- Цель ведьмака - быть на полшага впереди собственной судьбы; на шаг - впереди колдовской науки; на два шага - впереди злопамятной нечисти... и на добрую милю - впереди любой толпы, - сказал Учитель, когда каменная стена наглухо перекрыла путь к отступлению.
Они шли рядом - Тиур и его наставник, скончавшийся несколько лет назад. Туннель мерцал синими бликами, отражая на своей скольчатой поверхности дыхание подземного озера.
- Неужто ты сулишь мне карьеру скорохода? - смеясь, ответил Тиур. - Насколько помню, ты всегда относился с лёгким презрением к "ыылф-ферам" - жрецам, заменяющим сознание человека на лунатический бег, подчинённый чужой воле. Мне совсем не по нутру, что придётся скользить "призраком", распугивая степенных старушек, разбавляющих молоко позеленевшим обратом!
- Зубоскал! - ухмыльнулся седобородый жрец. - Зачем тебе бег тёмной луны, когда ты и так успеваешь всё делать вовремя? А слова мои об ином - о праве человека на решение Богов.
- Ого! - удивился ведьмак. - С тех пор, как твою беспокойную душу стали стеречь семеро стражей, ты стал исповедовать "богоборчество"? И с каким из Богов соперничаешь? Надеюсь, не с Сюйлес-Валли, богиней любви и ночных проказ у сумеречных эльфов? Не хотелось бы лишиться её покровительства в самый ответственный момент!
- Нет, мой мальчик! - спокойно сказал старик. - Зачем мне гневить ту, которая одной улыбкой может возбудить самого слабого или усмешкой уничтожить мужскую силу самого умелого "жеребца"? Да и с другими Богами я не сражаюсь, не стараюсь вытеснить их желание - быть среди людей. Только глупцы торопятся нацепить на небожителей маску раздутого тщеславия, возведенного в культ. Мне же хочется передать тебе сокровенное знание, которое поможет мгновенно наполняться Высшим, не отделяя человеческую природу от звериной, а звериную - от могущества планеты. Протяни левую руку вперёд и представь, что в ней сконцентрирована пустота - вся, какая есть в нашем мире.
Ладонь налилась тяжестью, будто ведьмак вновь, как в юности, держал на весу мельничный жёрнов, стараясь доказать себе и другим, что способен на большее, нежели привычное ученичество. Онемение добралось до локтя, с болевыми "вспышками" перескочило на плечи и оттуда стремительно понеслось, охватывая всё тело. Вскоре Тиур абсолютно не чувствовал своего присутствия. Он видел, как наставник бросил светящуюся бусину в горное озеро и как в ответ из глубины поднялась серая муть, разрастающаяся в большой водоворот. Исчез туннель. Гигантская воронка, похожая на смерч, вовлекла в себя неподвижное тело и, вспыхнув ярко-синими огнями, закрутилась на чёрно-белых клетках, начертанных на незримом поле. Мимо проносились корабли со сломанными мачтами и книги, нарочито медленно переворачивающие страницы; кривляющиеся шуты и святые, требующие подаяния; драгоценные тиары и ломти хлеба, посыпанные солью; глаза Богов и визгливо лающие лисицы; лишайники на камнях и младенцы, принимаемые из материнской утробы; гибнущий от чахотки рудознатец и пышущая здоровьем яблоня; обломки древних пирамид и неловкие строчки первого признания. События, прошлые и грядущие, перекрещивались и отталкивались, сворачивались в свитки и сгорали на кострах, подчинялись мгновению и боролись с тысячелетиями. Ничто не оставалось неизменным, искривляясь там, где была плотность, и свободно творя себя там, где молчала пустота.
- Отдайся ей! - эхом прозвучал голос жреца. - Стань ею, чтобы пустота не взорвала твоими же мыслями мозг и позвоночник, не изжевала мясо и сухожилия, не истоптала в диком танце внутренности. Будь ею - Богиней, роняющей золотые монеты из матки; блудницей, вонзающей отравленный нож в плечо; волчицей, вылизывающей рану; расселиной, куда падают пастухи, возомнившие себя пророками; чашей, в которой смешаны лекарства и яды; тьмой, которую крутит на шесте колдун с лицом паяца; зарёй, которая готова проглотить звёзды; любовью, в которой смеётся смерть и плачет рождение.
- Да, - мелькнула мысль. - Пустота, как женщина, которую невозможно наполнить земными благами, ибо она сразу же их изменяет. Но можно перевоплотиться вместе с нею, и тогда клинок станет звуком, открывающим ледяное пространство; стилом, которым пишут на спинах магов и между грудями чародеек; нитью, на которой держатся подвесные мосты.
Перед ним улыбнулись глаза Нельвы, и Тиур полетел вверх, одновременно ощущая, что стремительно падает. С размаху его ударило о лёд, наросший на сверкающей сфере. Посыпались осколки. Чёрные трещины вспыхнули алым. Тишина зазвонила, заорала, словно балаган, потешающий почтенную публику.
- Эй! - завопил кто-то над ухом. - Несравненный метатель ножей - Смирт по прозвищу "Двойная молния"! Дамы и господа, приветствуйте!
- Что? - спросил ведьмак. - Какой ещё метатель?
Воздух вздрогнул, и послышалось шипение.
- Как тебя занесло сюда, чужак? Ты пахнешь полынью, и только поэтому мы не тронем тебя.
Под ногами свивались тысячи змей, шуршащих сброшенной кожей.
- Чужак? Я? - сказал Тиур, разглядев у носа качающуюся голову королевской кобры.
Вспышка. В темноте забубнили барабаны, зашумела вода, запели люди на незнакомом языке.
- Астоооо, - тягуче вырвалось из чьей-то глотки. - Торшенн!!!
Толпа дружно подхватила:
- Астоооо! Астооо!! Астоооо!!!!
На алтаре лежала белая коза с перерезанным горлом. Кровь стекала в золотой кубок. Толстый жрец обмакивал в красную жидкость кисточку и наносил знаки на тела обнажённых детей, которые тут же превращались в диких пятнистых кошек. Оскаленные клыки вонзались в плоть людей, охваченных священным ужасом, и разрывали их на части.
- О, Боги! - вскрикнул Тиур.
Мир вокруг него закачался.
- Право на Высшее решение! Завернуть и выдать - с оттиском "подлинное"!.
Снова звон стекла или льда. Молчание - долгое, от которого сходят с ума или обретают иное сознание.
Тиур шёл над пропастью, лукаво усмехаясь пустоте. Рядом с ним приплясывал сине-ледяной, живой меч - одно из решений Богов.