В «Велесовой книге» мы встречаем следующий фрагмент (I-6а):
«И были князья Славен с братом его Скифом. И тогда узнали они о распре великой на востоке и так сказали:
"Идем в землю Ильмерскую!"
И так решили, чтобы старший сын остался у старца Ильмера.
И пришли они на север, и там Славен основал свой город. А брат его Скиф был у моря, и был он стар, и имел сына своего Венда, а после него был внук, который был владельцем южных степей.»
Этот эпизод русской истории не известен «Повести временных лет» (ПВЛ), но он находит своё отражение в Иоакимовой летописи, где со слов Татищева было записано:
«Славян князь, оставя во Фракции и Иллирии на краю моря и по Дунаю сына Бастарна, ушёл на север, и град великий сотворил в своё имя, Славянск нарек (его), а Скиф остался у Понта (Черное море) и Меотиса (Азовское море) в пустынях обитать, питаясь от скота и грабительства, и прозвалась страна та Скифия великая.
По устроении великого града умер Славян князь, а после него владели (краем тем) сыновья и внуки (его) много сот лет, и был князь Вандал, владея славянами, ходя всюду на север, восток и запад, морем и землёю многие земли на край моря воевать, и народы себе покоряя, возвратился во град великий.»
Не смотря на то, что оба фрагмента явно описывают одно и то же событие, но излагают его не схоже. Это может указывать на наличие более раннего для обоих записей источника, дошедших до переписчиков в разных искажениях. Тем удивительней, что об этом эпизоде не знает ПВЛ.
Если сравнивать все три источника, то нельзя не обратить внимание на их происхождение. Ни одного из них не существует сегодня в подлиннике.
Из них самый известный и уважаемый, признанный официальной наукой, является ПВЛ, которая в наиболее полном виде известна нам из Лавренёвской летописи.
Книга получила своё название по имени писца - монаха Лаврентия, выполнившего основную часть работы по переписке текста. На последних листах рукописи Лаврентий оставил запись, в которой сообщил, что переписал летопись по благословению суздальского епископа Дионисия для великого князя суздальского и нижегородского Дмитрия Константиновича, начал свой труд 14 января и завершил его 20 марта 1377 г. [1]
Итак, то, что нам известно о содержании ПВЛ, было записано спустя 261 год после её окончания, и это ни как не повлияло на достоверность изложенной в ней информации, не смотря на то, что её коверкали ни один десяток лет, и Нестор в том числе.
Менее оптимистична судьба другого источника – Иоакимовой летописи. Самого источника до сих пор не нашли. О его существовании нам известно со слов Татищева. Вот как он это описывает:
«Разыскания мои к сочинению полной и ясной древней истории понуждали меня выискивать всюду полнейшие манускрипты для списания или прочтения. Между многими людьми и местами, где оных чаял, просил я ближнего моего свойственника Мелхиседека Борщова (который по многим монастырям игуменом был, наконец, архимандритом Бизюкова монастыря стал), [2] чтоб мне дал обстоятельное известие, где какие древние истории в книгохранительницах находятся, а ежели в Бизюкове монастыре есть, то б прислал мне для просмотра, ибо я ведал, что он в книгах мало разбирался и меньше охоты к ним имел.
На это моё письмо, от 1748-го мая 20 числа, получил от него ответ следующего содержания:
"По желанию вашему древних историй я никаких здесь не имею, хотя в Успенском Старицком и Отрочем Тверском монастырях и в других, где я прежде был, старых книг письменных есть немало, да какие, подлинно не знаю, из-за того что описей им нет и мне их ныне достать и к вам послать невозможно, разве впредь где достать случай иметь буду. А ныне монах Вениамин, который о собрании русской истории трудился, по многим монастырям и домам ездя, немало книг русских и польских собрал. Я его просил, чтоб из русских старинных книг хоть одну для посылки к вам прислал, и я ему обещал залог дать для верности, да он отговорился, что послать не может, а обещал сам к вам заехать, если его болезнь не удержит; я ему на то обещал за подводы и харч заплатить. Однако ж он не поехал, сказав, что за старостию и болезнию ехать не может, а прислал три тетради, которые при сем посланы, и прошу оные не умедля мне возвратить, чтоб ему отдать".
По сим тетрадям видно, что из книги сшитой вынуты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но плохо сделанное, склад старый, смешенный с новым, но самый простой и наречие новгородское. Начало, видимо, писано о народах, как у Нестора, с изъяснениями из польских, но много весьма неправильно, как то: славян сарматами и сарматские народы славянами именовал и не в тех местах, где надлежало, указал, в чем он, веря польским, обманулся. По окончании же описания народов и их поступков начал с того писать, чего у Нестора нет, из которого я выбрал только то, чего у Нестора не находится или здесь иначе положено, чем как следует.»
Таким образом, Татищев не видел самого источника, а ознакомился лишь с переписью его части. Это дало основание последующим исследователям усомниться в подлинности представленной информации, обвиняя Татищева в создании подделки. [3] Вопрос о подлинности Иоакимовой летописи до сих пор вызывает дискуссии в среде специалистов.
Между тем, в этой не шуточной полемике обе стороны не обращают внимание на тот факт, что сказания о князе Славене имеются и в других летописях.
Так в хронографе 1679 года читаем:
«И в лето от сотворения света 3099 (2409 г. до н.э.) Словен и Рус с роды своими отошли от Ексинопонта, [4] и пройдя от роду своего и от братия своей, и ходили (они) по странам вселенной, как острокрылые орлы прелетали через пустыни многие, ища себе для поселения места благопотребные. И во многих местах останавливались, мечтая (о земле вновь приобретённой), но нигде не обрели места для поселения по сердцу своему. 14 лет пустынные страны обходили, пока не дошли до озера некоего великого, Моикса называемого, которое Словен в Илмер переименовал во имя сестры своей Илмеры. И тогда волхвование повело им осесть месте оном.
И старейший, Словен, с родом своим и со всеми, иже под рукою его, осел на реке, называемой тогда Мутная, позже в Волхов была переименована во в честь старейшего сына Словенова, имя которому Волхов было.
Начало Словенску граду, который позже в Новъград Великий переименован был.
И поставиша град, и именоваша его по имени князя своего Словенеск Великий, той же ныне Новъград, от устия великаго езера Илмеря вниз по велицей реце, проименованием Волхов, полтора поприща. И от того времени новопришельцы скифстии начаху именоватися словяне, и реку некую, во Илмер впадшую, прозваша во имя жены Словеновы Шелони.»
До наших дней сохранилось более 100 списков «Сказания…» (с вариантами названий), датированных в основном второй половиной XVII века, в том числе в Летописном своде патриарха Никона 1652—1658 годов, «Хронографе» 1679 года, Новгородской III летописи, Мазуринском летописце Исидора Сназина, новгородских Забелинской и Погодинской летописях. Современные издания чаще основываются на списке из «Хронографа» 1679 года.
Т.е. как минимум за 87 лет до «Истории» Татищева легенда о князе Славене была записана в различных списках, которые современная наука признаёт подлинными.
Но и это ещё не самые ранние известия о князе Славене. Так в персидском «Собрании историй» (нач. XII века) читаем следующее:
«И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться.
Рус ему ответил, что это место тесное (для нас двоих). Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян.
Затем он сказал: "Здесь обоснуюсь и им легко отомщу".
(Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. И он (Славянин) приказал чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь, и на них лили воду, пока не пошел пар и под землей стало тепло. И сейчас они зимой делают так же. И та земля обильна. И много занимаются они торговлей...»
Персидская легенда о Русе воспроизводит свидетельства арабо-персидских авторов IX - X вв. о славянах и русах, в особенности близка к сочинению Ибн Русте (9 – 10 в.). Таким образом, в арабских источниках подтверждается версия существования легенды о князе Славене уже в 10 веке.
Все известные источники легенды о князе Славене носят индивидуальную интерпретацию одних и тех же событий, поэтому не удивительно, что изложение «Велесовой книги» этого эпизода отличается от изложения Иоакимовой летописи, учитывая, что их создание разделяет как минимум 150 лет. Но само наличие этого эпизода в «Велесовой книги» является весомым аргументом в пользу её подлинности.
[1] Аналогичную запись оставил игумен Сильвестр, завершив работу над «Повестью временных лет», но историческая наука считает его простым переписчиком (игумена?!), а черница Нестора автором. Удивительна логика научных умов.
[2] В 1715 г. игумен Кашинского-Клобукова мон., 1717 г. архимандр. старицкого Успенского мон., 1723 г. Иосифово-Волоколамского мон., 1727 г. перев. в Новый Иерусалим и 1730 г. по суду лишён сана. При воцарении Елизаветы Петровны возведён в прежний сан; получил настоятельство в Пафнутьевом мон., где он и † 1748 г. {Половцов}
[3] 220 лет спустя аналогичное обвинение прозвучало в адрес Миролюбова, который открыл миру новый не известный археологический источник. Но в этом случае неприязнь перешла все разумные границы. Если в отношении Иоакимовой летописи ещё велась объективная полемика, то в отношении «Велесовой книги» вердикт был окончательным и безапелляционным – фальшивка.
[4] Ексинопонт (Понт Аксинский - Негостеприимное море) – одно из древнейших названий Чёрного моря, что указывает на то, что сказание о князе Славене прошло трансформацию в одном из греческих источников, возможно поздневизантийском.