Это правда, Буч?
Я чувствовал недоброе. Пес должен скоро умереть. Мой верный пес. Альфа-самец. Ему было почти 11 лет. Три операции под наркозом, и вот опять похоже на рецидив.
Я понял - это конец. Четвертой анестезии он уже не выдержит. Он и после третьей едва очнулся. Тогда я устроил в ветеринарке переполох - увидя, что морда его заостряется, стягиваются губы. Начал трясти его, щипать ему нос, кричать.
Ему сделали укол адреналина.
С тех пор прошло полгода. Теперь пес лежал у порога.
Надежд нет. Не смотря на бодрую трепатню ветов…
Я сидел на корточках в метре от него, у печки. Уже не говорил ему – все будет хорошо. Он был честный малый, и язык не поворачивался лгать.
Долго смотрел на него . И начал плакать. Горько плакать. И тут пес ,лежавший на боку, чуть пристал и с удивлением уставился на меня. Я заплакал я еще горше! Перед глазами прошла вся его жизнь – от щенка брошенного и до этих минут. Я чуть не стонал. А пес повернул морду, чуть набок, как делают удивленные собаки, уставился на меня. И по мере усиливающихся рыданий , все глубже и глубже всматривался. Кажется, он все понял.
Я и тут не мог сказать ему - не то фальшивое, а уже откровенно философское: крепись, брат. Все проходит. И жизнь и смерть. Его. Моя. Но не хватило сил. Слишком грандиозное предстояло горе, которое я просто не смог бы пережить.
Через два дня мы переезжали. И как раз в день отъезда он слег. Задние лапы не отказали.
Он прощался с соседями, лежа у дверей в распахнутой фуре, куда я его отнес и поднял на постеленный тулуп . Соседи подходили. Они знали его с щенячьего возраста. Он смотрел на них сверху. Голова его слегка качалась, а он смотрел на них и смотрел. Соседи не выдерживали и ,закрыв лицо, уходили.
Мы должны были довести его до Казани.
Все же решили оперировать его еще раз. Но не в Москве. Отсюда нас изгоняли, дом продан. А Буч, будто не хотел уезжать. Отсюда, где родился . Он будто желал умереть тут.
… Я ехал поезде. Фура большая. Но в кабине всего два сидячих места, а посередине большой бензобак. Водитель на лежак меня не взял, боясь ГАИ.
Я остался в галошах. Все упаковано. Поехал на электричке на вокзал. Купил обувь. Билет. Выпил четыре таблетки феназепама, но уснуть в поезде толком не мог. Поезд прибыл в Казань раньше грузовика.
Я открыл двери фуры. Распахнул в отчаянье. Он был жив. Он смотрел на меня, голова также покачивалась. Он закидывал ее иногда назад. Потом он лежал на земле - на моем тулупе. Грузчики таскали скарб. Я выдвигал тяжелые вещи ко входу. В отчаянье хотелось все бросить. Закрытбся где-нибудь. Не верилось, что это горе постигло именно меня.
Диана устроила истерику. Она требовала чуда. Она обожала пса. Мы нашли ветов, сделали узи. Молодые московские веты ошиблись даже после рентгена. Они доказывали мне, что это надулись диверкулы. А я настаивал - у него опять выпал назад мочевой пузырь. Я это понял сразу, потому что у него чуть приподняло у основания хвост. Катетер уже не входил, опорожнялся он кровью.
И у него, кажется, начался некроз.
Я делал ему уколы анальгина. Но зад его холодел, кровь не курсировала Узист в Казани также подтвердил- выпад мочевого пузыря.
Женщина-ветеринар упрекнула –как можно до такого довести собаку? Почему не усыпили!. Но ведь еще позавчера он бегал и подавал надежды! Рецидив случился неожиданно. Я был так растерян!..
Мы вынесли его за хребет на двор, и там, где ветеринар держал его за холку, - холка на место не встала, осталась торчать, как прическа эракез. Тут Буч взбунтовался против своего бессилия, вскочил на мощные передние лапы, задние волоклись. И тараща глаза –пошел вперед, протестуя.
Мы вынуждены были решиться. Мы вдруг стали виноваты. Однако ветеринары требовали вызова домой. Так положено.
А между тем, квартира тещи забита вещами до потолка . Я истощен физически и нервно - и ради дурацкого правила волочь Буча на четвертый этаж, калеча его ребра и бедра по бетонным ступеням, отказывался. Не было уже сил. И уговаривал: какая ветеринару разница, где усыплять – в квартире или в салоне авто! О наркозе я талдычил ветеринару постоянно. Он кивал: само собой разумеется.
Буч знал свою службу до конца. Службу альфа-самца. К нему никто никогда не смел подходить. И сам он никого не трогал. Но когда вет с большими молочного цвета шприцами подошел к нему, полуживому, и тронул бритвой лапу. Он огрызнулся опасно. Буч лежал в багажнике «Нивы». На дубленке. Тулуп я выбросил. Мокрый.
Я сказал:
-Вот же готовый катетер от капельниц. Не надо брить.
Ветеринар сам был взволнован, и не сразу увидел готовый вход в вену.
Из чувства опасности попросил накрыть морду собаки. Я закрыл ее куском меха от сиденья. Я надеялся, что еще будет наркоз. Медленное засыпание и прощание- глаза в глаза. Сердце свое к этому я уже приготовил.
Буч под мехом молчал. Он меня чувствовал и доверял.
Тут ветеринар ввел шприц к катетер. Туго вдавил полстакана белой жидкости в вену , а затем резко отбросил мех и быстро помахал ладонью у глаз собаки.
Я ничего не понял.
Глаза Буча замерли и остекленели!
Как!.. Он уже мертв? - подумал я, чувствуя себя на другой планете.
– Он мертв? – спросил вслух.
- Мертв, мертв… – пробурчал ветеринар, высокий, худой парень. Ввел до конца оставшуюся половину белого раствора А после выдавил и содержимое второго шприца. Всего грамм 400, по весу собаки.
Я ничего этого не ожидал. Буч - и уже мертв? На вопрос « это анестезирующий раствор? – ветеринар, еще вставляя второй шприц в катетер ,ответил: от этого раствора произойдет глубокое засыпание и смерть мозга.
Буч лежал сзади . Я вел машину среди обезумевших автомобилистов и горячие слезы застилали глаза.
Не верилось. Все было ,как сон. Я всегда катал его живым. И на мгновение показалось, что ему сейчас хорошо. Он любил ездить в машине.
Вез наобум. Дальше Чуйкова. За мост направо. Остановился. Открыл багажник. Пушистая голова покойна, за ушками щенячий нежный пушок, щеки расслаблены .Сам умиротворен.
Все кончилось – тот ужас и крик, когда он, терпя боль, смотрел мне в глаза, когда ему большим шприцом снаружи прокалывали мочевой пузырь. Иногда та жестокая пигалица била толстой иглой мимо. Крик был ужасен. Я Буча держал животом к шприцу. Она требовала так держать. Надо было слить. Пес мучился, катетер не лез, кровил. И слили шприцом мало. Она все мазала. Я вырвал у ней шприц...
Не повторится и другая ночь, когда мы его привезли в ветеринарку, требуя скорую помощь. Модная дежурная, накрашенная ****ь , любящая бойцовых кривоногих псов, совала ему в прооперированный задний проход жесткий шланг. «Тоньше ведь у нас нет?» -говорила изящному любовнику, что остался с ней дежурить на ночь. Буч кричал пронзительно , таращась мне в глаза. Я и тогда оборвал. Я знал - что эта сука Буча ненавидит за его красоту по сравнению с криволапыми.
Сейчас он отмучился. По крайней мере, место, где он теперь, должно казаться ему раем по сравнению с тем, где он бывал. Хотя знаю, он очень хотел жить, играл, носился, бил лапой по колену, прося лакомства. А иногда ночью, уже по сумеречному мудрый, подходил к моей койке, тыкался головой о плечо и замирал – будто хотел ощутить со мной на пару смысл нашего существования. Просто побыть рядом.
Поиски мои об усыплении животных были отчаянными. Чего только я не читал о жестокости ветеринаров, их жадности. Позже узнал на форуме через комментарий доцента, что мой пес умер мгновенно: та самая белая жидкость, парализующая дыхание животных и вызывающая медленную смерть, убивает мгновенно, если прямой укол в сердце или в вену!
И все же грызло сомнение - а вдруг я хоронил Буча живого и он все в те минуты понимал? А у жены при таких сомнениях начиналась истерика: как я мог не догадаться – прослушать его сердце?!
Но ведь в тот час я был оглушен, почти беспамятен.
И опять я с чувством вины читал на форумах о жестоких ветах, которые обманывают хозяев, убитых горем. И обездвиженные животные мучительно умирают, видя и слыша своих хозяев, несмотря на то, что глаза их остекленели и они похожи на мертвых.
На второй день после ливня я ехал к нему на могилу. Мне верилось до безумия, что он вылез и ждет меня. Сидит, расстелив по траве хвост, и смотрит в мою сторону. Тихий и верный. И ошейник лежит кольцом не на могиле, а пристегнут к шее.
Но я увидел лишь холмик. Пучок желтых полевых цветов поперек и промокший ошейник на них.
Я не помнил – приоткрыл ли я его морду, отгребя землю? Я очень хотел еще раз попрощаться! Ведь больше никогда-никогда!..
Могила была неглубокая. Твердый , как кремень, грунт, да еще край бетонной плиты, не позволили рыть глубоко. Я копал, стоя на коленях , от усталости валился на бок.
Кажется, я могилу приоткрыл. Губы его чуть разошлись. Обнажились мелкие зубы и клык. Или это вчерашний образ?
Нашел невдалеке гору песка и начал носить его на могилу.
Это был август 2019г. А потом я приехал из Тетюш, в сентябре после дождей. Цветы полевые на могиле завяли. Кожа ошейника скукожилась под ливнями . Каменистая земля в жару треснула. Теперь она стала податливей. Я навалил целый холм.
До сих пор мучаюсь – был ли он жив, когда я вез его к месту захоронения? И даже когда закапывал?
И вот на форуме попалось письмо очередной девушки, которая мучается тем же. Ей кажется ,что ее друг умирал 20 минут в муках:
Отправлено 18 Январь 2007 - 11:36
«По поводу своей проблемы я написала во Всероссийский научно-исследовательский ветеринарный институт, который разработал препарат
для усыпления Адилин-супер. И получила официальный ответ».
Вот он:
"На Ваше письмо сообщаем, что в инструкции по применению препарата Адилин-супер специально внутрисердечное введение миорелаксанта не предусмотрено. Однако это не означает, что для эвтаназии его нельзя применять. По-видимому, ветеринар руководствовался гуманными соображениями, пытаясь облегчить, ускорить уход Вашего кота в мир иной. Бытующие представления о мучениях пациентов, которым вводили миорелаксанты при недостаточном наркозе, практически не имеют отношения к случаям использования таких препаратов ветеринарной службой для эвтаназии животных, поскольку ветеринары в соответствии с инструкцией используют очень высокие дозы миорелактсанта. По нашим данным, в этом случае летальный (смертельный) исход наступает очень быстро - в течение 1-3 минут после инъекции. Всасывание препарата происходит очень быстро, а при введении внутрисердечно или внутривенно практически мгновенно - "на кночике иглы". Кроме того, по данным энцефалографии, биоэлектрическая активность мозга угасает раньше, чем сердечные сокращения, т.е. сам факт гибели животного наступает, со всей определенностью, в отсутствии какой-либо чувствительности, в бессознательном состоянии. Более того, при блокаде дыхательных мышц резко возрастает в крови концентрация углекислоты, которая сама вызывает наркотическое состояние (наркоз), т.е. общее обезбаливающее действие.
Зав. лабораторией, доктор биол. нацк, профессор Ю.А. Зимаков
Зав. лабораторией, доктор хим. нацк, профессор Р.Д. Гареев"
Успокоил ли этот официальный ответ меня? Конечно, нет!
2019-2020гг правка июль 20г