Виктор Анатольевич Быстров отдыхал на даче. Было тепло и безоблачно. Ветер, дувший с юга, заметно ослаб, был уже не таким знойным и приносил на веранду запахи местных цветов и садовых деревьев. Супруга Нина Михайловна гостила у подруги в Москве, а дети: сын Анатолий и дочь Мария — студенты университета в N-ске готовились там к экзаменам.
День был хорош. Но настроение Быстрова не соответ-ствовало погоде. Он нервно, насупив брови и наморщив лоб, туда-сюда ходил по веранде.
«Везде и во всем хаос,— думал Виктор Анатольевич.— Вместо проверенного столетиями западного пути экономи-ческого развития и гуманизма все более и более поднимает голову некая национальная идея, иначе говоря, идея своего особого, так сказать, исконного пути. А вот, как они, мы никак жить не можем, вернее, не хотим!
Опять же идет какое-то выпячивание православия. Хотя католичество, а еще более — протестантизм, уже давно до-казали свою действенность для экономики и для обществен-ной жизни. Нет, я не против православия, не против сходить и в церковь на праздник, но необходимо реформирование местной религии. Православие должно стать другим, более приспособленным к нуждам современного бытия.
Тут один умник из Патрусевска написал роман — то ли «Замкнулся круг», то ли «Круг замкнут», ну, что-то вроде этого,— и говорит устами одного из главных героев, что вопрос только в том, опирается ли ум человека на Высшую мудрость и волю, или на несовершенные человеческие зна-ния. И в соответствии с этим, якобы, и цель прогресса: ду-ховное, умственное и культурное развитие (естественно, как он это понимает) или бессмысленное (опять же, как он счи-тает) накопление и потребление.
Ну, это — старая их песня — противопоставление одного другому. А мы, мол, демо-краты, либералы суетимся под ногами и только мешаем ис-правлять им положение, в создании которого они нас — нас! — обвиняют. Вот головотяпы! Из-за безмозглости народа и его «выразителей» мы и попали в такое положение с эконо-микой и всем прочим. Ведь сколько ни говори: вера и тра-диции, а лучше не станет, ибо они — только помеха свободе. А нам для прогресса нужна именно свобода!..»
Стояло во всей своей красе лето конца мая. Небо было ясным, светило солнце, листья деревьев под ветерком тихо шелестели. Все вокруг веяло и дышало будущим плодоно-шением. Казалось, не было места ничему дисгармоничному, злому. «Будет хороший вечер»,— решил Виктор Анатолье-вич. Но тут взгляд его упал на западный, темный от туч уча-сток небосвода, сильно контрастирующий с яркой голубиз-ной всего остального неба, и ему стало не по себе. «Гроза идет, судя по изменению направления ветра»,— подумал Быстров. И как бы в подтверждение его опасения в небе началось какое-то движение: вначале невесть откуда появи-лись легкие облачка, затем они стали, словно под какую-то слышимую только им музыку, соединяться в танце, приоб-ретая темные тона и превращаясь от этого в небольшие тучи. Темь с запада надвигалась, постепенно поглощая своих маленьких «сородичей».
Небо все более заволакивало, похолодало, ветер подул сильнее. Сверкнуло, и буквально через секунду прогремел гром. Затем полил сильный отвесный дождь. «Вот и гроза!» — подумал Быстров и, поспешно закрывая дверь, ушел в дом.
Но и в доме мысли не оставляли его. Даже полбутылки холодной, из холодильника, «coca-cola» не остудили его голову. Виктор Анатольевич нервно шагал по комнате.
Он взял валявшуюся на фортепиано белую ленту и, сло-жив ее петлей с опущенными концами, булавкой прикрепил к халату на груди. Затем, сев к инструменту, открыл крышку и заиграл бравурный марш.
«Если бы не было у нас экономических, гражданских и политических пережитков, все было бы не так тяжело,— продолжал внутренний диалог Быстров.— И они еще гово-рят:
«А не случился ли кризис из-за того, что страна выхо-дила на хороший уровень, ведь, якобы, для Запада был не-выгоден рост могущества России и потому он кризис целе-направленно делает? Какая ложь, какая фальсификация фактов! — Западу своих проблем хватает».
Виктор Анатольевич встал, поправил на груди белую ленту и решительно подумал:
«Вот придет время, и мы всех и все расставим по местам, мы будем определять, а не какие-то выскочки и назначенцы! Дай свободу, и все устроится само: рынок и беспрепятственное движение капитала отре-гулируют экономику, парламент решит юридические и об-щественные вопросы. Поэтому нужно сделать Россию пар-ламентской республикой. Необходима полная свобода и западная (!) демократия. И цена этого не важна, а важен ре-зультат, ибо такая цель оправдает все средства!»
Гром и молния заставили его слегка вздрогнуть.
«И еще один герой того романа — как там бишь его? — ну да неважно,— писаки из Патрусевска говорит, что такие, как мы, это — «зараза, инфекция», что мы разжигаем бесов-ство вот уже на протяжении многих лет, что мы буквально грозим «распадом телу страны и гибелью ее душе». Это же надо! Они сами — инфекция, которую надо немедленно вы-вести! — Быстров разъяренно стукнул кулаком по столу.— И вообще, русский народ, в силу своих несоответствующих реалиям качеств, должен служить интересам цивилизован-ных народов. В этом вся истина земная и природа жизни современной. А наша задача ему, народу, в этом «помочь»!» — и он, резко повернувшись, энергично зашагал по комнате.
Старинные напольные часы пробили три четверти. Быстров вновь вышел на веранду и в некотором раздумье застыл у окна. Через некоторое время часы стали бить семнадцать, и в этот момент в липу рядом с домом ударила яркая молния и раздался грохот. Виктора Анатольевича ударной волной отбросило назад, и он, зацепившись за ножку тяжелого, сто-летнего стола, упал на пол, сильно стукнувшись обо что-то затылком. Последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание, это всполохи огня за окном…
… Очнулся Быстров от звона колокола недалеко распо-ложенной сельской церкви. Он невольно взглянул на часы — было около восемнадцати часов. «К службе звонят»,— подумал он и встал. Сильно болел затылок и правое плечо. Несмотря на это Быстров подошел к окну: гроза закончи-лась, дождь тоже перестал, дерево догорело, только еще тлела и дымилась часть ствола и кое-где на земле угольки. Из-за тучи выглянуло солнце и осветило синий с золотым крестом купол церкви, стоящей на пригорке посреди села…
… А в это время за тысячу километров на запад тоже грохотало и сверкало. Только это была не гроза, это были выстрелы орудий, ракетных установок, минометов и танков, очереди автоматов и пулеметов — это была война. С одной стороны русские люди — местные и добровольцы из боль-шой России, прибывшие помогать,— воевали за свое досто-инство, за право жить, как они сами хотят, разговаривать на родном языке, защищая жизнь своих родителей, жен, сестер и детей. А с другой — наемники из частных западных воен-ных компаний, члены нацистских батальонов и отравленные ядом бандеровщины, одурманенные национальным величием, ни на чем не основанном, а по большей части — просто насильно, под угрозой уголовного преследования и больших неприятностей для семьи, взятые в армию и посланные убивать своих кровных братьев,— такие же русские люди. Но некоторые из них старались избегать этого, как могли, например, выбирая «начинку» из снарядов и делая на них надписи:
«Пацаны, простите, что бо;льшим не можем помочь!» Там царила преждевременная смерть, гибли и калечились мужчины, женщины, старики и дети, разрушались дома и инфраструктура, травилась природа. Только цена такой гибели была разная — одно дело погибнуть, защищая родную землю и близких, а другое — лишая людей этого.
© Шафран Яков Наумович, 2020