович и Александр Викторыч сидели под крышей деревенского дома, куда приехали на два дня. По старому корыту, стоящему за окном, было видно, что моросит дождь.
- Как ты думаешь, она тебя любит? – спросил Александр Викторыч.
- То есть, ты хочешь, чтоб мы, уже почти полвека прожившие мужики, разговаривали такими дебильными категориями, что ли? – в ответ спросил собеседник.
- Ой, - сморщился тот. - Ну так короче и проще.
- Думаю, да, - вопрос его немного коробил. - А иногда кажется, что и нет. Но ты же знаешь, что ничего чистенького в мире не бывает. Любая руда с примесью. Конечно, всем хочется, чтоб их любили взаимно. Типа: а ты мне чо? Я же вон че. Для меня важнее понимать, что я, как ты говоришь, люблю. Это как будто знать, что небо еще не совсем наплевало на тебя, раз все так устраивает. Короче, хрен объяснишь многообразной формой слов и даже их содержанием.
- Сразу видно филолога, - сказал Викторыч.
Теперь уже поморщился Сергей Петрович.
- Бог иногда наделяет людей такими качествами,- продолжил он, - которые в соприкосновении с качествами твоими производят какой-то невероятный эффект. И это вовсе не потому, что те люди такие молодцы или, допустим, ты охренительный. Он эти совпадения дарит. И ты чувствуешь, что Бог это не что-то эфемерное из книги, а вот он здесь – протяни руку, погладь по щеке. Возникает ощущение самого настоящего чуда.
Он закурил, вдохнул. И дым не вернулся.
Но знаешь, че самое интересное? Он дарит это ненадолго. Как пробник. А дальше – засада. Дальше надо как-то все время стараться делать так, чтоб тот, другой, иногда был с тобой счастлив. Хоть на минутку. Иначе все к ****ям накроется.
Дождик усилился, капли стали в корыте подпрыгивать. Сверкнула молния, такая далекая, что гром до них так и не дошел.
- Чет так выпить захотелось, - сказал Викторыч.
- У тебя ж язва.
- А у тебя панкреатит.