Неех
Глава первая
Родители Нееха умерли почти одновременно, от болезни, которую называли «испанка», первой умерла мама. Ему еще не исполнилось пять лет, и это, изменившее его жизнь событие, запомнилось слабо. Семья жила в Задвинье, в небольшом доме, с огородом и садом, во дворе, между двух деревьев был гамак. В памяти остались мамины теплые руки, поцелуй в щеку перед сном, песенка, о том, что он вырастет большим, станет богатым и будет привозить из дальних стран изюм, миндаль и другие вкусные лакомства. Маму, всегда добрую и ласковую, звали Переле, Отец, Хаим- Бер, запомнился меньше, он был очень высоким, и волосы на голове у него росли вверх, как лук на грядке. Он работал в центре Риги, в мастерской по ремонту велосипедов и мотоциклов, рядом с вокзалом. На громко ревущем мотоцикле, отец рано уезжал и поздно возвращался. Запомнилось ощущения радости и страха, от катания на мотоцикле, между колен отца. Хаим-Бер, иногда, после работы, катал сыновей на шумной машине по булыжным улочкам, сидящего на баке Нееха, подбрасывало, при каждом выступающем камне.
Осиротевших, старшего, Меер-Бера, двенадцати лет, Райцу, восьми, и его, забрал к себе брат матери, Копель, сразу после похорон Хаим-Бера. Он собрал их вещи, книги и альбом в мешки, положил на телегу большой и трехколесный велосипеды, запер мотоцикл в сарае, закрыл дом на висячий замок и велел старшим садиться в телегу, подстелив им сена. Нееха поднял и посадил на козлы. Из ящика, притороченного к заднику телеги, достал кренделя и фляжку с молоком, для Нееха отлил в кружку. Пронес громко: « В добрый час», и выехал за ворота. Ехали медленно и молча, изредка, Копель гладил Нееха по голове. Дорога до Московского форштадта не долгая. У длинного кирпичного дома их ждала жена Копеля, Бейла, она открыла ворота, и они въехали в обширный двор, с сараями, амбаром и ледником. Бейла поцеловала старших, сестру и брата, Нееха сняла с козел, и понесла в дом, вытирая углом платка слезы. Московский форштадт имел весьма испорченную репутацию, здесь издавна жили рабочие, мастеровые, мелкие торговцы, позже, жуликоватые продавцы с Центрального рынка, в большинстве русские и евреи. В трактирах по ночам много пили, громко пели, отношения выясняли кулаками, могли и ножами и топорами. Копель здесь родился в семье мясника, и вырос, он знал всех и для местных был свой. В десять лет стал помогать отцу, в шестнадцать покинул отчий дом и устроился матросом на торговое судно. Побывал во многих портах, несколько раз гулял по Нью-Йорку. В последний, зашел перекусить в кафетерию в еврейском районе, хозяин, сын эмигрантов из Витебской губернии, хорошо говорил на идиш, угостил его баранкой. Ему приглянулся могучего сложения матрос, он предложил ему оставаться у него поработать, ему нужен помощник, обещал платить хорошо, кормить и поселить в комнате при пекарне. Когда ему надоест, сможет пойти в порт наняться на пароход, матросы всегда нужны. Работа в пекарне Копелю понравилась, хозяин был им доволен, платил каждую неделю, деньги он их относил в Еврейский банк. Хозяин посвятил его в тонкости пекарского дела, научил его выпекать баранки, чтобы корочка снаружи хрустела, как сухарь, а внутренность была вкусная и мягкая, как сдобная булочка. Ввернувшись на Форштадт, Копель решил построить пекарню, начать выпекать хлеб, булочки и баранки не уступающие американским. Он купил кирпичной дом с большим участком, пристроил к нему помещение для пекарни, пригласил опытных печников, для установки печей. Лично следил за процессом строительства, помогал ему Василий, друг детства, с которым вместе плавал на пароходе. При среднем росте, Копель был широкоплеч и массивен, за счет мышц выступающих буграми Без особых усилий он мог поднять и бросить на плечо четырехпудовый мешок муки или, для забавы,, разбить кулаком кирпич. Круглое лицо с широким носом, сохраняло постоянную волосатость, потому что брился он один раз в неделю, перед субботой в бане, у парикмахера. Вечером в субботу с появлением на небе первой звезды, он уходил в пекарню, в будни дни вместе с Василием, выпекал хлеб, халы, баранки и пирожные. Выпечка продавалась в угловой комнате с витриной, за столиком можно было выпить какао с пирожным, обслуживал сам хозяин в длинном фартуке и накрахмаленном колпаке.
В жилой половине дома хозяйничала Бейла, родившаяся и выросшая на Форштадте, в многодетной семье, В школу она ходила всего две зимы, в десять, определили в няньки,/ в неполных семнадцать стояла под хупой. Плотного телосложения, не слишком полная, она смотрелась здоровой и сильной. Лицо украшали большие черные глаза, небольшой рот с пухлыми ярко розовыми губами. Черные кучерявые волосы всегда были пол платком. Соседи, судача о них, соглашались с пословицей, о том, что Бог сверху видит, кого с кем свести. Старшая дочь, пятнадцатилетняя Рейзл, одноклассники называли ее Розой, училась в русской гимназии в центре города, родители гордились ее успехами и денег на наряды не жалели. Ее считали взрослой, у нее была комната, угловая, с окном на улицу. К Рейзл приходили подруги, девочки переписывали в альбомы стихи Надсона и Есенина и пели, под гитару, томные песни Вертинского. Бывали и юноши, в форменных фуражках, чаще приходил Гарри, вежливый и смущенный. Их семья бежала с Украины, спасаясь от погромов. Отец его, работал на заводе инженером. Бейле интеллигентный мальчик очень нравился, она его называла женишком. При его появлении меняла фартук и угощала слабостями. Дочери говорила: « Хорошего жениха надо прикармливать, чтобы привыкал» Рейзл сердилась, объясняя матери, что они просто друзья. Бейла соглашалась: « До хупы все дружат». Вторая дочь, Олька, была сверстницей Райцы, они подружились, спали в одной кровати, вместе ходили в еврейскую школу по субботам гуляли в сквере рядом с вокзалом. Сыновья – близнецы, Исер и Берл, похожие на отца, отличались только расположением родинок на лице, они были старше Нееха на год. В их комнату внесли кровать для Меер-Бера. Нееху стелили постель в столовой на диване, но не долго. После бармицвы, Меер-Бера взял в помощники мясник, и он спал у него. Нееху перешла его кровать. Близнецы проводили весь день на улице, летом гоняли мяч на пустыре или играли в лапту, зимой, катались на саночках или катались на коньках, домой забегали только поесть. Они ходили в русскую школу, учились без усердия, средне. Нееху тетя строго наказала, с братьями со двора не уходить, и, пока не пошел в школу, он бегал или катался на велосипеде по двору. Случалось, дядя сажал Нееха на козлы рядом с Василием. Они до обеда развозили утреннюю выпечку по соседним лавкам, и на Центральный рынок, где Василий покупал для него мороженное. Когда Нееху исполнилось семь лет, тетя отвела его в большой магазин на Мариинской и подобрала школьную форму, три рубашки и ботинки на толстой подошве, все навырост, с расчетом, чтобы было в пору на будущий год. В сентябре Копель отвел его в школу, в которой учились близнецы. В классе Неех выделялся ростом, длинными руками и ногами, и неловкостью на уроках физкультуры. От обид он был защищен хулиганской славой братьев Ривкиных. Худоба Нееха беспокоила Бейлу
-- Копель, слышь Копель, посмотри, как он выглядит, на нем нет мяса. Ест, как все, а худой, как жердь Люди скажут, не кормим сироту. Копель, скажи, чтобы ел больше. Напугай, не будет хорошо есть, куплю рыбий жир.
-- Не морочь мне голову. Рыбий жир ему не поможет. Он не Ривкин, он Шер. Вспомни Хаим-Бера, мир праху его, он был худой и высокий, головой лампочки задевал, и Неехке таким будет, порода у них такая..
За обедом Копель вспомнил просьбу жены. Строго смотрел на племянника и наказывал есть больше хлеба и картошки..
. То что никто не сварит для него кашу, как мама, Неех усвоил быстро. Пару дней Бейла утром, сажала его на табурет и ставила перед ним ломоть хлеба с маслом и кружку теплого молока. В будни семья ела вместе, только обед. Копель и Бейла вставали затемно, Она кормила его, оставленными в печи или духовке, супом, оставленным от обеда, сама растапливала плиту, ставила самовар, кипятила на примусе молоко, нарезала хлеб, готовила творог со сметаной или сыр. Близнецы просыпались сами, девочек приходилось будить, первой поднимали Рейзел, для нее Бейла заливала в умывальник теплую воду. Завтракали дети сидя или стоя, всем, что было на столе , запивали теплым молоком, из крынки. Обедали в полдень, за стол садились, когда возвращался из пекарни Копель. Бейла готовила так, как ее учили в зажиточных семьях. Бульоны и супы, должны быть наваристы чорлент, только у бедняков, картофельное блюдо. У нее получался вкусный цимес, кугель, блины с мясом. Главным козырем была фаршированная рыба. Среда была молочной, готовили супы с домашней лапшой, картофельными кнелями, блины с творогом. В четверг начинали готовиться к субботе, девочки убирали пыль, мыли полы, протирали сервиз. В пятницу рано Бейла отправлялась на рынок, Возвращалась на извозчике с большой щукой, курами или индюшкой, яйцами, картошкой, свеклой, морковью, луком и зеленью, все в мешках. Рыба укладывалась на стол и Бейла начинала ее чистить. Олька с Райцей, ощипывали курей, чистили картошку, морковь, лук, свеклу, морковь, просеивали муки для лекаха. Бейла занималась только щукой, секачом готовила фарш, добавляла мякоть старой халы, лук, яйца соль, перец. Приготовленные куски укладывала на слой свеклы и моркови, послойно в громадную кастрюлю, и варила больше часа. Остывшую рыбу, выкладывала в длинное блюдо по ранжиру. Во время всего процесса никто на кухню не заходил, чтобы не создавать сквозняка. Украшали готовую рыбу кружками моркови, и зеленю девочки. В цимесь укладывалась куриная и гусиная шейка фаршированная гусиными шкварками с ржаной мукой. К вечеру стол, накрытый белой скатертью с блюдом со щукой, хреном, бутылкой вина, блестящими фужерами и длинной халой покрытой, белой вышитой салфеткой, был готов. Вся семья отправлялась в баню. Вернувшийся из бани побритый Копель, переодевшись в праздничную одежду, уходил в синагогу. Бейла и девочки зажигали свечи. К приходу Копеля все сидели за столом. После благословений, молитвы и надреза на хале, приступали к трапезе. Голову щуки, обильно начиненную, Бейла укладывала в тарелку Копеля. Кушали долго и много, затем хором пели шабатные песни. Утром, слегка перекусив, Копель и Бейла, нарядные уходили в синагогу, близнецы к приятелям, девочки отправлялись гулять в город, рассматривать красивые витрины на Бривибас иди Мариинской. Дни до субботы, Неех начинал отсчитывать с воскресения. Он ждал прихода Меер-Бера, который взрослел, добавлял в росте и в плечах. Он без напряжения, поднимал его, целовал, обязательно приносил шоколадки, для него и для Райцы. Гулял с ним, держа за руку по Верманскому парку, водил зоопарк, угощал мороженым. К Рейзел приходили подруги. К обеду все возвращались, поев, родители уходили в спальню, дети развлекались, как могли. С появлением на небе первой звезды, суббота кончалась, Копель одевал будничную одежду и уходил в пекарню. Праздники, дети ожидали не только из-за каникул, на Хануки мальчикам дарили юлу, самую большую Нееху, и мелкие деньги. На Шавуот девочки натирали ведро картошки, Бейла жарила оладьи, очень вкусные со сметаной или с медом. Пурим был сладким и веселым, в доме пахло сдобой и маком. Песах был вкусен кнелями, с начинкой и хрустящей мацой с маслом и сыром.
От праздника к празднику, от зимы к лету, шло время. Копель с утра до вечера трудился, Бейла, ходила на рынок, варила и жарила, убирала, стирала, и громко не выбирая выражений, ругала близнецов. С каждым годом, более отчаянными становились их забавы. Ее крика и мокрого полотенца они не боялись. Необычно тихое возвращение сыновей, с предложением помочь по хозяйству ее настораживало, жди к вечеру гостей с жалобой. Когда Копель учил их ремнем, она уходила в спальню, каждый удар у нее вызывал ощущение боли. Копель часто повторял:
-- В их годы, я мешки таскал, ломать заборы и бить стекла некогда было, на хлеб зарабатывать надо было. Живут слишком легко, от того и бесятся.
Попробовал дядиного ремня и Неех. Бейла рассказала, что заходила соседка, она видела, как Берка и Исер вместе с Неехом, шли на Товарную.. За катание на подножках вагонов близнецы были биты не раз.
-- Наши Юрики, хотят и Нееха научить прыгать на вагоны.
-- Всех троих отучу от этой забавы.
Братья перенесли наказание спокойно. Нееху стало обидно, он прокатился всего один раз, Берка схватил его за руку и втащил на подножку, сами они вскакивали, и спрыгивала, с обязаней ловкостью. В похождениях братьев Неех участвовал редко, много времени он проводил в пекарне, ему нравился запах свежего хлеба, заплетать из теста булочки мудреной формы. Копель удивлялся: « ты, будто потомственный пекарь, помни, твой отец, мир праху его, был отличный механик». Родителей, особенно, маму, Неех вспоминал, она к нему приходила во сне, оставаясь один дома, он доставал из буфета альбом и рассматривал свадебную фотографию, радостную маму и серьезного отца. Ему скоро десять, Меер-Бер совсем взрослый, паспорт получил, а мама не старилась. В очередную субботу, Меер-Бер сказал, что собирается уехать и Америку, у знакомого его хозяина в Бруклине есть большая мясная лавка, ему всегда нужны работники, он уже выучил немного английский. Как только он встанет на ноги, заберет его и Райцу к себе. Пообещал им писать письма и помогать. Вскоре Меер- Бер устроился на пассажирский пароход, идущий в Нью-Йорк, рабочим на кухне. Провожала его вся семья, Райца и Неех плакали, старший брат заменил им маму и папу. Первое короткое письмо из Америки пришло через семь месяцев, там была фотография похожего на Меер-Бера молодого человека, с усиками, в костюме с бабочкой, он широко и неестественно улыбался, между фотографией и письмом были спрятаны пять долларов. На маленьком листке, было несколько предложений. Устроился он хорошо, много работает, платят хорошо. Он учит английский. Тоскует, по ним и будет помогать. Просит, чтобы Райца и Неех написали ему письма. В Америке, - сказал Копель,-- каждый, кто не ленится,, становится богатым. Бейла, сходи с Райцей и Неехом в хороший магазин на Мариинской и купи красивую одежду. Все деньги, что Меер-Бер будет присылать, будем класть в банк, собирать приданное для Райцы.
После успешного окончания гимназии Рейзел поступила на курсы бухгалтеров и нашла работу в ресторане. Гарри, теперь уже официальный жених, закончил частный экономический институт и устроился бракером леса в порту. После свадьбы, молодые сняли квартиру в новом доме на Айсаргас, с лифтом. Через год родилась Тайбеле, родители называли ее Танечкой, дед, душечкой. Когда по субботам молодые приезжали, Копель бережно брал на руки и укачивал. В пустовавшей угловой комнате, Бейла хранила, прокипяченные и проглаженные пеленки, там купали и пеленали малышку. Уезжали гости на извозчике, нагруженные корзинами с продуктами, заготовленными Бейлой. Близнецы, после, окончания восьмого класса, пошли учиться на механиков в ремесленное училище, дома только ночевали. В училище им предложили работу на Кузнецовском заводе, где они проходили практику. Они жили в Югле, навещали родителей не часто. У них была своя кампания, студентов, молодых рабочих, верховодила Анька Онуфриева, подруга Рейзл. После гимназии она преподавала в воскресной школе. Они устраивали маевки с революционными песнями, и чтением вслух запрещенных книг. Копелю увлечение сыновей не нравилось и расстраивало. Местный околоточный, давний знакомый, приходивший каждую неделю за пятью латами, предупредил.:
-- Не в ту сторону сыновья твои смотрят, на каждого в полиции дело заведено. Листовками балуются, скажи, чтобы аккуратнее были, а лучше и вовсе бросили. Мне за ними следить приказано, филера из охранки их тоже пасут. Главная у них Нюрка Онуфриева, дочь машиниста, твоего Берки зазноба, он у нее ночует. Удивляюсь, чего им не хватает? Жили бы спокойно, гуляли, свадьбы играли, детей рожали. Скажи, Копель, чего? Попадут в руки охранки, твоих денег не хватит их вытащить.
Спроси, чего им не хватает. Поздно мне их учить. Они уверены, что знают боль меня.
Не раз Копель просил сыновей уйти из Нюрькиной шайки. Найти приличных невест, жить, как р нормальные люди, не бегать от полиции с листовками. Они ему отвечали, что только в Советском Союзе, все равноправны и счастливы. Еврей, сильный и смелый, может стать пилотом, и, даже генералом, или большим начальником, как Каганович.
-- Про Кагановича, я знаю. Недавно в синагогу пришел ученый человек из Литвы, он бежал из Польши, там евреев бьют. Он сказал, что мы должны думать о своей земле. Везде нас терпят, пока нужны, потом могут крестить, выгнать или убить.
Более говорливый, Берка, объяснял отцу, что идеи Маркса, Ленина и Сталина бессмертны, поэтому Советский Союзе навсегда.
-- Спорить я не мастер. Не понимаю, почему, по-вашему, я капиталист, а Василий, пролетарий. Мы с ним на равных работаем. Он мне, как родственник. Мы вместе плавали, во всяких переделках побывали. Васька деньги прогуливал, я копил. В Америке учился булки и баранки печь. Когда вернулся, вместе с ним пекарню строил. Мы выпиваем вместе, и ругаемся и миримся. И живет Василий не хуже нас. Дом построил, детей учит. Без хозяина никак нельзя. Помню, как Советы демпинг устроили, масло, хлеб, сало, лен, лес за гроши продавали, а народ от голода и умирал. Разве хозяин так поступит? То, что еврей из Польши говорил, мне понятней. Нюрка, девка красивая, но кампания не для вас. Боюсь, сыночки, попадете в тюрьму, с властью в прятки играть опасно. Прошу вас, пойте эти песни, если нравится, но с листовками не связывайтесь.
В школу, где учились Олька и Райца, часто приходили юноши и девушки и Бейтара, приехавшие из Палестины. Они объясняли цель организации, и призывали учиться работе на земле, и умению защищать с оружием в руках еврейские поселения от арабов. Рассказы загорелых и уверенных правоте их убеждений, бывалых пионеров, вдохновили девушек. Они записались в группу подготовки для будующих халуцников. Их учили, держать правильно, лопаты и грабли, доить коров и коз. Учили разбирать и собирать винтовку, стрелять, так, чтобы не получить удар в плечо. Вывозили за город, на армейские стрельбища, стрелять из мелкокалиберной винтовки по мишеням. Вечерами улучшали иврит и учили стихи и песни. Их усердные занятия расстраивали Бейлу, она сперва их громко ругала, затем стала упрашивать не оставлять их, они уже не молоды, что им делать в пустом большом доме. Девочки обещали часто писать и приезжать Копель ходил мрачный, и молчаливый, жену успокаивал:
-- Не рви мое сердце, Бейле, не одни они едут, много таких, они ищут дорогу, чтобы евреи жили в своей стране. Молодым хочется себя испытать. Там жара, камни и комары. Пусть их Бог бережет. Попробуют халуцной жизни, узнают, как тяжела работа на земле. Через год пошлем им денег на билет.
В письма девочки писали о жаре, тяжелой работе, перестрелках с арабами, которые по ночам пытаются, поджечь их пшеницу или своровать коров и баранов. Они побывали в Иерасулиме, и оставили записку в Стене, Просили здоровья для всех На присланных фотографиях, выглядели смуглыми и исхудавшими, на них были широкие кофты, короткие штаны, сандалии. на голове панамы с широкими полями. На жизнь не жаловались. Разглядывая фотографии, Бейла, говорила, что у него камень, вместо сердца. Скоро два года, как девочки уехали, она в каждом письме, просит их приехать, они только обещают.
-- Напиши ты, что мы очень хотим их видеть.
Писать письма Копель не любил. Он страдал не меньше Бейлы. Письмо получилось коротким. Они, слава Богу, здоровы, но уже не молоды, и хотят их обнять и поцеловать. Захотят обратно в Палестину, купит билет. В конверт вложил чек.
В начале мая, когда цветет сирень, и воздух полон запахом, наступающего лета, приехала Олька, одна, Райца занята подготовкой скорой свадьбы. Жених, из Польши, хороший парень, мастер на все руки, сейчас они занимаются строительством дома. Деньги, которые прислал Меер-Бер, для ее приданного, она просит передать Неехке. Родителей удивили изменения, произошедшие с Олькой, она уехала из дому, пухленькой девочкой. За прошедшие два года она подросла, лицо потеряло округлость, Привезенные платья, купленные по дороге домой, в Париже, подчеркивали талию, и природную женственность. Сохранились большие черные глаза, пухлые, яркие губы, и волнистые волосы. Про жизнь в Палестине, рассказывала скупо, намечала вернуться туда через месяц. На предложение поговорить с шатханом, ответила, что женихов у нее достаточно, сама выберет, когда вернется. Днем охотно помогала Бейле на кухне, мыла полы и убирала пыль. По вечерам по быстрому прибиралась и шла в клуб Бейтара, там часто организовывали танцевальные балы. Возвращалась не поздно, и с ожидавшими ее родителями пила чай с кихалех и тейглех. Однажды, Ольга задергалась, Копель с Бейлой забеспокоились, Форштадт, место не безопасное, даже, если все в округе ее знают. Копель решил пойти навстречу, вскоре вернулся, успокоил Бейлу:
-- Стоит на углу с парнем, он ей, что-то говорит, она хохочет. Никогда не думал, что она умеет так смеяться.
-- Дай Бог, чтобы всегда смеялась. Не до утра будет смеяться с парнем. Парня рассмотрел?
-- Ночь ведь. Красивый или нет, не могу сказать, но ростом не намного ниже Нееха.
-- Ты ей ни слова, что я подглядел.
-- Я, что, глупая?
Вскоре вошла Олька в приподнятом настроении, поцеловала мать в щеку, и предложила попить чаю. Утром, ушла, вернулась в полдень, с маникюром и модной прической. О возвращении в Палестину она не вспоминала, родители терпеливо ожидали ее возвращения по ночам. Олька поделилась с матерью, кавалер, инженер, его зовут Шауль, из Бразилии, приехал в гости к родственникам, у них мануфактурный магазин на Тербатас, о Ривкине с Форштадта слышали. Парень пригласил ее на танец на балу в Бейтаре, узнал, что она приехала из Палестины, очень заинтересовался. Он после школы тоже хотел стать халуцем, но отец категорически возражал, отправил его учиться в университет. У них радиозавод, вся семья занята в семейном деле. Бейла призналась, что надеется, что они скоро увидят инженера, сладкие тейглах, и жирный цимес с горлышком, понравятся и бракеру и инженеру. Копель не спорил:
-- Наше дело -- ждать. То, что Олька перестала говорить об отъезде, уже не плохо. Возможно, каша сварится.
Не прошло и месяца, Олька сообщила, что пригласила Шауля на встречу субботы, он согласился. Готовились к встрече гостя серьезно и тщательно, Рейзл, предупредила, что в Бразилии едят много мяса и приготовила котлеты, Олька приготовили чолент по палестинскому. Олька встретила Шауля и привела, ко времени, когда все готовились сесть за стол. Он вел себя, как будто находится у близких родственников. Извинился, выбрал из кармана маленький фотоаппарат и заснял праздничный, обильный стол, хозяев, Копеля с Тайбеле на руках. Уходя, вместе, с Олькой, поцеловал руку Бейлы. Ошарашенная неожиданным поцелуем, Бейла, сказала Копелю: «такого жениха сладкими булочками не удивишь». Ночное ожидание Ольки продолжилось еще две недели, она сказала, что Шауль уезжает на месяц домой, должны вскоре приехать его родители, они хотят с ними познакомиться. Перед отъездом Шауль подарил Ольке золотые сережки, Копель внимательно их осмотрел:
-- Серьезные люди, деньги на ветер не выбрасывают, готовься, Бейлке, к свадьбе. Им твои перины, одеяла и пододеяльники не нужны . О приданном думать надо.
В заботах, радостных и грустных прошли зима и лето. Ранней осенью семья проводила Ольку в далекую Бразилию. Копель успокаивал себя и жену.
-- Бразилия красивая и теплая страна. Евреи живут там богато. Теперь пароходы ходят быстро и самолеты летают. Нужно, чтобы Бог дал здоровье, приедет к нам Олька с внуками
В школе Нееха, учителя хвалили, советовали Копелю, перевести его в гимназию. Единственный предмет, который Неех не любил, была физкультура. Самый высокий в кассе, длинноногий и длиннорукий, он смешно прыгал, кувыркался и подтягивался на турнике, После бармицвы, он сказал дяде, что учиться больше не хочет, ему нравится быть кондитером. Копель искренне старался его отговорить, он объяснял ему, не каждому легко даются науки. Берка и Исер, плохой пример, для них учеба была наказанием. Он легко может выучиться на инженера, ходить на работу в галстуке и получать большие деньги. Работать всю жизнь у горячей печи, не легко. Неех не спорил. Назавтра после получения свидетельства об окончании шести классов, встал утром вместе с Копелем, позавтракал и и ушел в пекарню. Хватило года, и приготовленные им пирожные и кремовые булочки стали популярны. Дети со всей округи, с зажатыми в кулачке, десятью сантимами забегали в кондитерскую. Выходить в длинном фартуке и колпаке и подавать, пирожные и булочки своего изготовления, Нееху нравилось. Дядя, удивлялся и хвалил:
-- У тебя и ржаной сухарь, получится сладким. Ты родился кондитером. Тебе семнадцать, надо думать о самостоятельной жизни. Слышал, нужен кондитер в кафе на Бривибас, работавший там много лет немец, уехал в Германию. Я попросил Бейлу приготовить назавтра белую рубашку с накрахмаленным воротником, сам погладь брюки, чтобы красиво было, Приготовь в отдельных коробочках куски тортов, разные пирожные и булочки. Хозяйка, женщина добрая. В разговоре, каждое предложение начинай со слова «мадам».
К кофе они пришли после десяти. Нарядно одетая дама, встретила их приветливо
-- Копель, тебе своих пирожных не хватает, моих хочешь попробовать?
-- Мадам, я пирожные не ем, мне больше нравится рюмка водки с соленым огурцом.
-- И с этим у нас проблем нет.
-- Спасибо, мадам, в следующий раз, сегодня хочу, чтобы вы попробовали пирожные, которые приготовил мой племянник. Неех, поставь на стол коробки и открой.
Хозяйка внимательно осмотрела Нееха, и заглянула в коробки.
-- Красивая работа.
-- Пожалуйста, попробуйте, мадам.
Хозяйка позвонила колокольчиком, попросила принести гостям кофе и печение, ей кофе и ложечку для снятия проб. От каждого пирожного она брала маленький кусочек и делала глоток кофе. После каждого глотка, она смотрела на Неенха и говорила «Браво» Кремовую булочку, попробовала ложечкой, взяла рукой и откусила.
-- Почему не оставил его у себя?
-- Форштадт не его место, мадам.
-- Я его беру, пусть два месяца поработает помощником. У меня есть комната, с окном во двор. В понедельник, в добрый час, может начать работать.
-- Спасибо, мадам.
--, Племянник говорить умеет?
-- Умеет, но не любит.
-- Редкое, но хорошее качество.
Они вышли на оживленную улицу, и пошли пешком в сторону Двины.
-- Твоя мама была бы рада за тебя. Со временем, станешь хозяином своей кондитерской.
В воскресение Бейла собрала в фанерный чемодан трусы и майки, носки, рубахи, мыло и постельное белье. В половине восьмого утром, велела сесть на счастливую дорогу и вышла с ним за калитку. Хозяйка пришла в половине девятого, вызвала работницу и велела одеть нового работника, оказалось, ни подходящих штанов, ни клумпов 45 размера у них нет.
-- Пусть сегодня работает в коротких штанах и бахилах. Она отвела Нееха в маленькую комнату, за пекарней.
Пекарня удивила Нееха большим размером, белоснежными кафельными стенами, печи располагались у одной стены, одна дровяная и четыре электрические. У стен и в центре стояли столы для работы. Мука и сахар хранились в отдельной комнате. За металлической дверью располагался ледник. Кроме, мастера Карлиса, работали еще четыре женщины. Глядя, на Карлоса хозяйка сказала: «Привела замену Гансу, он в Германию не уедет, его зовут Неех. Прошу его не обижать» Когда хозяйка вышла, мастер громко рассмеялся.
-- Девочки, вы слышали. Хорошенькая замена, немец работал в ресторанах Вены и Берлина, он для министров и миллионеров торты готовил, а ты, Неех, что, кроме мацы, умеешь, печь. Иди, попробуй крутить булочки.
Вскоре одна из работниц позвала Карлиса. Попросила его приказать новичку медленнее работать, он один, как машина, за двоих крутит. Убери его, нас могут уволить. Карлис кивнул и позвал Нееха готовить крем. Неех узнавал много интересного и важного, научился пользоваться рецептурой, выписывать кремом различные узоры, и цветы. Каждый день, утром, заходила хозяйка, садилась за столик с кофе и золотой ложечкой пробовала пирожные и торты. Повторяла, что лишний сахар портит вкус. Иногда сама украшала заказной торт. Пирожные и булочки в кафе работницы передавали через окно на подносах, торты в красивых коробках, выносили мастера, ко времени указанном на заказе. У прилавка и за столиками постоянно находились посетители. Работать приходилось с утра до позднего вечера, с редкими перерывами. Не через два, через пять месяцев, хозяйка пригласила его в контору, сказала, что она и Карлис, довольны его работой, он стал мастером. Она назначила ему хорошее жалование, пожелала успехов и попросила передать привет Копелю. Неех снял квартиру близко от работы, на Мельничной. В кухне за шторой стояла ванна и дровяной бойлер. Дверь из кухни вела в две смежные комнатки. Дома Неех бывал только ночью, В будни любил ходить на ночные сеансы в кино, в выходные, в цирк или навещал Рывкиных, они всегда были ему рады От Ольки письма приходили раз в месяц, короткие, иногда с красивыми фотографиями, мальчика и девочки, всегда в сопровождении няни, улыбающейся чернокожей с белым передником и чепцом. Сыновья появлялись редко, большой радостью был приезд Рейзел с семьей, через два года после Таибеле, появились двойняшки, мальчики, похожие на дядь, Пауль и Илья. Счастливый Копель, сажал внучку на плечи, близнецов брал на руки и изображал паровоз . Для редких разговоров с Олькой они установили телефон. Райца писала Нееху, они ушли из кибуца, живут недалеко от Тель-Авива, она окончила курсы медицинских сестер, муж стал стекольщиком. К ним приезжал Меер-Бер с сыновьями, предлагал переехать в Америку, обещал поддержку. Им хорошо здесь, они не для того приехали, чтобы другую жизнь искать. Другое дело, Неехке, он молодой с хорошей профессией. Дядя, читая письма с приглашением, советовал не торопиться, бросать налаженную жизнь, это как бросать хлеб и искать крошки. Стоит подумать о хорошей невесте, хватит дружить с девушками с Мельничной. Двадцать четыре, солидный возраст. Бейла рассказывала о девушке из Варклян, которая служит у портного, хозяева ее хвалят, говорят, не ленивая, чистоплотная, из многодетной, не богатой семьи, и к тому еще и симпатичная. Хозяйка предлагала знакомство с форштадтскими, ей они не понравились.
-- Приданое дело не главное, были бы голова и руки. Неех, невесту надо посмотреть, зачем тебе рижская вертихвостка, нужна жена, чтобы о тебе и доме заботилась Бейла, зайди к портнихе, посмотри.
,Неех согласился.
- К портному Бейла пришла, как бы по важному делу, спросить, сколько материи надо, чтобы сшить костюм для Копеля. Открывшая ей дверь девушка произвела положительное впечатление. Выглянувшая хозяйка, ответила на интересующий вопрос, и мгновенно вычислила истинную причину визита. Не станет вечно озабоченная хозяйством Бейла, одеваться во вторник с утра в шабатную одежду для того чтобы узнать об отрезе. Вспомнила, как в субботу в синагоге коротко пообщались, и она интересовалась про подходящего жениха для Цили, совершенно не намекая на их Нееха. Племянник Ривкиных, к которому Копель относился, как родному, по-всякому, мог жениться на девушке из богатой семьи с приличным приданым. Копелю виднее, какая невеста им нужна. Хозяйка пригласила редкую гостью с зал выпить стакан чаю. Девушку попросила принести чай и яблочный пирог, который она, Циля, испекла сегодня утром. Бейла осмотрела девушку не менее тщательно, чем пасхального гуся. Выглядит, как деревенская латышка, по виду, здоровая, не мелкая, голубоглазая блондинка, на лице все в меру. Хозяйка поинтересовалась, нет ли у Бейлы хороший высокий жених для Цили. Оказалось, есть, хороший парень, с хорошей специальностью. Бейла посмотрела на девушку и добавила: « Ростом его Бог не обидел». Сделав несколько глотков чая и попробовав пирог, Бейла, поблагодарив за вкусное угощение, пообещала переговорить с женихом и сообщить хозяйке. В субботу женщины уединились и обговорили место встречи, и во что будет одета Циля, вопрос как узнать Нееха не возникал. Сватовство Нееха стимулировало заботу у Рейзл. Она купила для брата дорогую белую рубашку с твердым воротником, модный галстук и яркие полосатые носки в тон с галстуком, который Гарри повязал красивым узлом. Темно-синий костюм, сшитый к двадцатилетию, почти не ношенный, висел в шкафу. Она сумела убедить Нееха, что наличие букетика при знакомстве обязательно. Посещение кафе очень желательно, но не подходит в данном случае, из-за популярности жениха, которого с легкой руки хозяйки, заглазно называли Малышом. Занимаясь, украшением торта, мадам часто говорила:
-- Малыш, тебе сильно повезло, Надоест работать кондитером, устроишься столбом на углу Бривибас и Елизаветинской, рядом с тобой молодые будут свидания назначать, как под часами.
Все, кроме Карлиса, смеялись Неех не обижался, мадам шутила беззлобно, пробуя его пирожные и торты, иногда, говорила: « Браво, мальчик». После поездок за границу, всем сотрудникам привозила безделушки, ему, всегда носки. На праздники давала конверты с пятидесятою латами. Не забывала передавать привет дяде.
Неех был заточен на рослую, симпатичную девушку в синем платье в горошек. Жена портного, рассказывая о приметах потенциального жениха, делала упор на необычный рост: « Он высокий ,-- и добавляла,-- очень» Придя ко времени к углу Кришьяна Барона и Елизаветиской, Неех, с букетом, уверено направился в сторону девушки, соответствующую приметам. Приближение щеголеватого улыбающегося гиганта с цветами, стало для нее большой неожиданностью. Она была уверенно, что подобное, показывают только в кино, как элемент красивой жизни. Она приняла букет, на щеках появился сильный румянец. Пока девушка справилась растерянностью, и ответила на приветствие, Неех успел подумать, что правильно говорят, про Варкляны, вроде, там едят много картошки и свеклы, и поэтому там много больших и сильных. Такой насыщенный розовый цвет, как у девушки на щеках, бывает, если в крем для вишневого торта, переборщить с сиропом. В дальнейшем, свидание продолжилось успешно, они посидели в парке, Неех купил мороженое. Циля рассказывала о семье, родителях, братьях и замужней сестре-рижанке. Это она уговорила ее переехать в Ригу, в Варкляеах работы нет. Здесь, можно устроиться в подмастерья, она мечтает стать белошвейкой. Девушка Нееху понравилась, но смутила провинциальность, решил, может другая окажется лучше, поэтому проводил дома и сказал, что очень рад знакомству. Вскоре он убедился в правильности любимой присказке дяди: « Что суждено, того не миновать». Отдохнув дома после работы, вышел развлечься. В Сплендит Палас шла музыкальная комедия, он ее уже видел. Приближалось время последнего сеанса, желающих было мало. Неожиданно для себя, ему захотелось посмотреть еще раз веселый фильм Он сел на задний ряд, чтобы никому не закрывать экран, и вытянуть ноги под переднее кресло. Рассматривая публику, на передних рядах узнал Цилю, она сидела рядом с похожей девушкой, наверно, сестрой, о ней она ему рассказала на свидании, они оживленно беседовали, смеялись. Обе девушки показались ему симпатичными, даже, красивыми. Выходя из зала, Неех поторопился и догнал девушек, поздоровался и предложил проводить. Сестра, Голда, вела себя по-городскому, вспоминала мелодии из фильма. Нееха видела в кондитерской, ее девочки зовут его Малышом и ожидают его появление с тортом. Очень рада знакомству. Рассказала, что муж ее фотограф, коренной рижанин, у них две девочки, Алекс говорит с ними только по-немецки. Весь день она занята, поэтому пришлось пойти на ночной сеанс. Они медленно двигались вверх по Кришьяна Барона. Близко к Матвеевской, поблагодарила за проводы, и пригласила на обед в субботу, отметив, что Циля тоже будет. После обеда, Неех поблагодарил хозяев за гостеприимство чудесный обед. Цилю пригласил погулять, она охотно согласилась, они направились в старый город. Циля о себе не рассказывала. Интересовалась семейством дяди, которого очень уважают соседи, и его работой. Когда стало темнеть, пожелала вернуться на Форштадт, не стоит гулять до поздна, утром еиу рано вставать. Договорившись встретиться в среду вечером. Через полгода сыграли свадьбу, пол хупу Нееха вели Копель, и Бейла. Копель выпил лишнего, предлагал выпить, чтобы молодые, днем хорошо работали, ночью, не ленились, чтобы было много внуков. 19.07.20 Хайфа