Девушка отчаянно вырывалась из рук цепко державших ее санитаров. Делала она это с такой силой, что те даже вынуждены были волочь ее по земле, поскольку новенькая после ряда безуспешных попыток освободиться нарочно обвисла и пыталась ногами, словно цепляющимися за илистое морское дно якорями, затормозить свое неминуемое приближение к главному корпусу клиники. Однако санитары видали на своем веку и гораздо более яростное сопротивление новоприбывших, поэтому продолжали отрешенно делать свою работу и, заранее угадывая дальнейшие попытки заблокировать движение, ловко доставили ее ко входу в здание.
- Пустииии, сука!!! Пусти!!!... Я своего согласия не давала на это!! Где мой адвокат?! Уррродыыы!!! – орала благим матом вновь прибывшая. – Козел, не держи так, мне больно! Ааай!!! Я все отцу расскажу про вас, гниды!!!
Наблюдавшие за этой сценой двое других санитаров, лениво курившие в беседке у входа, смотрели на все происходящее рутинно-равнодушным взглядом, и на это у них были основания: за все время работы в «Тихом месте» они уже раз двести наблюдали подобное, и нынешняя пациентка, как бы она ни старалась вырваться и поразить всю округу мощью своего голоса и обилием крепких словечек в лексиконе, никак не претендовала на то, чтобы занять в их рейтинге сопротивлений почетное место.
Стеклянные двери главного корпуса плавно и бесшумно раскрылись, санитары ловко одним слаженным движением усадили подопечную в быстро подставленное под нее еще одним коллегой кресло-каталку и, продолжая все так же крепко придерживать ее, вошли в лифт.
Третий этаж, где находился кабинет главврача, никак не походил не стандартное больничное помещение - впрочем, как и все этажи заведения. Здесь играла мягкая джазовая музыка, пол был застелен такой же мягкой ковровой дорожкой, на стенах висели фотографии красивейших мест Земли, видов космоса и портреты именитых джазовых музыкантов прошлого. Буйная пациентка, явно не ожидавшая такого от навязанного стереотипа клинического интерьера, попритихла и уже не пыталась вырываться, а лишь смотрела по сторонам с озадаченным видом - настрой на борьбу и сопротивление был с порога сбит неожиданным дизайнерским решением.
Между тем конвоиры закатили кресло за угол и остановились перед дубовой дверью с табличкой: «ЗАЦЕПИН Яков Константинович. Главный врач». После нажатия на кнопку звонка ждать долго не пришлось, раздался щелчок, приглашающий открыть дверь и пройти в кабинет.
Обычно в приемной главврача, куда была ввезена каталка с буйной, но присмиревшей пациенткой, все те, кто пришел сюда впервые, волей-неволей от удивления теряли дар речи и по крайней мере минуту, выпучив глаза, смотрели по сторонам. По всем стенам здесь были расставлены стеллажи с мобильными телефонами разных моделей, планшетные компьютеры, ноутбуки и «умные» часы. Приемная напоминала не классический деловой кабинет, а скорее музей электронных гаджетов всех времен и народов. Причем под каждым из «экспонатов» находилась маленькая латунная табличка, которая в музейном стиле сообщала посетителям какую-то информацию. Именно эту информацию конвоиры так и не дали девушке узнать. Кресло с ней вкатили через приемную в кабинет, в дальнем конце которого за массивным дубовым столом восседал крупный мужчина лет пятидесяти в белом халате.
- Разрешите... Вот, новую пациентку привезли, - с этими словами санитар поставил кресло около стола главврача и устранился, стал наизготове у стены.
- Ну-с, кто тут у нас сегодня, да еще такой красивый? – главный врач клиники, солидный усатый, с интересом рассматривал новенькую. Она же, вперив глаза в пол, упрямо отказывалась смотреть на своего нового повелителя и вести с ним какой-либо диалог.
- Яковлева Светлана, 19 лет, москвичка, студентка МГУ. Отец – заместитель министра связи и цифровых технологий. Проплатил полгода интенсивной терапии от цифрозависимости с возможностью продления курса. Ранее обращения к специалистам в Швейцарии и Франции результатов не дали по причине консультативного характера услуг европейских специалистов, - чеканно зачитал из файловой папки второй санитар.
- Ну здравствуй, Света! – главврач фамильярно подошел к девушке и присел перед ней на край стола, по-хозяйски засунув руки в карманы. – Вот и докатилась ты до жизни такой, что даже твои родители не выдержали и отдали тебя мне на растерзание.... Чего молчишь? Отвечать будешь, или в молчанку со мной играть вздумала?
- Отвали... Думаешь, раз своим быкам разрешил меня связать, значит все можно? – она исподлобья взглянула на начальника клиники.
- А ничего я не думаю! – внезапно повысив голос и резко встав, почти что прокричал врач. – Будешь теперь только меня и моих людей здесь слушаться, если хочешь отсюда выйти хотя бы через полгода. От меня это будет зависеть, поняла! Не понравится если мне, как ты себя ведешь, или с телефоном тебя тут поймают, с планшетом или с другой фигней – сразу отцу твоему звонок будет! Сразу! А ты в карцер отправишься, немедленно! А там темно, почти не кормят и все время играет классическая музыка, о как. Твой родитель бешеные деньги мне заплатил, чтобы здесь ты страдала от отсутствия гаджетов, страдала, чтобы тебя тут ломало и выворачивало без них, без твоих инстаграмов и фейсбуков с вконтактами, а потом раз – и очистилась, вышла в мир обновленной красавицей без какой-либо зависимости от соцсетей и прочей чепухи. Поняла? Будешь как миленькая на все наши процедуры здесь ходить. Мы вам тут и классическую литературу будем читать по много часов, и живопись мировую перед глазами ставить, чтобы вы даже моргать не смогли.... А начнешь характер проявлять, уши затыкать, во время просмотров классики мирового кинематографа глаза в пол отводить – так сразу разряд током получишь, потому что электрошокеры мы на тебя наденем, а снимать их запретим. У тебя как у павловской собаки-суки через полгода рефлекс выработается болезненный даже при мысли о «Фейсбуке», «Твиттере» или другой социально херне. А если бунтарить будешь, то мы тебя живо накажем – сначала предупредим. А потом и на хлеб с водой посадим, если надо будет. В карцере у меня будешь сидеть неделями, где одни только белые стены. А что? У меня там сидел племянник премьер-министра, а тебе сам бог велел. Все понятно? Это риторический вопрос, можешь не отвечать. А если сейчас не поняла – не расстраивайся, жизнь заставит понять задним числом. Все. У меня совещание скоро. Не дури тут! - погрозив девушке пальцем, он дал знак санитарам, и те вывезли ошарашенную пациентку из кабинета.
* * *
- Сдать телефон!!! Кому сказал! – с этими словами охранник силой выхватил мобильник из рук не желающего его отдавать молодого человека в больничной робе. – Кто тебе его дал? Отвечай! У кого купил?! Все расскажешь все равно, понял! Не скажешь? Говори быстро!!
- Отвали, козел! Сказал не скажу, значит не скажу! Думаешь, расколешь меня сразу, да?! Хера тебе, не скажу ничего! Можете отцу звонить, что хотите делайте!...
Гневная тирада была прервана на полуслове разрядом тока из электрошокера. Несогласный с правилами клиники юноша упал на пол и задергался в конвульсиях – разряд не ослабевал, а только усиливался, поскольку охранник продолжал добавлять напряжение через пульт дистанционного управления.
Дверь в палату открылась и в нее вошел главврач с небольшой свитой санитаров и охранников. Подойдя к кровати, на которой с понурым видом сидел продолжающий хорахориться пациент, он бесцеремонно взял его пальцами за подбородок, повернул лицом к себе и, глядя в глаза немигающим взглядом, начал размышлять вслух.
- Так-так-так… Кто сегодня тут у нас попался, а?
- Николай Фокин, 27 лет, москвич, сын Вячеслава Фокина, руководителя аппарата правительства. Поступил к нам на курс интенсивной терапии 7 месяцев назад. Лечение проходит тяжело, несмотря на применяемый в отношении него комплекс усиленных процедур. Четыре раза после ремиссии наблюдались рецидивы в жесткой форме, - зачитал ассистент из пухлой файловой папки с историями болезней всех находящихся в «Тихом месте» пациентов. – Пойман с мобильным телефоном уже в третий раз. Так и не выяснено, кто их ему передает....
- Достаточно, я понял, - оборвал главврач ассистента и почти вплотную приблизил лицо к провинившемуся подопечному. – Дааа, дружок, упорный ты, я смотрю, очень упорный. Надо же, целых четыре раза тебя ломали-ломали, а сломать так и не смогли... Признаюсь, у меня таких случаев было только два за всю мою врачебную практику. Ну ничего, родной, времени у нас еще много, спешить нам некуда, мы тебя еще попробуем поломать, на этот раз посуровее будет наша порка....
- Вы тут думаете, что вам все можно? – вдруг резко заговорил бунтарь. – Ошибаетесь, руки у вас короткие. Если мой отец узнает...
- Заткнись, щенок! – главврач бесцеремонно схватил за волосы явно не ожидавшего такой безнаказанности пациента. – Да твой отец сам лично сидел здесь, у меня в кабинете, и слезно просил, чтобы я взял тебя сюда, к себе под крылышко, раздолбая малолетнего!!! Хотя у меня тут клиника-то не резиновая, таких как ты дармоедов знаешь сколько?! Да до хрена! А денег ты знаешь сколько твой родитель за тебя выложил? Ни черта ты не знаешь! Не знаешь, сколько баксов он заплатил мне, чтобы я тебя тут дрючил, держал в ежовых рукавицах и очень внимательно следил, чтобы у тебя в руках вообще не было никаких телефонов, планшетов и прочей цифровой гадости!!! Согласие свое родительское он подписал, разрешил мне быть твоим хозяином, учить тебя жизни и уму-разуму! Будешь мне тут еще лекции читать, гаденыш!!!
Хочет твой родитель для тебя новой жизни, более чистой и лучшей, хочет, чтобы ты оторвал наконец-то глаза от своих телефонов гребаных и хоть книжку одну прочитал, что ли... Хочет, чтобы ты делом занялся, выучился хоть чему-нибудь и унаследовал от него влияние, власть... вот, на работу тебя хорошую устроить хочет. Мы, старая гвардия, на себе страну держим, ведем ее вперед, вам рай на земле стараемся сделать, а все потому, что в свое время без телефонов и планшетов росли, книги читали, к прекрасному стремились. А вы?!! В карцер его! На неделю!!! И глушилки помощнее поставьте рядом, если кто-то из вас ему еще раз ухитрится телефон передать!
С этими словами главврач утратил всякий интерес к провинившемуся пациенту и быстро вышел со своей свитой из палаты.
* * *
- Ломайте дверь! Живо! – главврач отдал приказ своим санитарам и отошел в сторону, освобождая дорогу сотруднику с кувалдой. За два удара этим инструментом забаррикадированная изнутри дверь сдалась и раскрылась настежь. Взорам команды предстала маленькая одноместная палата, в которой жила дочь одного из самых известных российских олигархов.
Аккуратно убранная кровать, стоящие под ней домашние тапочки, книги на столе, плакаты известных западных музыкальных исполнителей, небольшая коллекция кукол – все говорило о том, что обитательница палаты любит порядок и имеет разносторонние интересы. Однако взломщиков это мало интересовало. Окинув беглым взглядом помещение и поняв, что здесь никого нет, все быстро устремились в ванную комнату. И вот тут их ждала неприятная находка. В наполненной до краев ванне в кровавого цвета воде лежало тело девушки. Со стороны выглядело так, будто она ненадолго заснула, разморенная теплой водой и нелегким прошедшим днем. Полузакрытые глаза теперь уже бывшей пациентки смотрели с нежностью в одну точку на уровне края ванны. Туда же посмотрели и запоздавшие медики.
На бортике ванны лежал обычный смартфон. Разблокированный экран устройства недвусмысленно сообщал, что у абонента кончился пакет проплаченного интернета, и для дальнейшего блуждания по просторам соцсетей необходимо пополнить счет.
- Эк тебя жестко расплющило, красна девица, - с легким сочувствием произнес главврач. – Кто это у нас?
- Юркова Вероника Юрьевна, 25 лет, младшая дочь главы холдинга «СибНефтеГаз», - заглянув в неизменную файловую папку, равнодушно произнес ассистент.
- Ясно. Значит так. Тело отправить по всей форме в морг, родственников проинформировать. И не забудьте им обязательно напомнить в письменном виде, что вся ответственность с нас снимается. Сами же контракт с клиникой подписывали. Все, меня до семи часов не беспокоить, я на теннисном корте буду.
С этими словами главный человек в клинике резко развернулся и направился в свой кабинет, насвистывая под нос мотивчик из классики старого доброго джаза.
* * *
Вертолетная площадка на заднем дворе клиники была полностью подготовлена ко встрече ВИП-гостей. За 10 минут до назначенного времени все руководство «Тихого места» выстроилось у ее кромки в ожидании вертолета. И тот не заставил себя долго ждать. Винтокрылая машина появилась со стороны моря и через несколько минут уже вздымала вихри работой своих мощных моторов. Придерживая головные уборы и галстуки, персонал наблюдал за ее приземлением. Наконец моторы успокоились, пыль улеглась, люк откинулся вперед, и из салона появились двое телохранителей с автоматами наперевес – быстро осмотрев местность, охранники заняли свои позиции, после чего из нутра летательного аппарата вышел их хозяин, в котором любой мало-мальски смыслящий в национальной политике мгновенно бы узнал заместителя премьер-министра. Пилоты, вероятно, не понаслышке знали, что их босс не любит надрывать голосовые связки под гул двигателя, поэтому сразу же поспешили заглушить моторы, как только политик ступил на твердую землю.
- Здравствуйте, Вадим Михайлович, - поспешно подошел к важному гостю главврач, смиренно пожав протянутую ему руку. – Предлагаю вам пройти в мой кабинет и там обсудить ваш вопрос, а заодно и отдохнуть с дороги за чашкой чая или кофе...
Получив в ответ в качестве одобрения молчаливый кивок головы, он жестом пригласил вице-премьера и его сопровождающих пройти в административное крыло особняка.
В кабинете, удобно расположившись на мягком кожаном кресле, высокопоставленный гость сразу перешел к делу.
- Прилетел я сюда, чтобы забрать своего сына. Мы с супругой приняли решение прекратить его лечение и оставить все как было.
- То есть, если я правильно понял, - вставил свое слово главврач, - вы принимаете условия контракта и добровольно забираете вашего сына-пациента нашей клиники, прерывая его курс лечения?
- Да, абсолютно верно, - подтвердил политик. – Супруга решила, да и я с ней согласен, что такая интенсивная антицифровая терапия идет во вред нашему мальчику, и мы поняли, что погорячились, отправляя его сюда, к вам. У него слишком тонка душевная организация, и насильственное расставание с цифровыми устройствами пойдет ему во вред и может даже погубить его в ментальном плане... Тем более что участвовать в нашей программе он не хочет и тяги к работе во властных структурах не испытывает. Между нами говоря, он вообще хочет стать инструктором по йоге.
- Да, конечно, я все понимаю, вы у нас не первые и уж точно не последние, кто принимает подобные решения, - главврач соглашательски кивнул важному гостю. – Только я вынужден попросить вас об одной услуге. Вы знаете, что нашу программу курирует лично президент, и поэтому мне от вас нужно письменное согласие на прекращение лечения вашего сына здесь, а также на все остальные формальности, как то: согласие на невозврат заплаченной за два года вперед суммы, обязательство не разглашать врачебную и государственную тайны. Но самое главное: мне нужен от вас письменный отказ от участия вашего сына в государственной программе «Прометей».
- Да, безусловно, - кивнул головой вице-премьер. – Я все подпишу. Можете дать бумагу и ручку?
Главврач выдвинул ящик стола и положил перед собеседником все требуемое. Потом начал медленно диктовать текст заявления:
- Я, фамилия, имя, отчество, добровольно забираю своего сына – фамилия, имя, отчество - и отказываюсь от его участия в государственной программе «Прометей» по семейным обстоятельствам... согласен на невозврат выплаченной ранее суммы, а также обязуюсь не разглашать детали терапевтического лечения в данном лечебном заведении….
* * *
В этот же вечер в своем кабинете главрач стоял у солидных размеров только что доставленной по его заказу картины, любуясь ее яркими, сочными красками. На полотне, которому предстояло быть повешенным на самом видном месте помещения – начальник клиники уже предвкушал удивленные и смиренные под ее воздействием взгляды будущих пациентов – была изображена сцена из греческой мифологии. Титан Прометей, ничуть не страшась гнева верховного Зевса, гордо держал в руке сгусток огня, твердо намереваясь даровать его людям там, на грешной земле.
- Яков Константинович, новый пациент прибыл. Разрешите привести его к вам, - голос в аппарате внутренней связи вернул главврача обратно к земным реалиям. Слегка пройдясь пальцами по сочным мазкам краски, повелитель «Тихого места» сел за стол и стал ждать, когда откроется дверь.