— Эй, я дома. Сейчас только босоножки сниму…
Она прошла в комнату и села рядом с кроватью.
— Ох, вот и я. Ты знаешь, сегодня такой замечательный день! Я купила персики, целый пакет. Очень ароматные. Сейчас помою парочку и мы с тобой поедим. Там дождь всё льёт, будто осень, небо серое. А я, видишь, в парикмахерской была. Подкрасила корни, и мне ещё волосы уложили. Так что, будешь персики?
В ответ двойное моргание. Сначала один раз, и через мгновение второй. Сначала один раз, она успевает сделать вдох, потом второй раз, расслабленный выдох. Двойное моргание — это означает «да». Так они договорились после аварии.
Она подхватила пакет с фруктами и ушла на кухню. Отобрала самые мягкие: два себе и два ему. Вода стекала по её рукам и по пушистым бокам ароматных плодов. Теперь нежно промокнуть полотенцем. Два персика нарезала на дольки, сняла шкурку и размяла вилкой.
Она вошла в комнату, неся две тарелки и бумажную салфетку. Села у его кровати, но тут же, хмыкнув, отставила тарелки.
— А знаешь, что, давай-ка поедим за столом.
С этими словами, она пошла в спальню. Вернулась оттуда с брюками и рубашкой.
Одела мужа, усадила в коляску и подвезла к столу. Теперь можно перекусить.
— Представляешь, пока я в парикмахерской сидела на диване с краской на голове, в салон пришла девушка… ну как девушка… на вид она старше тридцати, но не сорок, это точно. На укладку пришла. Мастер помыла ей голову, и они стали обсуждать будущую прическу. Клиентка сказала, что у них с мужем годовщина свадьбы и вечером они идут на свидание. А на улице дождь. Они думали выравнивать волосы, потом передумали, потом решили сделать элегантные локоны, чтобы дождь не сильно нарушил все старания. А я наблюдала за работой парикмахерши. Так интересно! Сначала феном высушивала, потом утюжком формировала эти локоны-спирали. И вдруг она спрашивает клиентку, а какая это годовщина, сколько лет? Та ответила, что пятнадцатая, и я сразу вспомнила нашу пятнадцатую годовщину. Помнишь? (Моргание, вдох, второе моргание, выдох) Ох, те выходные невозможно забыть. Горы, лес… лошади.
И она начала хохотать. Отложила ложку, которой кормила мужа и согнулась пополам в приступе смеха. Немного отдышавшись, взглянула на мужа — его глаза улыбались. Да! Она могла поклясться, лицо оставалось неподвижным, но глаза! Они улыбались!
— Ты помнишь, как мы пытались сесть на тех лошадей? Господи, я и подумать не могла, что такая неуклюжая!
И снова смех.
— Оооох, — она махала руками себе на лицо, чтобы успокоиться, — помнишь, те два парня пытались мне помочь, а потом ты подбежал и так рьяно меня подтолкнул, что я свалилась с обратной стороны? А ты вообще решил сесть самостоятельно: «Я сам», — она попыталась спародировать мужа, — и повис у лошади под брюхом. Ооооох, смешно было.
Она снова взяла ложку и продолжила кормить мужа. Два месяца назад их жизнь резко переменилась. Они выходили из ресторана, где праздновали его шестидесятилетие. Гости разъехались, последними ушли их сыновья. Сами они поймали такси. Сели на заднее сиденье и стали целоваться будто им снова восемнадцать. Кто-то подрезал их автомобиль, водитель не справился с управлением, и машина въехала в дерево. Вроде бы скорость была небольшая, но муж был не пристегнут. Неудачный удар об переднее сиденье парализовал его и лишил возможности говорить. Врачи обнадежили, сказали, что при усердной реабилитации к следующему своему дню рождения он сможет полностью восстановиться. Но для этого, в первую очередь, необходимо его желание. Именно поэтому она так ждала второго моргания, которое означало «да». Потому что «да» — это желание, это интерес, это согласие на приключение. Это значит, что есть надежда.
Она взглянула в окно, и у неё появилась идея:
— Слушай, там небо расчищается… я вот что придумала, мы тоже с тобой сегодня свидание организуем. Купим кофе на вынос и съездим на набережную, посмотрим закат. Что думаешь?
Он моргнул два раза, и так быстро, что она вдохнуть не успела. И его глаза! Впервые за два месяца на неё смотрели ясные, полные жизни глаза.