Как любит повторять мой старый друг: «Пока у меня есть хотя бы один палец – я мужчина». От себя добавлю, что если этот палец за номером раз – ты ещё и человек, а значит - можешь творить и созидать. И это так. Без первого пальца кисть из тонкого, порой и очень умелого инструмента превращается в крючок для ношения авосек. Достаточно сказать, что при утрате большого пальца функциональные возможности кисти падают на 80-90%. Больше того, по степени оппоненции большого пальца с достаточной степенью уверенности можно судить, как о "трудовых буднях" кисти, так и о профессии пациента в целом. Каждый может легко проверить это на себе: если Ваш большой палец (имеется ввиду совместно с пястной фалангой) способен на противопоставление к остальным пальцам более чем на 70-80 % , Вы вероятнее всего не работник умственного труда, а Ваши Руки - источник основного Вашего дохода и благополучия (исключения пожалуй составляют только лица с ген. обусловленной гипермобильностью в суставах).
Без первого пальца не было бы статуи Давида Микеланджело, не было бы Джоконды и Афродиты,не было Никколо Паганини, да, много чего не было бы, если не сказать, что не было бы ничего. По этой причине мой учитель профессор Крылов В.С. с командой учеников в 1978 г. разработал метод пересадки первого пальца со стопы на кисть в Сухумском заповеднике на приматах и в феврале 1979 г. после двух неудач, выполнил первую успешную пересадку большого пальца стопы на кисть у человека. Сейчас это методика успешно применяется во всем мире в том случае, когда по тем или иным причинам нет возможности реплантировать собственный палец.
И вот пример моей первой успешной реплантации первого пальца в 1983 г. Случаи успешных реплантаций крупных сегментов конечностей на уровне бедра и плеча в нашем регионе к тому времени уже были. Но, несмотря на наличие специализированного отделения и операционного микроскопа, микротехникой в отделении тогда еще никто не владел. Поэтому, когда ночью по дежурству привезли ампутанта, дежурный доктор не смог придумать ничего лучше, как послать за мной, студентом 5-го курса служебную машину. Надо сказать, что это случай был первым не только для меня, но и для региона в целом. На этом надо остановиться подробнее. Дело в том, что в конце третьего курса мне была подарена книга «Микрохирургия» одним очень хорошим доктором-нейрохирургом К. Она то и сыграла ключевую роль в моей жизни. Можно прямо сказать, что именно она была моим первым и главным учителем по микрохирургии. Именно на ней впоследсвии появились живые автографы авторов и дорогих для меня учителей Б.В.Петровского и В.С.Крылова. Прочитав её от корки до корки, я буквально, что называется, загорелся идеей, а именно стал пытаться повторить все микрохирургические анастомозы in vivo на белых лабораторных крысах. Освоив шов брюшной аорты, который достаточно подробно был описан в книге, решил не останавливаться на достигнутом и стал шить сосуды меньшего диаметра (0,3-0,5 мм), а именно бедренные, подколенные и сонные артерии крыс. Для этого мои микрохирургичесие инструменты пришлось «доводить» до возможности работать тончайшей нитью 14 микрон, благо их было очень много на складе института ГБ по причине невостребованности. Помню, тогда успешно реплантировал лапку крысе. Да, необходимо сказать, что обязательным условием ставил выживаемость последних. Так вот, буквально в те же годы (самостоятельное освоение микротехники растянулось почти на целых три года) и появилось микрохирургическое отделение в новой ГКБ, и я звал молодых врачей в свой «тренировочный» цех – оборудованный подвал в НИИ ГБ. Доктора в силу постоянной занятости не приходили ко мне, поэтому, когда привезли ночью первого пациента с травматической ампутацией первого пальца вызвали меня.
Пострадавшим оказался юноша 19 лет. Диагноз: травматическая ампутация большого пальца левой кисти. Травму получил при рубке дров. Ишемический период ампутанта около трёх часов. Выполнена операция – реплантация первого пальца. Остеосинтез двумя перекрёстными спицами, шов сухожилий без особенностей. Микроэтап – анастомоз одной пальцевой артерии и двух пальцевых вен нитью 10/0. Послойные швы.
На утренней конференции завотделением с пафосом доложил о первой успешной микрохирургической операции в регионе. Ведущий конференцию - главный микрохирург всего региона , он же ректор, спросил с некоторой долей удивления: "А кто выполнял микроэтап?", ибо он доподлинно знал, что в отделении в это время никто не умел шить сосуды под микроскопом. Завотделением, добрая душа, сказал как есть: "ТалантлИвый студент пятого курса Г., вот он и сделал". Что тут началось... Наш "Бай" (так между собой звали его наши студенты), вмиг покраснев, как сеньор Помидор, стал кричать на коллегу, дескать, как посмели доверить такой ответственный этап какому-то студенту! Тогда досталось всем. Хорошо хоть палец прижил, а то точно меня бы отчислили тогда. Достаточно сказать, что наш Бай отчислял и за более мелкие "провинности", как то - курение в общаге и пр. Из отделения, которое я так любил, мне пришлось уйти.
Потом были научные конференции, олимпиады по хирургии с призовыми местами и собственный шов для микрореплантаций. Тогда же мой первый учитель по хирургии доктор Хидиятов Ишмурза Хаернурович послал мои документы с моими научными изысканиями в Москву, и к окончанию ВУЗа на моё имя пришло место в целевую аспирантуру по микрохирургии, на которое ректор послал сына друга - ректора БГУ. Помню, потом на распределении ректор вдруг неожиданно, как черт из табакерки, возник предо мной и предложил с "байского" плеча мне распределиться в любой район республики, на что я «любезно» отказался...
Так, моя первая микрохирургическая операция в неполные 20 лет стала частью истории. Навыки, полученные в подвале ИГБ в родном городе, помогли мне самостоятельно получить место в целевую ординатуру, а за тем и аспирантуру в Московском ЦОЛИУВе. Я просто приехал в ведущее заведение столицы со своими снимками микроэтапов и показал проф. Крылову В.С. Он отвел меня в экспериментальную лабораторию, где была готова крыса для анастомоза на брюшной аорте. Я предложил выполнить анастомоз подколенной артерии. Профессор спросил меня, а чем я собираюсь шить такой маленький сосуд? Я ответил – нитью 14 микрон. На что тот сказал, что нет такой нити. С трудом сдерживая удивление при виде упаковки с маркировкой 14 микрон, он открыл её и тут же потерял нить. Дело в том, что невооруженным глазом увидеть её не представляется возможным. При увеличении 40 крат я открыл последнюю. Учитель уже при помощи оптики пытался взять её своими инструментами – не получалось. Тогда при помощи своих, «подогнанных» я наложил анастомоз на артерии 0,5 мм. Последний факт возымел должный эффект. Доктор взял меня за руку и отвез в Минздрав и буквально выбил место в целевой ординатуре. Интересно, что тогдашний министр спросил у меня, на чьё имя писать письмо, на имя вашего ректора или министра? «Конечно министра!» - ответил я...
Когда с этим письмом я приехал в свой Минздрав и отдал его нашему министру, он, М.Х., спросил меня: «Вы не сын Магмуры Гумеровны?» Я не без гордости ответил: «Да»... - Достойного сына она воспитала, сказал он и пожелал мне удачи, пожав мою руку. Забегая вперёд, надо сказать, что вся дальнейшая судьба была благосклонна ко мне и щедро дарила встречи с замечательными людьми. Помню, буквально девять лет спустя, после напутствий нашего министра, другой (бывший Министр Здравоохранения СССР) Борис Васильевич Петровский, когда водил меня по Российскому Центру Хирургии (РНЦХ) и с гордостью показывал созданный им музей истории хирургии в знак благодарности за спасённую Тери, нам повстречался мой уже бывший к тому времени ректор из Уфы. Ректор протянул руку, я ответил пожатием, мы расстались друзьями.
Когда вернулся в Москву, меня почему-то сразу поставили преподавать микротехнику курсантам кафедры. В мои обязанности входило читать лекции по микрохирургии и вести практические занятия, а именно обучать работе под микроскопом солидных и остепенённых докторов, и даже профессоров со всего Союза и соцлагеря. Среди них были уважаемые врачи из республик Средней Азии, Балтии, Северной Кореи, Кубы и даже Индии. Но это уже другая история.