16. Куранты вновь двенадцать раз…
Итак, Новый год. Егор Степанович поздравил матушку. Как всегда она вручила ему пару носков и кусок мыла и что-то сказала про здоровье, мол, чтобы всегда всё у него было хорошо. Собственно, он рос не разбалованным сыном и второй и третий кусок мыла купил себе сам. Ещё он сам себе приобрёл билет «Русское лото». Так-то он не азартный человек, но тут на остатки своих накоплений расщедрился.
Вернувшись на свои жилые метры, запер дверь на все запоры. А вот никого не хотелось ему сегодня видеть. Кстати, имел на это полное право.
Где-то за два часа до боя курантов к нему пыталась прорваться Катька. Она дубасила в дверь так самоотверженно, что в какой-то момент он уже хотел сдаться, но рассмотрев в дверной глазок, что она под градусом и почему-то в одной босоножке, передумал «опускать флаг».
Сам собой выползает вопрос: «Почему он решил изолироваться?» Во-первых, настроение было так себе. Во-вторых, соскучился по тишине. Судя по тому, как набирали обороты соседи за стеной, последнее ему сегодня улыбнулось. Ну, а такое настроение - это отголоски воспоминаний о той, которая когда-то умотала от него в «северную столицу». Всё просто, как дважды два…
Егор Степанович прислушался. За стеной пытались спеть что-то коллективно. Он живо себе представил этот хор и улыбнулся, ибо соседи уже приняли на грудь изрядную порцию спиртного и бубукали кто во что горазд. Их веселье его не напрягало. И потом, праздник и надо быть терпимее, поскольку он для всех.
Ещё он представил, как Катька, если бы он ей открыл, плакалась ему в жилетку, пытаясь затащить его в кровать. Бедная она, бедная… А всё почему? Безотказная и до сих пор верит в добро.
Ну, это понятно, но вот-вот начнут резвиться куранты, а у него пустой стол. С этим так: набить желудок - это всегда успеется. Зато у него есть настоящая ёлка. Сторговался, принёс домой на днях и украсил гирляндами так её, что теперь она сверкала, из своего угла, как невеста. Что-что, но на такую роскошь денег не пожалел. Перевёл взгляд на билет «Русское лото», лежавший в центре стола и подумал, что этот Новый год обошёлся ему почти за копейки.
Егор Степанович прислушался. Ночь обещала быть буйной. За стеной соседи уже перешли на рёв. Было ощущение, что викинги себя накачивают злостью. Что-то там у них упало и вдруг… тишина. Потом, крик: «Убили…» Какая-то возня, всхлипывания. Возглас: «Ожил!» И опять по кругу: песня, рюмки, салаты…
Егор Степанович подошёл к окну. Народ резвился. Петарды взрывались. В небе то и дело зависали салюты, привезённые из Китая. Опрокинув в себя не первый уже стакан, народ лез с поздравлениями ко всем встречным и те тоже что-то кричали им в ответ радостное. Голоса охрипли… Зима... Снег... И всё это на скорую руку было слеплено непонятно кем и непонятно для чего.
Егор Степанович оглянулся на зелёную красавицу. Та вся искрилась. Захотелось врубить хорошую музыку, чтобы ничего не слышать другого. Он так и сделал. Саксофон заполнил собой все его жилые метры, отодвинув куда-то в сторону буйных соседей и всё то, что было за окном. Егор Степанович опустился в кресло, прикрыл глаза и представил, как в медленном танце полу обняв незнакомку погружается в мир, где нет и никогда не было этих самодеятельных хоров с сомнительным репертуаром.
Потом ему захотелось пить. Слегка горьковатый чай… Он сидел и перебирал в памяти своё прошлое, прикрыв глаза. Так обычно тасуют карты перед игрой. Любил он подобные моменты. Появлялось желание взять чистый лист бумаги и начать писать длинный роман, где в самом конце все станут… счастливыми.
Егор Степанович открыл глаза. Из угла ему подмигивала его зелёная красавица. Он подумал, что через две недели, а кого-то и раньше определят из этого списка к мусорным контейнерам. Сказка закончится и опять жизнь побежит изведанными маршрутами. Странно, что об этом стараются не заводить разговоров. Странно то, что вот именно сейчас эта тема торкнулась к нему. Зачем? Так было до него и так будет после…
Он посмотрел на часы. До боя курантов оставалось минут пятнадцать. Егор Степанович представил, как народ уже потянулся к бутылкам шампанского. Но сначала речь президента. Всё о том же… Бом-бом-бом… Целых двенадцать раз. Шампанское, салюты, поздравления… Ничего нового. Собственно, а зачем что-то придумывать, когда и так всем ясно, что лучше уже не будет.
А саксофон продолжал звучать, резонируя с общим порывом: уверовать в то, что никогда не случится. Ну, как дети… Хотя может и напрасно так-то, ибо свои слабости люди стараются задрапировать как можно тщательнее и живут так застёгнутыми на все пуговки, а тут вдруг: бом-бом-бом и можно загадать что-нибудь для себя. Егор Степанович никогда ничего не загадывал. Почему? Ну вот таким уродился… Не верил во всю эту галиматью.
И потом, каждый уже усвоил, что можно всё в этой жизни. Разница только в том, что одним за это ничего не будет, а другие могут огрести по полной программе. Как угадать? А чёрт его знает. Не исключено, что именно под Новый год все пожелания об одном: уцелеть. Вся беспечность людская подобралась и можно до утра не переживать за себя такого правильного. Это уже 1 января всё пойдёт по-другому. Как? А время покажет, как…
А утром, пока народ досматривал сны, Егор Степанович вышел на улицу. Тишина… В окнах темно… Дворовые ёлки пялились на трезвого человека, не понимая, как ему удалось выйти из строя без последствий. Снег под ногами предательски поскрипывал. Мороз был так себе и можно шагать без перчаток. Дышалось свободно и никто не перебегал дорогу.