Они пришли в полнолуние.
Яркий, холодный и серебристый блеск ночного светила словно выстелил им дорогу: «Придите!»
И они пришли.
В половине первого, как сейчас помню, вернулся сын подросток.
У нас в городке детям, конечно, не рекомендуется гулять по ночам. Но, - лето, каникулы и взрослые так устают за рабочий день… .
«Мам! Пап! – Закричал он, что само по себе было довольно необычно (явиться в первом часу, да еще и орать!). – Вы же ничего не знаете! Идите, гляньте!»
Я, честно говоря, подымаясь на его вопли, только и хотел, что уши парню накрутить. Но, когда выглянул в окно, о намерении своем позабыл.
По улице, слегка пошатываясь от ветхости, ярко освещенные волшебными лучами, брели тени людей. Их было не много. Шли они редким гуськом, но уверенно к центру городка. И что-то еле уловимо, но очень ощутимо отличало их от тех, кого мы привыкли видеть при дневном свете.
- Покойники? – Выдохнул удивленно я.
- Мам! – Заверещал сын. И тут же притих, получив от меня затрещину.
– Цыц! Чего мать-то пугать?
Но, жена уже стояла позади, истово крестясь, от чего у меня глаза округлились еще больше, атеизм мы с ней впитали с молоком матери.
- Так. – Поразмыслив секундочку, решил я. – Не паниковать. Мы видим невероятное явление природы, объяснить которое сейчас, своими силами, не можем. Но, наука сможет. Поэтому нечего ныть, выть и пугаться.
И уж точно - впадать в религиозный бред не сметь!
Мы прикрыли окно.
- Откуда ж они взялись, такие древние? – Задумчиво пробормотал я.
- Да, понятно же, - отозвался слегка обижено сын, - со старого заброшенного кладбища.
- С того, что за парком? – Мне это показалось сомнительным. – Там уже лет сто никого не хоронят.
- Именно. Ты на них только глянь. – Осмелел пацан. – Один в вицмундире каком-то, царя Гороха, другой - в цилиндре, кто так ходит сейчас? И на карнавале не встретишь.
- Точно. – Присоединилась жена. – Женщина в шляпке старинной была. Я такую в кино про гусаров видела. – И рука ее вновь потянулась ко лбу для крестного знамения.
- Спокойно. – Ласково остановил я ее. И в эту секунду загудели телефоны. Сначала мой. Затем жены. И следом – сына.
Звонки шли сплошным потоком, и мы едва успевали отвечать.
«Ты это видел?! – Кричал в трубку мой сослуживец, - это ж светопреставление!»
«Апокалипсис», – Рычал сосед.
«Мы все умрем?» – Плакала подруга жены, требуя от нее каких-то ответов.
А подростки, судя по репликам сына, просто восхищались невиданным происшествием.
Мертвецы шли недолго. Около часа.
А город просто взорвался.
И кипел до самого рассвета.
Когда накал телефонных восторгов утих, жена догадалась включить телевизор. И при первых звуках репортажа мы буквально прилипли к экрану.
«Нашествие мертвецов продолжается,- вещал столичный журналист, - ими уже захвачен весь центр города».
- Ба! – Осенило меня, - у нас же с ними разница в пять часов. То есть то, что здесь только началось, там уже давно происходит!
- Именно. – Охнула жена.
А телеведущий, тем временем, продолжал:
«Напомню, - говорил он, - сегодня в полночь, - от старых кладбищ столицы потянулись колонны оживших мертвецов. Среди них представители самых разных эпох. Тут и дворяне шестнадцатого века, и те, кто жил в семнадцатом и даже восемнадцатом веках. Их легко узнать по характерной одежде и чрезвычайно утонченным манерам.
Но больше всего выходцев с того света - представители буржуазии девятнадцатого и начала двадцатого веков. Много офицеров и генералов. Но, что удивительно, почти не встречаются люди подлого сословия.
Исключение составляют казаки и кое-где - священники.
Да, простолюдинов почти нет, чего тут греха таить. – Ведущий таинственно заулыбался. – Это пришествие господ ». – Торжественно сказал он и продолжил свой рассказ:
«Величественные покойники прошествовали по улицам столицы и стали занимать правительственные здания. Силы правопорядка оказались совершенно обескуражены происходящим, и ни один из стражей не посмел противодействовать. Более того, повсеместно наблюдается стремление полицейских и военных подчиняться этим благородным господам с хорошими и волевыми лицами».
Камера крупным планом продемонстрировала несколько «хороших и волевых лиц»: пустые глазницы, темные пятна по коже, застывший оскал. «От них, наверное, жутко воняет», - мелькнула мысль.
Тут я не выдержал и бросился к окну.
На улице явно происходило необычное.
Господин во фраке, довольно проворно для покойного взобрался на крышу подъезда прокуратуры, что расположилась через дорогу, и ловко прилаживает бело – черно – желтый флажок над входом.
Другой – в синем мундире – уже строго инструктирует двух полицейских, стоящих почему-то перед ним смирно.
Я вернулся в комнату.
Репортер продолжал, излучая восхищение: «Сейчас в столице уже вечер, и все основные события, видимо, произойдут завтра. Но на эту минуту ясно, что пришельцами сформировано правительство и, как стало известно в кулуарах, уже приготовлено обращение к нации.
На улицах собирается возбужденная молодежь и жители города. Они скандируют приветственные лозунги благородным господам и предпринимателям. И призывают к возрождению лучших традиций прошлых столетий…».
Я выключил телевизор и обхватил голову руками.
- Кошмар какой-то! – Вырвалось у меня. – Они что, не видят, что это мертвецы? Почему их никто не пытается швырнуть обратно в склепы?
- А может, и к лучшему? – Робко спросила жена. – Они благородные, знают как надо…?
Я с ужасом посмотрел на нее.
- Дорогая! - Только и вырвалось у меня.
- Конечно, хорошо. – Резко вмешался в наш диалог сын.
- Почему? – С болью спросил я его.
- Да ты только глянь! – Грубо ткнул он рукой в окно. - Они красивые, благородные, воспитанные.
В них все лучшее за тысячи лет. Смотри, какие мундиры, ордена, манеры!
И те – в цилиндрах, они же и есть настоящие предприниматели. Сейчас у нас экономика просто закипит… . Уж, по крайней мере, джинсов и жвачки на всех наделают. И рок-н-ролл не станут запрещать.
- Дурак! – Вырвалось у меня.
- А, ну вас! – Крикнул мальчишка и выбежал из дома.
Весь день мы просидели, разглядывая одни и те же кадры по телевизору.
Падаль захватывала города, молча и методично чеканя шаг от старых кладбищ.
Повсюду камеры журналистов фиксировали одно и то же: мертвецы в цилиндрах, с лампасами и в шляпах с облезлыми перьями и толпы восторженных дураков, аплодирующие ходячей тухлятине. Кое-где мне даже померещилась свастика на рукавах кладбищенских выскочек.
Но, кажется, лишь почудилось.
А вечером в дверь постучали.
Двое мальчиков привели под руки сильно хромающего сына, на его лице горел страшный багровый рубец. Парня трясло.
« Мы просто шли по тротуару. – Рассказал его товарищ. – И, кажется, помешали какому-то важному господину из этих – он кивнул за окно - новых. Казаки, что шли перед ним ударили нас ногайками. - Паренек покосился на лицо сына, - а полицейский толкнул его на проезжую часть. «Прочь, холопы!» – Закричали они.
Хорошо, что автомобиль ехал тихо. Только сбил с ног…» .
Мальчишки ушли.
Сын долго лежал в своей комнате на кровати лицом к стене. Он часто вздрагивал. Я молча сидел рядом, тихо поглаживая его по плечу.
Наконец он медленно обернулся.
- Мы так радовались. – потеряно прошептал мальчик. – А они…
- Ничего. – Попытался успокоить его я. – Зато теперь тебя многое уже не удивит.
- Что? – Сверкнул глазами он.
- Например, - ответил я, - скоро мы увидим, что мертвецам не нужны пенсии, как, впрочем, и деньги вообще. Хотя, блеск золота и драгоценностей, кажется, их привлекает.
Им трудно будет объяснить, что людям нужна работа, и необходимо кушать.
Мертвецы вряд ли способны понять, что детей нужно воспитывать и учить. А смысл медицины им растолковать , думаю, вообще будет невозможно.
Так что нас ждут очень большие перемены.
Я тяжело вздохнул, и закончил.
- Скоро твои «настоящие предприниматели» раскусят, что заводы и фабрики не так выгодны, как кажется. Куда проще торговать ресурсами. И страна станет мертвой вотчиной мертвецов.
Они же будут настоящей элитой. – Как ты говорил: «Благородны, красивы, с орденами», - Сын возмущенно вскинулся.
- Ладно, ладно – примирительно шепнул я. – Теперь сам видишь, что они на людей смотрят, как на скот. Хотя, попасть в эту элиту, может каждый.
Мальчик удивленно и вопросительно на меня посмотрел.
- Да, любой. – Кивнул я, - достаточно стать мертвецом… .