—Что это у тебя, Земеля, дверь нараспашку? — Пашка поставил на стол бумажный пакет. — Мы тут с Колькой подумали, что у тебя после вчерашнего трубы горят и решили тебя подлечить. Так что ж ты дверь не запираешь? Обчистить могут.
—Ключи давно потерял. А насчет обчистить, так разве что пыль с обоев. А то, что умереть не дадите, спасибо большое.
—Зажевать чем-нибудь найдется?
—Не знаю. Счас посмотрю.
Земеля открыл холодильник и нашел там кастрюльку с вареной картошкой и баночку бычков в томате.
—Оказывается кое-что есть. Видно, пока я спал, Наташка занесла.
—А что за Наташка? Я среди твоих зазноб особу с таким именем не всстречал.
—Да соседская девчонка — добрая душа иногда пожрать заносит.
—Так ты ее приголубь. Всегда при тебе будет.
—Смеешься. Ей всего-то пятнадцать лет.
—Хватит трепаться, — сказал Колька, — меня самого сушняк душит.
—И то правда.
Налили водки по треть стакана. Выпили. Закусили. Полилась неторопливая беседа.
Говорили, как всегда в таких случаях, о политике. Критиковали президента и правительство. Степенно. Не перебивая друг друга. Каждый имел возможность высказаться и дать ценные предложения по управлению страной.
В три приема бутылка опустела. Пашка достал из пакета другую. Снова разлили. Теперь беседа приобрела совсем другой характер. Исчезла стройность, стало трудно улавливать смысл, все чаще перебивали друг друга и ухитрялись говорить одновременно. При чем каждый излагал свою тему, не заботясь, слышл ли его собеседник. Не заметили даже, что Земеля выпал из разговора.
А Земеля с удивлением разглядывал лицо Николая, которого видел много раз в совместных попойках, но почему-то только сейчас обратил внимание, что на его верхней губе, у самого носа, разместилась крупная бородавка телесного цвета, из которой щеточкой торчали черные волосики. Ему стало смешно. Вначале он старался сдерживаться. Но после того, как из задворков его памяти вынырнула давно забытая строка, из его груди вырвался смех, через короткое время перешедший в схлипывания.
Николай глядел на него затуманенными глазами с тупым безразличием. Павел, по лицу которого скользили признаки интеллекта, повернулся к Земеле и увидел, что тот сидел уставившись на Николая, не удосуживаясь вытирать слезы, стекающие по щекам.
—Ты что, паря, разнюнился?
—Вот смотрю на Кольку и не могу вспомнить.
— Кого? Кольку?
—При чем тут Колька! Смотрюю на его родинку возле ноздри и не могу вспомнить, кто сказал. Помню только, что очень уважаемый мною человек. Что я его хорошо знал и любил.
—Да что сказал-то?
—А вы знаете, что у алжирского дея под носом шишка?
—Отличный повод! Давайте за шишку.
Павел разлил остатки из последней бутылки.