Драгон обрезал ножом древко стрел, нашёл на земле толстую ветку, очистил её от коры. Потом он достал из сумки склянку с мазью, понюхал её и скривился. Крейг вспомнил, что входило в состав, как лекарь ему сказал, чудо-мази: лук, чеснок, вино, говяжьи потроха, мёд, шалфей и розмарин.
— От одного только запаха можно окочуриться. Вечно лекари что-то придумывают, а в итоге получается дерьмо. Пахнет как дерьмо, на вид дерьмо, и вообще..
Драгон положил на тлеющие уголья нож, зажал ветку зубами, чтобы не закричать от боли и не откусить язык, протолкнул стрелу, засевшую в правом плече, схватился за наконечник, выдернул обломок. Из глаз потекли слёзы, но Крейг терпел боль, вспоминая малолетнюю тварь словами, о существовании которых он давно забыл. Удалив обломок стрелы из правого плеча, Драгон прижёг ножом края ран, смазал их мазью, как мог сделал перевязку относительно чистой тканью, потом лёг на подстилку, попробовал уснуть. Перед глазами, как живая, стояла Люсия. Она, камер ладони, о чём-то умоляла Крейга, беззвучно шевеля губами. Драгон, мокрый как мышь, сел на войлоке, уставился на стену мельницы.
— Нет, не по-людски всё это, не по-человечески. Людей принято сжигать, отправляя в последний путь, но дым от костра могут увидеть в Бизле. Придётся Люсию и Рогира похоронить. Только где лопату взять, это вопрос. Может, что-то в сарайчике есть? Возможно, пёс. Нужно сходить в сарай и посмотреть. Но для этого тебе нужно подняться на ноги. Как это сделать, если голова кругом идёт? Через не могу, Крейг, всё страшное позади. Или впереди, как на это посмотреть и с какой стороны.
Пошатываясь, Драгон прошёл к сараю, нашёл лопату, начал рыть могилу. Повязки пропитались кровью, но это Крейга не остановило. Он, продолжая копать, шептал:
— Не по-людски, это. Люсия этого точно не заслужила. Может, и заслужила, конечно, но теперь это неважно. Не по-человечески это..
Несколько раз Драгон терял сознание, но, придя в себя, поднимался на ноги, беря в руки лопату.
— Ещё немного, ещё чуть-чуть. Не похоронишь людей, они во сне будут приходить. А оно мне нужно? Нет, конечно, я и так плохо сплю. Особенно в последнее время и после известных событий, чтоб им пусто было. Тёмный Рингер, когда закончатся твои испытания? Мне почему-то кажется, что никогда.
Похоронив Люсию и Рогира, Драгон увидел огромный белый камень-валун, попробовал его поднять, чтобы установить на могилу, но упал на землю и больше не поднялся. Крейг забылся тяжёлым сном, в котором увидел улыбающуюся Люсию. Она звала Драгона с собой и он шёл за девушкой, расталкивая людей в стороны. Они что-то ему кричали, угрожали расправой, но Крейг шёл и шёл вперёд. Люсия исчезла в яркой вспышке света, Крейг оказался на высокой скале. Рядом с ним стоял высокий и плечистый воин в тёмном плаще, с наброшенным на голову капюшоном. Когда Крейг увидел лицо воина, он сделал шаг назад и полетел вниз, в огромную пропасть. Пока Драгон летел с головокружительной высоты, он слышал смех мужчины в тёмном плаще и его слова:
«Ты у меня спрашивал, пёс, когда закончатся твои мучения? Они только начинаются, Крейг Драгон! Завтра тебе предстоит очередное испытание на крепость духа и выносливость. Справишься с испытанием, я подскажу куда тебе ехать и кого искать».
Драгон открыл глаза: костёр, который он разжёг внутри мельницы, почти догорел. Подбросив в костёр сухих веток, Крейг с удивлением обнаружил, что раны от стрел больше не болят и он голоден, как волк. Жадно впившись зубами в окорок, Крейг ел ни о чём не думая. Насытившись, он вышел на улицу, поднял руками валун, поставил его на могилу.
— Вот тебе и крепость, мать его, духа, Тёмный Рингер. Сколько сейчас времени? Звезда Святого Бернарда ушла на юго-восток, значит давно перевалило за полночь. Лихих людей ждать не стоит, покойный Рогир вряд ли с ними связался. Ну что же, меня ждёт дорога на Север. Ты слышишь меня, маленькая стерва? Крейг Драгон от своей цели никогда не отступит.
Крейг посмотрел в сторону зарослей дикой сирени и ему показалось, что кусты шевельнулись.
— Тьфу на тебя три раза, маленькая бестия! Не боюсь я тебя, хоть и понаделала ты во мне лишних дыр.
Драгон лёг спать и проспал до рассвета. Он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Крейг провёл разминку с мечом, и, довольный собою, пошёл седлать Мохнатого и готовиться к дальней дороге. В Северный щит, в королевство Надария. Одно не нравилось Крейгу: путь в королевство лежал через треклятый лес, который многие называли Кривым или Ведьминым.
— Тёмный Рингер, сделай так, чтобы я на своём пути не встретил несчастных, которым придётся отрубить головы или выпустить на волю их поганые кишки. Сделай так, Тёмный Мастер, чтобы я в лесу не заплутал и никто мне в еду или питье не подсыпал никакой отравы. В очередной раз. Вот же.. опять вспомнил маленькую тварь. Проворства у неё хоть отбавляй, но теперь я буду на страже.
Мохнатый шёл неспешным и размеренным шагом в сторону города Бизля, потом он повернул к замку Чёрный камень, стоявшему на небольшой возвышенности. Не доезжая до замка примерно двести шагов, Крейг повернул на дорогу в объезд логова Патрика Ларвингстона. Драгон не увидел в окнах замка свет, Чёрный камень, казалось, словно вымер.
— Птички выпорхнули из гнезда и отправились на север. Ну и ничего страшного, они будут опережать меня меньше чем на сутки. Поймаю птичек, привезу их Королю и стану богатым человеком. Уйду из братства, поеду на юг, куплю небольшой домик на берегу моря, женюсь, что маловероятно, и буду выращивать виноград. Вино во все времена востребовано, хоть в мирное время, хоть во время войны. Драгон умный и знает, что ему делать. Хм.. Умный, конечно, громко сказано. Драгон, скорее всего, практичный. Бездна! Я всё чаще и чаще разговариваю сам с собой. Говорят, что это дурная примета. М-да… а в приметы нужно верить.
На самом въезде в Кривой лес, над головой Гончего пса ухнул филин, через несколько секунд он пролетел над Крейгом, едва не задев его крыльями. Пёс, выругавшись, натянул поводья, Мохнатый остановился.
— Да твою же.. Вот как не верить в приметы, если происходит такая хрень? Откуда взялся этот лупоглазый? Тьфу на него! Хоть назад поворачивай и ищи другую дорогу. Ну что за жизнь такая? Ладно, поеду потихонечку, не терять же мне время и добычу из-за какого-то филина? Или всё-таки потерять время и остаться живым? Но, Мохнатый, пошёл родимый. Пусть нас с тобой кто-то хоть пальцем тронет, хоть двумя..
В лесу было темно и пока тихо. Драгон, погрузившись в свои мысли, не заметил, что его конь остановился, запрядил ушами и тихо заржал. Крейг посмотрел по сторонам, потом вперёд и выхватил из ножен меч. Псу показалось, что дорогу перебежал сначала белый конь, за ним чёрный. А ещё через несколько секунд Драгон увидел волка. Того самого, белого с серыми подпалинами на боку. Мохнатый успокоился, пошёл осторожным шагом. Крейг, успокаивая коня, погладил его по шее.
— Всякое бывает, Мохнатый. Лес потому и называют Ведьминым, что здесь происходит демон знает что. А вот это уже серьёзно, коняга. А ну-ка, стой тихо.
Драгон спрыгнул с лошади, прошёл несколько метров, присел на корточки, рассматривая на дереве остатки верёвки. Оценив мастерски завязанный узел, Крейг прислушался к лесу: звуки леса, запах леса и ничего особенного.
— Давай-как, Мохнатый, мы с тобой немного проедем по лесу, потом вернёмся на тракт. Не возражаешь?
Мохнатый не возражал. Он притих, пошёл следом за хозяином. Шагов через триста Драгон нашёл на земле окровавленный платок с вышитым вензельным рисунком дома Ларвингстонов, окровавленную стрелу, обломок ножа.
— Твою мать! Очередное приключение, Крейг Драгон.
— Без приключений жизнь была бы скучна, друг мой, – сам себе ответил пёс. – Странное чувство, что меня гнусным образом обокрали. Неужели кто-то опередил Гончего пса, его добычу стреножил и повёз Ларвингстону Жестокому?
Драгон привязал Мохнатого к чахлому деревцу, вытащил из сапога нож, стараясь не наступать на сушняк, прошёл до стоявших стеной кустов волчьей ягоды. Отодвинув рукой ветки, Драгон увидел лагерь людей, одетых в коричневую одежду, повозку с установленной на неё клеткой, в которой сидели трое молодых девчонок. Трое человек сидело возле костра остальные спали под деревьями.
— Вот кого я презираю, так это работорговцев. Не с руки с ними связываться, конечно, но… как вспомню Люсию, так душа начинает ныть и кровоточить. Ладно, этих убрать для меня не проблема, потом можно будет заняться той троицей..
***
— Примерно через час увидим башни Чёрного замка, Берни. Сейчас дорога повернёт направо, через триста шагов налево и станет прямая, как стрела. До самого замка. О чём задумался, братик?
— Есть о чём, Ингвард, – ответил Бернард, ищя глазами волка. – Вечно Борг в лес ныряет и пропадает. Переживай потом где он.
— На то он и волк, брат, лес ему родной дом и его стихия. Нет, я чувствую, что ты думаешь о чём-то плохом, братик. У меня даже голова заболела от твоих мыслей.
— Угадал. Видишь в чём дело, – начал говорить Бернард, но потом замолчал, к чему-то прислушиваясь. – Я хоть и обещал отцу никому не рассказывать, но так уж и быть, тебе расскажу, ты же моя кровь от крови. Когда мы отобедали, колонна выехала на дорогу, я же остался на поляне, разыскивая белого мерзавца. Борг выскочил из леса, остановился впереди меня, посмотрел в глаза и сложилось впечатление, что волчара хочет рассказать о чём-то важном. Знать бы волчий язык, может, ничего плохо я и не увидел бы.
— Выбирайся из ямы, заканчивай мысль, Берни, – перебил Ингвард. – Любишь ты подолгу истории рассказывать.
— Я ломанулся следом за Боргом, через какие-то кусты, увидел стоящего на дороге Дальстома, привязывающего к лапе белого голубя послание. Голубь улетел, я вернулся на поляну, сел на лошадь, догнал вас, на вечернем привале обо всём рассказал отцу. Он мне запретил об этом кому-то рассказывать. Сказал, что сам во всём разберётся.
— Бездна! – воскликнул Ингвард. – Мог о ком угодно подумать плохо, но только не о дядьке Элиасе. Неужели он..
— Рано делать какие-то выводы, брат.
— Согласен. Догоняй, – сказал Ингвард. Его белоснежный жеребец перешёл с шага на рысь, потом пустился в галоп, отбивая копытами мерную дробь.
— Сумасшедший, – крикнул Бернард, – ещё же темно.
Первой о натянутую через дорогу верёвку, споткнулась Снежок Ингварда. Парень упал на землю, на некоторое время затих, восстанавливая дыхание. Ингвард увидел, как из-за поворота выбежал черный жеребец Бернарда и бегущий следом Борг. Ингвард закричал, чтобы предупредить брата о засаде, но скорость Уголька Бернарда была велика, жеребец споткнулся о верёвку, Берни перелетел через его голову, распластался на земле. Борг прыгнул в кусты орешника. Через несколько минут из-за них раздались звуки борьбы, глухие улары, рычание волка, крики о помощи. Бернард, кое-как поднявшись с земли, вытащил из ножен меч, побежал на помощь волку. Ингвард попробовал подняться на ноги. Услышав за спиной какой-то шум, обернулся и это было последнее, что он впоследствии мог вспомнить.
В голове раздавались голоса, кто-то громко смеялся. Ингвард выхватывал отдельные фразы: «волчата в клетке», «мастер будет доволен», «борода отвалит каждому по пять золотых». Потом пришла боль и .. вонь. Ингвард открыл глаза, увидел сидящего перед ним на корточках рыжеволосого парня. Прямые волосы до плеч, серые, почти бесцветные глаза, нос с горбинкой. Рыжеволосый мазал его лицо какой-то вонючей жижей и улыбался.
— Ты чего оскалился, рыжий? Зачем лицо грязью измазал?
От удара в голове наступили памарки, из носа потекла кровь, правый газ перестал видеть и «закрылся».
— Брат, лучше молчи, – услышал Ингвард шёпот Бернарда. – Рыжий не в себе, полоумный он.
— Я тебя убью, если ещё раз ударишь. Понятно, идиот? – тихо сказал Ингвард.
Полоумный замахнулся, но бить почему-то не стал. Вместо этого он заснул в рот большой палец и заплакал.
— Ты чего хнычешь, Ум? – раздался за спиной Ингварда мужской хриплый голос. К связанными братьям подошёл высокой светловолосый мужчина, носивший на правом глазу чёрную повязку. – Тебя что, связанные волчата обидели?
— Ум, – кивнул рыжеволосый. – Ум.. гу...гы…ар-р.
— Никто тебе ничего плохого не сделает, успокойся и не соси ты свой грязный палец. Брысь отсюда.
Мужчина достал из кармана большой платок, вытер им лицо Ингварда, потом лицо Бернарда.
— Этот он так мстит за смерть своего отца, – произнёс светловолосый. – Любой бы на его месте выпотрошил вас как курей, он же обошёлся дерьмом. Справедливо? Справедливо. Привыкайте жить в дерьме, ребятки, питаться дерьмом и спать в дерьме. Ваша сладкая жизнь в Чёрном камне подошла к концу.
— Что вам от нас нужно?– спросил Ингвард.
— Что мне нужно? – засмеялся мужчина. – Конечно же деньги, что же ещё? А обещали за вас деньги большие, так что извините, волчата. Против вас, лично, я ничего не имею. Вы нужны в Солтфлейте в более-менее нормальном состоянии. Не обязательно целые и невредимые, конечно, но чтобы вас смогли узнать. Отец, например, или дядя ваш, Тристан Ларвингстон. Что ты на меня зыркаешь, волчонок? Ты не ослышался: я выполняю заказ Ларвингстона Жестокого. Вообще-то я мирный человек, меня больше интересуют девахи вашего возраста. Я их отлавливаю по королевствам, переправляю в Даргинию в Дом блаженства тьеры Жюзи. Славное заведение, кстати, если останетесь живыми, обязательно посетите столь колоритное место. А зовут меня Солгартом.
— Солгарт Одноглазый, – прошептал Бернард. – Известная личность.
— Рад это слышать, волчонок, – засмеялся Солгарт. – Так что, мальчики, поедете вы в обществе прекрасных женщин, в количестве аж трёх штук. Ехать будем по ночам, днём спать и жрать. Видите, волчата, для вас созданы все условия, сидите тихо и я вас не трону. Ну, почти не трону. Ладно, отдыхайте.
Солгарт отошёл от пленников, Ингвард сказал:
— Берни, они Борга убили? Где волк?
— Ранили. Убежал ворчара и где он сейчас находится, сам Бог зверей не знает.
— Ты убил хоть одного ублюдка, брат? – спросил Ингвард.
— А смысл кого-то убивать? Когда я увидел раненого волка и десять рыл, бросил меч. Как бы ты на моём месте поступил? – ответил Бернард.
Ингвард скрипнул зубами, выругался.
— Бездна, Берни! Ты предал Борга и меня! Я бы дрался до последнего, на сколько хватило сил. Боги милосердные, ты опозорил нашу фамилию, не этому нас учил.. – Ингвард осёкся, замолчал.
— Да-да, договаривай, брат. Нас предал Элиас Дальстом. Всё было заранее спланировано им и … не хочу называть второе имя. Ты, скорее всего, сам обо всём догадался.
— Мир перевернулся с ног на голову, – прошептал Ингвард. – Все в одночасье предали отца. Да, помогли мы девочками, слов подходящих не могу подобрать. Святые небеса! Во что нас переодели? Это даже одеждой назвать нельзя! Вот сволочи.
— Зачем мы дяде Тристану?– спросил Бернард.
— А ты не знаешь и не догадываешься? – усмехнулся Ингвард. – Иногда мне кажется, что тебе не восемнадцать лет, а десять. Не называй Ларвингстона Жестокого нашим дядей, Берни. Мы в его руках, значит отцом теперь можно управлять, дергать за ниточки. Как куклу.
— Ты прям взрослый, слов нет. Если бы не догонялки по лесу, то..
— Не было бы верёвки, были бы стрелы и арбалетный болты. Неизвестно, что лучше. Наших лошадей поймали?
— Похоже, что нет, – ответил Бернард.
— Это хорошо. Они умные и дорогу в замок найдут. Мастер Вернс догадается.... Погоди! Ты хочешь сказать, что он..
— А кого одноглазый мог назвать мастером? Это не точно, конечно, но.. да и кому Дальстом мог отправить замкового голубя? Как нам отсюда выбраться? Есть какие-то мысли?
— У меня сейчас в голове одна мысль, брат: как бы побольнее пнуть урода, который опять несёт что-то вонючее. Или это еда у них такая? Охренеть! До Даргинии мы точно не доедем, ноги протянем. Вот же … попали так попали. Интересно, что бы нам отец сказал по поводу пленения?
Ум присел перед Бернардом, показал на рот.
— Ум.. храть.. надо храть..
— Это не от еды воняет, Игвард, это так пахнет наш новый друг. Не хочу я есть, убери эту похлёбку, Ум.
— Благодаря этому уроду от нас запах ещё тот, – сказал Ингвард. – Надо же, дерьмом нас измазал.
Полоумный пнул его ногой, демонстративно вылил похлёбку на землю и оскалился. Потом Ум провёл пальцем по шее, засмеялся.
— Ум.. убить.. Хр.. кровь..
— Тьфу на тебя, – сказал Ингвард. – Такого убить рука не поднимется, это точно. Иди отсюда, Ум.
Ингвард дождался, когда полоумный уйдёт, спросил:
— Как же я его отца сподобился убить? Ничего не помню, Берни. Почему я ничего не вижу? Вокруг сосны, между соснами кусты волчьей ягоды. Хорошее место. Спрячешься, хрен тебя кто-то быстро найдёт.
— Мы на небольшой полянке, окружённой молодыми соснами. Все действующий лица на поляне побольше, у ручья. Я сам не видел, как ты убил отца придурка, но коричневые плащи сказали, что ты ему в глаз воткнул то ли сучок, то ли ветку дерева.
— Отец Ума меня оглушил, я это точно помню, как же я мог тогда кого-то убить? Чудеса!
— Без понятия, – ответил Бернард. – Ты так и не ответил на мой вопрос, брат.
— Чтобы появился какой-то план, нужно всех уродов увидеть, оценить их, как бойцов. Из-за сосен ничего не видно, гадать в нашем случае – бесполезное занятие. Не видно наших попутчиц, так сказать, не видно нашей кареты, в кавычках. Скорее всего, нас повезут в какой-нибудь клетке. В общем, ничего не видно и ничего не понятно. Доживём до вечера, там посмотрим. Я бы поел, от костра жареным мясом пахнет. Не знаю как ты, я попробую заснуть. Голова раскалывается, сил нет. Хорошо же меня оприходовали. Подожди, Бернард, почему ты этих тварей назвал коричневыми плащами?
— Так их люди называют. Да и одеваются они во всё коричневое, не заметил?
— Кроме Солгарта и ненормального Ума я никого не видел. Ладно, я сплю. Если что, позовёшь.
Ингвард закрыл глаза и сразу же почувствовал, как подступила тошнота. Парня вывернуло наизнанку раз, второй. Откашлявшись, Ингвард сказал:
— Как знающие люди говорят, в голове отбили то, чего нет.
— Сотрясение мозга, – произнёс Бернард. – Тебе нужен покой, брат.
— Нужен, поэтому я хочу поспать. К нам кто-то идёт. Неужели Ум с проверкой? Как бы ножом не ткнул, кто знает, что у него на уме.
На этот раз на поляну вышел Солгарт, держащий в руках мех для вина.
— Сейчас я вас напою славным вином с добавлением сон-травы. Чтобы вы сидели мирно-тихо и не вздумали кричать. Не переживайте вы так, волчата, вином не отравитесь. Во всяком случае, это не в моих интересах.
— Я не пью вино, – сказал Бернард.
— Палец отрежу – полюбишь сразу, – усмехнулся Солгарт. – Пей.
Ингвард выпил вино, закрыл глаза. У него была только одна мысль – о сне.
— Второй волчонок сговарчивый, почти ручной, – засмеялся Солгарт. – А теперь спать, мальчики. Девочки спят и видят сны. И вы увидите.
Ингвард почувствовал, что его опять начало мутить, земля раскачивалась из стороны в сторону, кружилось небо, танцевали деревья. Опять был приступ тошноты, на глазах выступили слёзы, во рту появился вкус кислой браги и железа.
— Бездна! Когда же это прекратится? Берни, ты спишь? – спросил Ингвард, но ответа не дождался. – Быстро же его сморило.
Как ни странно, но сон пропал и Ингварду ничего не оставалось, как смотреть на небо и слушать лес. Парню показалось, что он услышал чей-то скулёж.
— Борг, – прошептал Ингвард. – Ты как, дружище? Вижу, не важно. Ты нас извини, друг, что мы тебя не защитили.
Борг не становился на переднюю правую ногу, в его холке торчал обломок стрелы, шерсть на боку была пропитана кровью. Волк зубами начал рвать верёвку на запястьях Ингварда, иногда скуля от боли, иногда рыча от злости. Через несколько минут Ингвард понял, что может шевелить руками.
— Ум.. хр.. убить , – раздалось над головой Ингварда. На поляну, держа в руках огромный нож, вышел Ум.
Борг прыгнул, вцепившись мёртвой хваткой в глотку Ума. Нож полоумного вошёл волку в грудь по самую рукоять. Ингвард подполз к мёртвому Боргу и умирающему Уму, закрыл на мгновенье глаза. Его душили слёзы. Волк, защищая людей, умер молча и ничего не потребовал взамен.
— Как же так, Борг…
Ингвард прислушался: на больший поляне был самый настоящий бой. Лязгало оружие, кто-то кричал, кто-то просил о помощи. Раздавались мерные «хех», и после каждого удара шум на поляне становился тише. Ингвард раздвинул кусты, посмотрел на поляну: держа в левой руке окровавленный меч, в правой большой нож, перед клеткой с пленницами стоял рослый воин. Он почувствовал на себе взгляд Ингварда, оглянулся:
— Это что такое? Да сколько же вас, мать вашу? Не вздумай убегать, парень. Догоню, порежу на кусочки. Поверь мне на слово, это моё любимое занятие.
Ингвард вышел из кустов, сделав несколько шагов, упал на землю.
— Да нет, ты на этих тварей не похож, – сказал здоровяк, вытирая меч пучком травы. – Пленник?
— Пленник. Только не я, а мы. Брата усыпили, он на поляне за кустами.
— Это сыновья Патрика Ларвингстона, – прохрипел лежащий на спине Солгарт. – Не убивай меня, пёс, деньги от продажи волчат поделим пополам.
— Ну и зачем мне нужен одноглазый, а теперь и однорукий компаньон? – усмехнулся воин. – Знаешь, коричневая ты душа, я хоть и пёс, но пёс правильный. Убивать убивал, но никогда не отдавал людей в рабство. А посему Крейг Драгон, то есть я, выносит тебе, одноглазый, – не знаю как тебя зовут, – наисмертельнейший приговор с последующим отсечение головы. Нервных прошу отвернуться и на казнь не смотреть. Эй, одноглазый, не вздумай сдохнуть раньше времени.
Ингвард потерял сознание и очнулся, привязанный к ободу колеса повозки, к соседнему колесу был привязан спящий Бернард. Драгон подходил к каждому убитому, обыскивал карманы одежды, сумки, вспарывал подкладки курток. Последним, к кому подошёл пёс, был Солгарт. Драгон пнул мертвеца, выругался:
— Такого удовольствия меня решил, подлюка. Это же надо было сдохнуть раньше времени! Сволочь она во всём сволочь, даже умирая козни строит. Ага, очнулся, парень? – спросил Драгон, заметив, что Ингвард открыл глаза.
— Зачем к колёсам привязал, пёс? – спросил Ингвард.
— Затем, – ответил Драгон, вспарывая подкладку коричневой куртки Солгарта. – Не решил ещё, что с вами делать. То ли к Королю вас переправить и кучу денег отгрести, то ли порешить на месте. Денег у меня теперь полно, но деньги лишними не бывают. Нет, убивать я вас не буду, парень. Вместе отправимся в Солтфлейт, а оттуда я рвану на север, за твоими сестричками. Они стоят больших денег, парень, об этом забывать нельзя. Ладно, ты мне не мешай, потом поговорим.
Ингвард наблюдал за скупыми, точно выверенными движениями Гончего пса. Ни одного лишнего движения, все последующие – с определённой целью. Драгон нашёл в сумке, лежащей недалеко от мёртвого Солгарта, мех с вином. Он открыл руками пробку, понюхал содержимое меха и только после этого подошёл к Ингварду. Сев на землю, Драгон выпил вино, посмотрел на Ингварда.
— Пить хочешь, волчонок? Кстати, этих тварей я хоронить не собираюсь, а вот твоего волка я бы похоронил. Умер за хозяев, как и подобает верному псу. Так что с вином, выпьешь?
— Мне нельзя, голова кругом идёт, – ответил Ингвард. – Скажи, пёс, а ты уверен, что после встречи с Королём ты не расстанешься с дурной головой?
— Не уверен, значит не думай об этом и не обзывай мою голову. Вы с братом, да и ваши сестрёнки, всего лишь куклы в большой игре лицедеев. Приз в этой игре – жизнь, проигравший умирает. Хорошее вино, забористое. Сразу в голову ударило. Так что меньше думай, парень, дольше проживёшь.
— Ты, Драгон, убил коричневых плащей. Всех до одного. Зачем?
— Ненавижу когда один человек заставляет что-то делать другого. Поэтому. Да и девчат стало жалко. Эх.. Я представил на месте вон той светловолосой свою Люсию и слёзы на глазах появились. Убили мою Люсию, а так бы могла сейчас сидеть она в клетушке и обо мне слёзы лить. Красивая была Люсия, слов нет какая красивая.
— Она из Бизля, Драгон? Я о Люсии спросил.
— Твоя правда. Дочь трактирщика Рогира. Ты чего улыбаешься, паскуда? Знавал мою Люсию? Щупал её нежные девичьи места? Если да, то я тебе руки по локоть укорочу. В один миг, причём.
— Нет, не знавал, как ты говоришь, я Люсию и не щупал, но наслышан о её красоте и особенно – о её верности, – улыбнулся Ингвард, посмотрев на Бернарда. – И кто же её убил, пёс, и главное – за что? Драгон, ты что, уснул?
— Нет, но к этому близок. Что-то с вином не так, шальное оно. В сон клонит, сил нет. Что-то мне это напоминает, волчонок. Совсем недавно меня усыпила одна сволочь малолетняя. Проснулся без денег и без пленника. Как его звали.. забыл. А нет, вспомнил. Отец Эпстраф. Сбежал отец, сбежали от меня деньги. И эта же малолетняя стерва убила Люсию и Рогира-трактирщика. Представляешь? Ну прямо демоница какая-то, а не баба с сиськами. Да и во мне она дырок понаделала, нашпиговала стрелами, как мишень на стрельбище. Встречу её, голову откручу. Ей-ей, так и поступлю.
— Не обо мне ли ты вспоминаешь, Крейг Драгон?
Ингвард увидел идущую по поляне девушку, лет шестнадцати-семнадцати. Короткая стрижка, тёмные волнистые волосы, большие красивые глаза, тонкие брови. Драгон дёрнулся, попробовал подняться на ноги, но рухнул на землю и заскулил.
— Паскуда малолетняя, опять твои проделки?
— Если бы, Драгон, – засмеялась девушка. – Ты веришь в судьбу?
— Не хочу с тобой разговаривать, – ответил Крейг.
Девушка остановилась рядом с Драгоном, посмотрела на Ингварда. В этот момент парень почувствовал, что происходит что-то странное: его сердце забилось учащённо, дыхание перехватило.
— Почему бы не поговорить двум старым знакомым, – продолжала издеваться незнакомка.
— Потому как ты есть самая настоящая ведьма, – с трудом произнёс Драгон зевая. – Ты враг мой кровный, а врагов я убиваю на раз-два. Дай возможность отоспаться и я тебя..
— Неужели убьёшь, Крейг? Я же тебя не убила, пожалела и вот тебе – благодарность.
Драгон крепко спал. Ингвард услышал, как пёс захрапел, потом посмотрел на девушку.
— Развяжи.
— Если расскажешь, что здесь произошло, развяжу, – улыбнулась незнакомка.
— Мне скрывать нечего, – произнёс Ингвард. – Развязывай. Мне ещё волка хоронить, да и вообще.. Как тебя зовут?
— Какая разница? Я же не спрашиваю твоего имени.
— Спроси, – усмехнулся Ингвард. – Что-то мне подсказывает, что ты обо мне и о брате знаешь всё. Я же о тебе – ничего. Так не совсем честно.
— На каком небе ты витаешь, Ингвард Ларвингстон? О правилах игры и о кодексе чести нужно забыть. Хотя бы на время. Чтобы выжить. Ради своих родственников, знакомых и близких стать таким, как большинство. Беспринципным, мстительным, жестоким, беспощадным. Тогда ты выживешь, в противном случае сдохнешь, как коричневые плащи. Или как сдохнет пёс Крейг Драгон. В принципе, ни за что. За деньги умирать глупо. Если я не права, поправь меня.