Господарь на Литве

Иллюстрация:
Оттиски печатей великого князя Литовского Витовта.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

КНЯЗЬ  ВИТОВТ - ГОСПОДАРЬ  НА  ЛИТВЕ

Содержание:
Витовт - великий князь Литовский.
Внутренняя политика.
Религия. Удельные князья. Соратники. Права городов. Еврейский вопрос.
Популярный правитель. Делопроизводство, язык.
Свидетельства путешественника Жильбера де Ланноа.
Свидетельства Конрада фон Кибурга, посла Тевтонского ордена.
Печати Витовта. ET CETERA   
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

«И был князь великий Витовт сильный господар и славен по всим землям, и много царей и князей служили у двору его».
Летопись.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Витовт - великий князь Литовский.
               
        После длительной борьбы двоюродных братьев, Ягайло и Витовта, начавшейся с бегства Витовта в пределы государства Тевтонского ордена в Пруссии в 1382 году и продлившейся 10 лет, они наконец смогли договориться между собой.

         Витовт стал великим князем, когда ему исполнилось 42 года… или что-то около того… Отличный возраст для мужчины, воина и политика, когда и сил еще много, и опыт накоплен достаточный. Самый расцвет жизни. Придя к власти, он, очевидно, успев давно все обдумать и взвесить, точно знал, чем ему следует заняться, как поступать и начал действовать незамедлительно.  А дело предстояло непростое – нужно было восстанавливать то, что сам же разрушил, налаживать хозяйство разоренной войной страны, заселять опустевшие районы, отстраивать города, а также, разумеется, побеспокоиться о соседях.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Внутренняя политика.

          Главным козырем нового великого князя была решительно занятая им антипольская позиция, а главной целью – создание независимого литовско-русского государства, благодаря чему его и поддерживало боярство.

Ряд прав и привилегий, дарованных Витовтом литовской знати (следует понимать в широком смысле: и литовской, и русской), были зафиксированы в соответствующих юридических актах и включали в себя выборность нового великого князя (после него самого, поскольку он являлся пожизненным правителем). Предусматривалось закрепление порядка и регламента этих выборов, с обязательным участием в них боярства. К этому прилагалось упразднение воеводских княжений и формирование важных сановных должностей. Служилое сословие (дворянства, шляхта) активно привлекалось к военной и государственной службе, при поощрении мелкими земельными раздачами.

Великие князья Литовские собирали для совещаний раду – совет, аналогичный русской думе, в который входили видные представители знати («рада» - слово славянское, от корня «радеть»).

При Витовте  РАДА  окончательно превратилась в важный государственный орган, что впервые выразилось со всей определенностью при заключении Виленско-Радомской унии 1401 года, причем совещательный характер собрания тяготел теперь к некоторым ограничениям власти великого князя. Рада состояла из первых должностных лиц государства, к которым относились канцлер, подканцлер, маршалки, подскарбий, воеводы, каштеляны, некоторые старосты, католические епископы и крупные землевладельцы.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Религия.

          Православное население княжества могло несколько приуныть, не представляя, что его ждет при государе-католике, однако великий князь не собирался никого преследовать или притеснять по религиозному или национальному признаку, скорей напротив – заинтересованный в первую очередь в скорейшем подъеме экономики и сплочении своего государства, он уравнял в правах все населявшие Великое княжество Литовское народности, не сделав исключение ни для кого.

Однако выбор католического курса должен был привести к углублению разрыва с восточными русскими православными соседями, не только по государственному принципу, но и в отношении веры. Если уже предшественники Витовта на литовском великокняжеском престоле старались вывести своих православных подданных из-под власти московского митрополита, то для Витовта это было сделать тем более необходимо. Нельзя было сохранить возможность вмешательства во внутренние дела Литвы церковникам из Москвы.

В конце концов этот курс привел к учреждению Унии, то есть к виду православия под властью Рима. 

Витовт возобновил литовскую православную митрополию, впервые учрежденную по ходатайству великого князя Ольгерда с митрополитом Киприаном во главе, в результате чего у его православных подданных опять появился свой митрополит. Последователем Киприана стал Григорий Цамблак, как говорят, отличавшейся глубокой ученостью, и для его резиденции совершенно не случайно был определен город Киев, старейший политический и религиозный центр Руси.

Вот как звучала окружная грамота Витовта своим подданным о поставлении митрополита Киевского Григория, выражавшая добрую волю великого князя: «Пишем вам, чтоб вы знали и ведали, как дело было. Кто хочет по старине держаться под властию митрополита киевского – хорошо, а кто не хочет, то как хочет, знайте одно: мы не вашей веры, и если б мы хотели, чтоб в наших владениях вера ваша истреблялась и церкви ваши стояли без устройства, то мы бы ни о ком и не хлопотали; но когда митрополита нет или епископ, который умрет, то мы бы наместника своего держали, а доход церковный, митрополичий и епископский себе брали. Но мы, желая, чтоб ваша вера не истреблялась и церквам вашим было бы строение, поставили собором митрополита на киевскую митрополию, чтоб русская честь вся стояла на своей земле».

При этом Витовт не препятствовал (собственно, как католик он и не мог препятствовать) деятельности католического духовенства, устремившегося в Литву, как только она сделалась для этого доступной. С разрешения великого князя в городах и селах строились костелы и монастыри, расширявшие католическое влияние. Но все же очевидно его стремление соблюдать некий баланс, необходимый для спокойствия среди населения и для создания условий нормальной жизни страны.

При духовных центрах, и православных, и католических, открывались школы для детей, создавались библиотеки, работали переписчики книг. Произошла интересная вещь - соперничая друг с другом, церковники обеих конфессий из кожи вон лезли, чтобы привлечь к себе паству, утвердить главенство своей религии, упрочить ее основы. Для этого нужны были знающие люди, что является прямой апелляцией к уровню образования. Так, на гребне этой борьбы, в Киеве позднее возникло образовательное учреждение, ставшее известным как православная духовная Киево-Могилевская академия, выпустившая из своих стен немало образованных людей и маститых ученых.
       
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ликвидация уделов.   

          Кому действительно пришлось несладко при новом великом князе, так это местным  УДЕЛЬНЫМ  КНЯЗЬЯМ,  к которым он обратился с категорическим требованием «о покоре», что нарушало «старину», было не по «правде», как немедленно принялись жаловаться эти обиженные им господа. И еще бы им не жаловаться. Этот самый «покор», с полным пренебрежением в отношении учета «старины» и «правды», сильно ограничивал их полномочия, суживая владельческие права и прежнюю автономию. Ведь князья имели свои войска, били свою монету, могли издавать свои законы и отколоться от государя и государства, нарушив связывающий их договор.

Но, поскольку данная мера должна была служить делу упрочения великокняжеской власти и спаянности земель в общее целое, то Витовт и не подумал отступить. напротив, он собирался двигаться в этом направлении дальше. В результате он настолько преуспел в своем начинании, что вскоре многие уделы остались вообще без князей и либо стали его собственностью, либо просто влились в государство.

Тут не обошлось без силовых приемов, так как большинство князей отказались признать ограничение своих прав. Имели место открытые выступления против новой власти, в том числе и военные.

Великий князь решительно ломал оказанное ему сопротивление. В это время были проведены несколько военных походов с целью усмирения непокорных удельных князей: поход в  ПОДОЛИЮ,  октябрь-ноябрь 1393 года, на князя Федора Кориатовича, в результате которого князь бежал к венграм; далее походы на  КИЕВСКОГО  князя Владимира Ольгердовича, 1393 и 1395 годы, сообразившего в результате этих акций счесть за благо отправиться на княжение в предоставленный ему «ничтожный», по выражению одного автора,  Копыль под Минском (но лучше уж ничтожный Копыль, чем ничего, хотя немного позднее Владимир бросил и Копыль и уехал в Москву, где его след потерялся).

В 1393 году был лишён удела князь Корибут-Дмитрий Ольгердович, причем наместником в его бывший  НОВГОРОД-СЕВЕРСКИЙ  отправился другой князь, Федор Любартович, лишенный в свою очередь удела на  ВОЛЫНИ. И далее в том же духе.

Со своей стороны, король Ягайло не вступился даже за своих родных братьев, что уж говорить об остальных. Так Витовт в конце концов добился того, что выгнал почти всех князей из их прежних уделов, передавая управление в землях наместникам, местному вече и закрепляя свои распоряжения выдачей особых жалованных грамот, которые являлись местными конституционными хартиями. Эти уставные грамоты великого князя Витовта не дошли до наших дней в подлинниках, но впоследствии они переписывались и неоднократно подтверждались его преемниками, до XVI века составляя основные конституционные законы государства.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Соратники – Андрей Ольгердович Полоцкий,  Лингвен Ольгердович Мстиславский.

          Те князья, которые согласились выполнять требования великого князя и сидели в неважных с точки зрения большой политики землях, остались пока на своих местах, но с течением времени таких становилось все меньше.

Среди них оказался единокровный (по отцу) старший брат Ягайло, князь  АНДРЕЙ  ОЛЬГЕРДОВИЧ,  возглавивший в 1386 году сопротивление литовцев и русских против Кревской унии. Витовт предпочел вернуть князя Андрея на княжение в его удел -  ПОЛОЦК.

Поляки содержали смутьяна после его пленения в 1386 году в течении нескольких лет (Длугош говорит о трех, другие предполагают все шесть) в замке Хенцины (Хенчинском), изолировав от мира, по выражению Яна Длугоша, «как опасную для всех заразу», после чего он бежал (может быть, с помощью Витовта) и оказался без места. Андрей Ольгердович вернулся в Полоцк вскоре после прихода Витовта к власти, а 18 февраля 1394 года от имени князей Витовта, Скиргайло, Владимира и Фёдора Ольгердовичей на имя короля Владислава-Ягайло за него было составлено поручительство.

Полоцкий князь был уже, мягко говоря, не молод, ему в 1392 году исполнилось 74 года, но запас его жизненных сил еще далеко не иссяк, что он и доказал через 7 лет личным участием в одной из самых массовых и страшных битв Средневековья, где и почил со славой, как подобает воину.

А уж после этого Полоцкая земля  перестала в свою очередь быть удельным княжеством. Витовту князь Андрей служил верно и, в частности, принимал деятельное участие в урегулировании отношений Литвы и Великого Новгорода, хотя переговоры 1393 года и прошли без особого успеха.

Странная у него была судьба, у князя Андрея Полоцкого – будучи самым старшим из Ольгердовичей, он тем не менее не стал наследником отца и не возглавил многочисленных братьев, это место оказалось отведено Ягайло. Сделавшись же соперником и врагом удачливого младшего брата, он в результате оказался в чужом лагере, среди Кейстутовичей. Недаром Хроника Быховца причисляет его к сыновьям Кейстута напрямую, хотя это и не так.
 
         Еще один князь, не лишившийся своего княжения – младший брат Ягайло,  ЛИНГВЕН (у поляков и в белорусско-литовской традиции Лингвений, у русских Лугвений), в православном крещении Семен, женатый первым браком на дочери Дмитрия Донского Марии.

Будучи с 1389 года «кормленым» князем в Новгороде, он составил вассальную присягу Ягайло, но без ведома самих новгородцев, из-за чего, возможно, и лишился в конце концов новгородского стола, в 1392 году. Тогда старший брат дал ему в удел  МСТИСЛАВЛЬ, которым прежде владел Каригайло, казненный немцами под Вильной осенью 1390 года.

Интересно звучала присяга Лингвена от имени ничего не подозревающего Новгорода: «Так как господин Владислав, король польский, литовский, русский и иных земель многих господарь, поставил нас опекуном над мужами и людьми Великого Новгорода, то мы королю и Ядвиге королеве вместе с новгородцами обещались и обещаемся, пока держим Новгород в нашей опеке, быть при короне Польской и никогда не отступать от нее».

По сути же это была еще одна бумажка, не имевшая никакого веса, кроме обнаруженных притязаний на чужие землевладения. После Ягайло права на Новгород с большим упорством предъявлял и Витовт.

Итак, в 1392 году Лингвен стал князем в Мстиславле, и Витовт его там и оставил, с ограничением полномочий, естественно, а после 1408 года сделал еще своим смоленским наместником. С 1407 по 1412 год Лингвен снова княжил в Великом Новгороде.

Отличный полководец, Лингвен Мстиславский, также, как Андрей Полоцкий, стал верным соратником Витовта и никогда не подводил его, всегда был рядом, до конца жизни, из которой ушел лишь на год позднее своего сюзерена, то есть почти одновременно с ним. Князь Лингвен имел двух сыновей, оба, видимо, погибли в боях. 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Права городов. Еврейский вопрос.

          Крупные города при Витовте получили так называемое  «МАГДЕБУРГСКОЕ  ПРАВО», - жители таких привилегированных центров могли пользоваться самоуправлением (учреждение магистрата), освобождались от феодальных повинностей, от власти воевод, старост и других государственных чиновников, что создавало прекрасные условия для развития торговли и ремесленничества.

«Магдебургское право» являлось повсеместным явлением в Западной Европе, оно практиковалось в Германии, Пруссии, Польше, поднимало социальный статус горожан и не распространялось только на еврейские диаспоры.

Но Витовту, широко внедрявшему его в Литве, было на самом деле все равно, кто станет платить налоги в  казну, никаких личных симпатий и антипатий он при этом отнюдь не испытывал, не в пример воспитанным на ненависти и отвращении к убийцам Христа христианам, поэтому  ЕВРЕЙСКИЙ  ВОПРОС  был решен им  весьма оригинально, так, как его не решал до этого прецедента, да и после тоже, никто и нигде: великий князь  издал особые хартии, привилегии, гарантировавшие евреям, проживающим в подвластных ему городах, ряд прав и свобод, среди которых значились свобода вероисповедания, защита жизни и имущества, право занимать военные и другие посты, вести торговлю, заниматься ремёслами.

Разрешались еврейские общины, на древнееврейском языке называвшиеся «кехиле», на русском – «кагал» (кагалом назывался и орган самоуправления общины). Евреи могли иметь свои молитвенные дома, школы, бани, кладбища, скотобойни. Они выводились из-под юрисдикции низших судов:  их теперь имел право судить только великокняжеский суд или их собственные суды. Налагался запрет на обвинение евреев в кровавом жертвоприношении, то есть в том, что они якобы убивают людей (в основном малолетних детей) с целью использования крови убиенных для своих еврейских жреческих ритуалов.

Первый опыт в этом отношении Витовтом был сделан еще в 1388-89 годах, когда он владел только Подляшьем.

Первые привилегии были получены городами Троки (Тракай), Гродна (Гродно), Берестье (Брест), Луцк и Владимир Волынский. Евреи города Троки, наследственной резиденции Витовта, застроенной и заселенной практически заново, составившие здесь в результате большую половину жителей, позднее, в 1414 году,  получили от него и почетное, прибыльное «магдебургское право».

Приходит на ум, что у Витовта возможность проведения таких законодательных экспериментов имелась не только потому, что ему принадлежала власть: местное население, вероятно, не было настроено резко против, межнациональную и межрелигиозную вражду никто еще в сильной мере не разжег.

Годы правления Витовта отмечены в истории еврейского народа как «золотой период» в жизни евреев Литвы, многие из которых переселялись на литовскую землю из других стран, обретя в Литве новую родину, в частности, из Германии, где подвергались гонениям, особенно чудовищным во время вспышек чумы: их обвиняли в распространении болезни. 

Существуют данные, что во времена Витовта в Литве проживало около 6 тысяч евреев. Тут есть одно важное пояснение, которое объясняет многое: привилегии Витовтом давались не задаром, за них нужно было платить установленную дань. 

Все законодательные акты, охраняющие еврейское население Литвы, сохранялись до 1941 года, когда были отменены оккупационной фашистской властью. Старый город в Вильнюсе был превращен в еврейское гетто.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Популярный правитель.

          Все эти новшества внедрялись Витовтом в жизнь с большой целеустремленностью и упорством, обнаруживая, как пишут его современные апологеты (и как с ними не согласиться) «глубокий государственный ум, выдающиеся организаторские способности, дальновидность и необыкновенную энергию». Его внутренняя политика, достаточно гибкая, отличавшая уважением к правам и обычаям населения, прогрессивная, открытая для всего полезного, откуда бы оно ни шло, с запада ли, с востока, - эта политика, бесспорно, приносила хорошие плоды и была национальной, если иметь ввиду, что все его подданные, и литвины, и русские, и прочие являлись жителями одного большого целого, Великого княжества Литовского.

Соответственно фигура правителя становилась все более популярной в широких народных массах. Деятельность великого князя Витовта оставила в народе столь глубокий след, что и впоследствии все его распоряжения и постановления пользовались высоким авторитетом. Его мудрое правление вспоминали в следующие века как золотые времена Великого княжества Литовского.

Историки отмечают, что в целом Витовту не пришлось для утверждения своей власти и сохранения порядка в государстве прибегать к тем «крайним формам тирании», без которых не обходилось в других местах. Конечно, не все и не всегда шло гладко, но все и всегда быть гладко и не может.

Польский хронист Ян Длугош, без особого восторга все же признававший за великим князем Литовским «сильный и всегда трезвый ум» и назвавший его «муж на редкость деятельный», записал про этот период его жизни, давая характеристику стилю его правления, следующее: «Витовт-Александр  держал литовские племена  в послушном повиновении двумя мерами, без которых всякая власть государя у них была бы сомнительной, непрочной и подобной тени, а именно страхом, ибо он был склонен к карам, грозен и безжалостен, а также заботой своей, ибо в походах и в удовлетворении нужд каждого был он скор, щедр и великодушен». Приведенную цитату можно растолковать как применение великим князем известного метода кнута и пряника, что, как известно, бывает весьма эффективно.

          На основании различных фактов исследователи склоняются к двум противоположным мнениям – согласно одному, Витовт был жесток и кровожаден, согласно другому, Витовт мог принимать и осуществлять резкие решения, но они, скорее всего, при этом не являлись для него самоцелью, поскольку он не имел склонности к неоправданной жестокости, не страдал излишней подозрительностью и не обнаруживал желание преследовать своих недоброжелателей, злобно добиваясь их унижений, мучений, до полного уничтожения, казнил же по необходимости, в духе времени, поскольку иначе тогда дела не делались, но без жажды крови.

Слухи порочили его пару раз по некоторым скользким и достаточно подлым делам, вроде отравлений опасных людей, но остались не доказанными.

Кажется, ближе всего к истине оказался наблюдатель, приписавший великому князю жестокость во время войны, однако отметивший его умеренность в этом отношении в мирное время. Действительно, во время военных действий Витовт жалости не ведал и казнил даже безоружных пленников, что упоминают хроники.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Делопроизводство, язык.

          Еще одна занятная подробность. Исследователи, изучавшие документальную базу времен правления Витовта, подписанные им договора и письма, отмечают высокую степень компетентности, экономической и правовой грамотности, с которой они составлены, а также неизменную учтивость и корректность примененных в них выражений, фразеологических форм. «Мягкость письменной речи», как сказал один современный публицист, даже если дело не шуточное и в эту «мягкую речь» бывали облечены весьма жесткие вещи.

Это хорошо характеризует секретарей и советчиков великого князя, которые готовили и писали эти бумаги, а с другой стороны определяет степень его требований к своим служащим, проконтролировать которую он мог, только самолично разбираясь во многих вопросах, а также помогает в целом охарактеризовать усвоенный им стиль правления.

Отказав в ряде торговых привилегий не оправдавшим его надежды рижским купцам в 1390-х годах, великий князь, информируя последних об этом бесспорно разорительном для них факте, отправил им послание, являющее собою образец любезности, из которого явствует, что они сами и виноваты, надо знать свое место.   

          От времен Витовта и далее сохранилось много деловых документов Великого княжества Литовского (известных под общим названием метрики).
Согласно данным науки, «разделение разговорных народно-диалектных русского, украинского и белорусского языков произошло приблизительно в XIV веке», то есть как раз в рассматриваемое время.

Делопроизводство в Литве в XIV, XV, XVI веках велось на западнорусском языке, также называемом старобелорусским, который был родным для литовских князей. Это предок нынешнего белорусского языка на формирование которого повлияли говоры славян - древних радимичей, дреговичей, кривичей Полоцка и Смоленска, а также говоры балтов – ятвягов, пруссов, жемайтов. Считается, что характерное «дз» («дзеканье») пришло из балтских языков. В белорусском языке сохранилось множество архаичных древнеславянских, западнославянских, латинских, а также немецких слов-заимствований.

То есть старобелорусский и был тем русским языком, на котором говорил в Кракове не знавший (или якобы не знавший) других языков польский король Владислав-Ягайло.

Смешение культур вообще дает порою удивительные результаты. Известны тексты, написанные в Великом княжестве Литовском на русском языке не только русскими (то есть кириллицей) и латинскими, но даже арабскими буквами. Известен указ Витовта «писать русские слова русскими буквами», то есть кириллицей. Также известны несколько его писем, «писаных «письмом руским», в которых он, кстати, именовал себя Витовт (не Витаутас).

Позднее, когда Литва в сильной мере подверглась польскому влиянию, тексты заносились на бумагу с помощью латинских букв. На белорусском языке латинскими буквами написана была Хроника Быховца и литовско-белорусские летописи первого и второго сводов. Сначала это удивляет и даже ставит в тупик, но потом привыкаешь, чтение становится вполне возможным.

          В Москве 14-15 веков говорили на древнерусском, который не следует путать с искусственно созданным церковно-славянским языком. Древнерусский близок к современному русскому.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Свидетельства путешественника Жильбера де Ланноа.

          Кое-какие сведения о Литве рубежа XIV – XV веков и о великом князе Литовском можно почерпнуть из книги «Путешествия и посольства», в которую вошли путевые заметки рыцаря из Фландрии Жильбера де Ланноа, крестоносца, воина, путешественника и дипломата, служившего при дворе герцога Бургундии, кавалера Золотого руна, который, в первую очередь отдавая дань природной любознательности («с целью посмотреть свет», как он пишет), побывал в Пруссии, Ливонии, Литве, Польше, на Руси и в других странах региона. Его жизнь была богата приключениями и встречами, его воспоминания считаются первыми подробными описаниями западным человеком русских переделов, а Русь он впервые назвал Великой - la grant Russie…

Впервые книга увидела свет в Монсе в 1840 году, а русские читатели познакомились с путевыми записками де Ланноа в переводе, сделанном с польского перевода, напечатанными под названием «Путешествие по Литве в XV веке Жильберта де Лянуа» в журнале «Вестник западной России», № 7 за 1867 год, причем переводчик и комментатор не указывался. Интересно, что там были приведены русские названия литовских и русских городов – Вильна, Ковна, Троки, а в современных переводах указываются или польские, или литовские – Вильно или Вильнюс, Ковно или Каунас, Тракай. Однако качество того первого перевода неважное, поэтому цитаты лучше приводить по следующему переводу, 1873 года, напечатанному в «Киевских университетских изданиях», № 8, переводчик Емельянов:

«53. Тоже: Из Зегевальда я поехал посмотреть государство Литовское, к князю Витольду, государю Литвы, Самогитии и Руси. Я ехал постоянно на санях и прибыл в один укрепленный город и замок, называемый Кокенгаузеном (Cocquenhause), который принадлежит Рижскому епископу. Сюда 5 лье. [Французская путевая мера равна 4,445 км. или 4,16 версты.] …

55. Тоже: Выехав из Динабурга в Лифляндии, я въехал в один большой, необитаемый лес в государстве Литовском, проехал 2 дня и 2 ночи, не встречая ни одного жилища, по льду 7 или 8 больших замерзших озер, и, таким образом, прибыл в один из дворов Витольда, называемый Государевым двором (Court-lе-rоу). [предположительно, как добавляет переводчик, около Свянцян, иначе это место переводят как Государев двор, хотя правильнее все же Королевский - Court-lе-rоу]. От Динабурга в Лифляндии сюда — 15 лье.

56. Из Государева двора я проехал через многие селения, большие озера и леса и прибыл в главный город Литвы, по имени Вильна, в которой находится замок, расположенный очень высоко на песчаной гopе, с огорожей из камня, земли и кирпича, внутри же весь выстроенный из дерева. Крепость этого замка спускается (s’envient) вниз в две стороны и окружена стенами до самого низу, а внутри этой крепости заключено много домов. В этом замке [и крепости] имеет свое обыкновенное местопребывание упомянутый князь Витольд, государь Литовский, и здесь он держит свой двор и свое жилище. Возле этого замка протекает река, которая пролагает [свое течение и] свои воды через нижний город. Эта река называется Вильной. Город вовсе не огорожен (fermee); он длинен и узок сверху вниз (estroitte de hault en bas), очень худо обстроен деревянными домами. В нем нет ни одной церкви из кирпича, а упомянутый замок на горе огорожен только деревянными больверками, сделанными наподобие стен.

57. Тоже: От Государева двора до Вильны — 12 лье. Люди этого государства — христиане, обращенные силою рыцарями Прусского и Лифляндского орденов. Они основали в хороших городах церкви и заставляют со дня на день строить их и в селах. В упомянутой Литовской стране находится 12 епископств [вероятно, указаны католики вместе с православными]. Они имеют свой особенный язык (ung langaige a part еux). У мужчин волосы длинны и распущены на плечах, а женщины убираются просто, как будто по обычаю Пикардии.

58. Toжe: Литва большею частью пустынна, полна озер и больших рек. Я нашел в упомянутом города Вильно двух сестер жены упомянутого князя Витовта; я был у них. … [Далее Ланноа посетил Троки, потом побывал в некоем замке Posur (Позур), где имел случай видеть великого князя Витовта, его жену и дочь с его внучкой, но сообщает об этом буквально в трех словах.]

61. Тоже: Упомянутый Витольд, князь Литовский, держится в своей земле того почетного обычая, по которому иностранцы, прибывающие и проезжающие по его стране, ничего не издерживают, потому что князь, приказывает доставлять им жизненные припасы и заботливо проводит их всюду, куда они пи пожелают отправиться - без всякого вознаграждения и издержек. Упомянутый Витольд очень могущественный князь: он победил 12 или 13 государств и земель и имеет, по общему мнению (a toudis), 10 тысяч лошадей своего седла, предназначенных для его особы. …

64. Тоже: Оставив Позур, я прибыл в один большой укрепленный город, называемый  Ковно (Cauve). В нем находится большой замок, лежащий на впадении на pеке Меммеле (Немане). Он находится в 12 лье от Позура.

65. Тоже: Я выехал из Ковно, что в Литве, ехал все на санях по реке Меммеле и проехал через два замка государства Литовского. А из реки Мемеля я выехал на другую, называемую Меммелином (Memmelin) и потом, проезжая все по землям населенным, по большим лесам и рекам, выехал за пределы Литовского государства и таким образом возвратился в Пpyccию. Я прибыл в один большой замок и малый город, огороженный деревянною стеною (fеrmee de bois), который принадлежит рыцарям Ордена, называется Рагнетой (Ranghenyt) и представляет монастырь и командорство. Из Ковно в Литве до сказанной Рагнеты —16 лье.

66. Тоже: Из Рагнеты я возвратился в Кенигсберг».

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Свидетельства Конрада фон Кибурга, посла Тевтонского ордена.

          Существует очень любопытный документ, обязанный своим появлением послу Тевтонского ордена, который побывал в Вильне в 1398 году, Конраду фон Кибургу. Кстати, Кибург, комтур замка Бальги, конечно, знал Витовта и раньше. Вот что там значится:

«Великий князь много работает, сам занимается управлением края и желает знать обо всем; бывая на частых аудиенциях, мы сами видели его удивительную деятельность: разговаривая с нами о делах, он в то же время слушал чтение разных докладов и давал решения.

Народ имеет свободный к нему доступ, но всякий, желающий к нему приблизиться, допрашивается предварительно особо для того назначенным дворянином, и после того просьба, имеющая быть подана к монарху, или кратко излагается на бумаге, или проситель сам идет с упомянутым дворянином и устно передает ее великому князю.

Каждый день мы видели очень много людей, приходящих с просьбами или приезжающих из отдаленных местностей с какими-то поручениями. Трудно понять, как достает ему времени на столько занятий; каждый день великий князь слушает литургию, после которой до обеда работает в своем кабинете, обедает скоро и после того некоторое время, тоже недолго, остается в своем семействе или забавляется выходками своих придворных шутов, потом верхом на лошади он едет осматривать постройку дома или корабля или что-нибудь, привлекающее его внимание.

Грозен он только в военное время, но вообще полон доброты и справедливости, умеет карать и миловать. Мало спит, мало смеется, более рассудителен, нежели пылок; хорошее или дурное известие получает он, лицо его остается бесстрастным».

В общем, перед читающими эти строки предстает отлично владеющий собой и ситуацией, умный, сильный, целеустремленный человек, который отнюдь не тяготится своими обременительными обязанностями, взваленными им на свои плечи, но занимается делами охотно и в какой-то мере самозабвенно. Так можно сказать, не взирая на маску внешнего бесстрастия. Человек на своем месте, созданный для подобной деятельности. Такие люди родятся нечасто, а потому особенно заметны и особенно запоминаются. Такие люди двигают вперед историю.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Печати Витовта.
      
          Известно шесть печатей Витовта – сохранились их оттиски, некогда скреплявшие грамоты, будучи привешены к ним на шнурах. 
          Четыре из этих печатей имеют изображение вооруженных всадников, отличающихся друг от друга и от канонической литовской «Погони», но все-таки считающиеся таковой. Эти печати Витовт использовал до того, как стал великим князем Литовским.

          Две другие, более поздние печати, знаменующие полноту полученной им власти, имеют собственную многокомпонентную композицию.

          Из числа этих двух Витовт имел  ПЕЧАТЬ  (ее датируют 1407-м годом), на которой  ИЗОБРАЖЕН  сидящий на скамье со скипетром и державой в руках, увенчанный закрытой короной западного образца  ВЕЛИКИЙ  КНЯЗЬ  в окружении четырех щитов с гербами. Изображение хорошо проработано и детализировано, в связи с чем оно используется в качестве источника сведений о внешности Витовта, для работы над его портретами и статуями.

Два верхних герба изображают – один, слева, литовскую левостороннюю «Погоню», а другой, справа, - большой равносторонний четырехконечный крест, пересекающий весь щит, такой же, как тот, который выбит на саркофаге Ярослава Мудрого.

Это древний христианский символ, возникший еще до разделения православной и католической Церквей как отличительная  принадлежность Волынской земли, которая находилось во владении Витовта в числе других, причем их гербы также представлены среди окружающих его фигуру – Медведь Жемайтии, изображенный стоящим на четырех лапах и повернутый вправо, и Копейщик Трокского княжества, то есть стоящий во весь рост воин в шлеме и сплошных доспехах, с длинным копьем в правой руке, левой рукой опирающийся на щит.

Воин был изображен и на печати князя Кейстута, только не с копьем, а с поднятым в правой руке обнаженным мечом, и с нее перекочевал на печать к его сыну, сменив по пути оружие. Легенда печати Кейстута от 1379 года на латыни: «S KYNSTVTTE DVX + DE + TRAUKEN» - «Кейстут князь Трокский».

Все русские владения Витовта на его печати представлены Волынским крестом, так же, как Аукшайтия и Западная Литва – Копейщиком Трок.

          На  ВТОРОЙ  сложной  ПЕЧАТИ  Витовта помещены те же четыре гербовых щита, только без изображения персоны князя, и тут вверху тоже Погоня и Крест Волыни, а внизу Копейщик и Медведь.

          К вопросу о геральдике можно еще добавить, что герб Гродненщины, являвшейся первоначальным уделом Витовта, теперь изображает зубра, а герб города Владимира-Волынского представляет собою конного Георгия Победоносца, повернутого влево и побивающего копьем дракона, причем на левом плече Георгия, обращенного к зрителю, находится щит с большим равносторонним четырехконечным крестом.

Современный Медведь Жемайтии в отличие от древнего предка теперь стоит на задних лапах, вытянув и растопырив передние, будто машет ими, и обратившись при этом в левую сторону, так что его и не узнать.

          Легенда с вышеописанной печати Витовта, где он изображен лично, гласит на латыни: «+SIGILLUM . ALLEXANDRI . ALLAS . WITOWDI. MAGNIS. DUCIS . LITHWANIE . DNI RUSSIE . ET CETERA» - «Печать. Александр, иначе Витовт (WITOWDI) - Великий князь (MAGNIS  DUCIS) Литвании, Руссии и иных» (или «и так далее» - ET CETERA).

Вообще так писали обычно государи всех многокомпонентных государств. Для сравнения можно вспомнить титулование Ягайло в новгородской грамоте князя Лингвена от 1392 года, о которой говорилось выше: «Господин Владислав, король польский, литовский, русский и иных земель многих господарь».

И все-таки это «ET CETERA» на печати Витовта звучит как-то весьма символично. Это будто раскрытые ворота в мир, где есть еще незанятые земли, на которые, однако, уже предъявлены права. А Витовт на что только не предъявлял права.

Во внешней политике, помимо постоянно существующей проблемы Ордена, на востоке целью великого князя был Смоленск, на севере – Псков, а на юге он вмешивался в дела Золотой Орды. ET CETERA…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2012г.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Предыдущее: «Цена междоусобицы»
http://proza.ru/2020/07/17/1122
Продолжение: «Отражение в бездне времен»
http://proza.ru/2020/07/18/1507
«Смоленск»