Небольшая комната общежития какого-то техникума. Голо, неуютно. Нет ни шкафа, ни занавесок на единственном окне. В комнате стояли только металлические кровати, квадратный столик с голубой пластиковой столешницей да стулья. Повсюду – чемоданы, сумки, коробки. Семья переезжала из города в город часто. Фактически они постоянно «сидели на чемоданах».
Жизнь Иды в браке сложилась неудачно, тяжело. Постоянная нужда, полуголодное существование, унижения, дети, часто замирающие от слёз матери. От отца детей веяло холодом. Ему было не до них. У него – работа, непонятные командировки, свой круг интересов и друзей и… полная свобода. В своём одиночестве Ида не чувствовала жизни. Время для неё остановилось. Парализующая душу безнадёжность заключила Иду в свои крепкие суровые объятья.
Настал момент перелома. Ведь она для мужа «никто» и «ничто», пустое место. Ида сознавала глубину своего несчастья, понимала, что нужно что-то предпринять, чтобы спасти себя, растоптанную и униженную, спасти совсем ещё маленьких детей от безрадостного и нищенского существования. Спасти… Спасти… Ида всем своим существом рвалась домой, к родителям. А больше ей и ехать-то было некуда. Это была единственная и последняя надежда на спасение. Нить бесконечного терпения, наконец, лопнула. С огромным усилием стряхнув с себя цепкие душевные оковы, Ида приняла решение ехать. Она лихорадочно собрала вещи, заняла денег у сочувствующей ей соседки и купила билет на самолёт. Рейс был с пересадкой в большом городе.
В дверь тихонько постучали. Ида не шелохнулась. За дверью настаивать не стали, и она продолжала плыть по волнам своих горьких воспоминаний. Дальше, дальше…