" Из всех искусств, самым важным для нас, является кино." В.И. Ленин.
И ведь это действительно так, для воспитания податливой молодой души."С кем поведёшься - от того и наберёшься." Народная мудрость. Сами того не сознавая мы подражаем героям просмотренных фильмов. Настолько фильмы въедались в сознание и оставались в нашей жизни в фразах, интонациях, движениях. Подсознательно. Самому
выдумывать свой личный образ умозатратно, пользоваться готовым проще.
Если в былые годы внушаемые мысли можно было только напечатать, и потом эти
строки человек уже сам, по своему пониманию воспринимал. То с экрана всё лилось готовое, не надо думать, только раскрывай глаза и растопыривай уши. Это называют зомбированием. Воспринимается в порядке вещей. Экспонаты "Дома 2" и назойливой рекламы дружно тупят по всей стране.
В 60-е такого нажима на сознание не было. Ходили в кинотеатр "Россия". Встречи, буфет, билет ещё не каждый раз повезёт купить. Обратно пешком, с впечатлениями.
Но и у нас в авиагородке был небольшой кинозал, на втором этаже. Потом пристроили к ДК большой, широкоэкранный, на 600 мест! И он набивался на хорошую "картину".
В нашем подъезде не у всех были телевизоры. Смотреть интересный фильм приходили к нам соседи, со своими стульями. Это было обычно. Чёрно-белый "Старт" с экраном побольше чем у "КВН" притягивал. Дверь не закрывалась. Запомнилась дежурная фраза перед сном:" Посмотри, дверь закрыли?"
А у Ореховых был цветной. На экран продавалась плёнка, сверху-вниз плавно переходящие цвета: голубой - коричневый - зелёный. Когда лес или дома показывают
- то здорово! Когда диктор выступает - можно с пониманием потерпеть.
СМИ, конечно, и тогда были принудительно навязчивыми. Умаляло собственное понимание действительности. Ну а кому, за редким исключением, охота ломать себе
и без того набитую заботами голову над этим пониманием. Розовый фон, надутые шарики, яркие транспаранты. За ними плохо был виден негатив жизни. То дерьмо
что валится на нас сейчас, из всех щелей медиаиндустрии, в разы вреднее. Капитализм! Тут тоже можно пословицу вставить. "Не было заботы - купила баба порося!"
А в этом, нашем ДК, каких только не было "кружков". Я все перепробовал, от хореографического до токарного. Интересно было. Хотелось разорваться. В классе
6-м получил первый всесоюзный патент на изобретение! Там шрифтом поменьше была надпись - "Патент журнала "Юный Техник". Ещё выписывали "Технику молодёжи", "Знание-Сила". Каждый номер был в радость! Подписка недорогая.
Школа, конечно, главное в жизни моих сверстников. Более, тогда, строгая. Более
обязательная. Учитель - не простой субъект процесса, а личность. Непререкаемая зачастую. Анна Ивановна Забелкина, Мария Фёдоровна Рябова, Иван Алексеевич Михайлов,Алексей Иванович Лобанов, большинство. Не буду перечислять, чтобы кого-то не упустить. Методика обучения, с явными её недостатками, была на порядок выше
нынешней, судя по результатам. Впрочем сейчас многие зажиревшие государственные практики в открытую говорят о необходимости оболванивания школьников, иначе это не назовёшь,
для государственного блага и спокойствия. Вот ведь до чего дошло. Видимо боится нынешняя алчная, невзрачная элита, конкуренции.
Сам процесс обучения для меня был мало радостным. Зубрить я не был усидчив. Разбираться во всём по уму не хватало времени. Почему журналы и книги были интересны, а школа нет? Может лучше класса с 5-го, лет с 12, формировать человека по склонностям, интересам? Азы азами, а многое было лишним, и многое хотелось узнать а времени для этого уже не хватало. Определять свою профессиональную нужность в 17 лет поздно! Раньше нужно разбег начинать в определённую сторону.
Где-нибудь получить высшее образование, любое, где меньше конкурс, а потом уже в жизни "устраиваться", по обстоятельствам, на это образование не особо
оглядываясь - это большая беда для государства. И в итоге для самих людей.
А созревает она в школе, к выпускному классу. Выйдя из школьных дверей надо
продолжать осознанно выбранный путь, а не лихорадочно устраиваться в жизни.
И всё же многие выпускники старорусских школ до сих пор радуют успехами и вселяют оптимизм.
Школа - школой, а туфли, тогда, уже нужны были с острыми носами! Носки у Вигдергауза нейлоновые, ярко-синие, а у меня простые из хлопка. Девочки же всё видят, так и встречают. Расслоения не было, но каждый уже старался как-то обратить на себя внимание. Брюки-клёш шили в мастерских. Метр-двадцать шерстяной ткани выбирали сами в магазинах. Причёска. Такого и слова до этого не было. Предмет в муз.школе
"История музыки"- самый нудный. А песни "Beatles" прокручивал на магнитофоне
бесчётное число раз и душа дрожала от восхищения! Фотография, самая замызганная
западной рок-группы была красивее пятёрки в дневнике. То что запрещается - всегда слаще доступного. Я думаю, давала бы власть сама разобраться что чего стоит, не
было бы такого антагонизма у молодёжи к навязываемой советской музыкальной культуре. Западная, запретная, отчасти ещё уродливее, этим и притягивала.
Дружили. Саня Ильин, Володька Крячков, Пономарёв, Григорьев, Павлов, Кобозев Коля
приехал из Джанкоя. На льдинах катались по Порусье весной. На рыбалку ездили на велосипедах. На Ильмень, за Ретле, редко. За Козану чаще. У взрослых, у многих, челны были с моторами подвесными. "Стрела", "Ветерок", "Москва" и помощнее "Вихрь". Не редко слышен был и стационарный "Пускач". Если бы тем рыбакам сказать сколько сейчас бумаг нужно оформить и денег отдать, чтобы как тогда порыбачить,
они бы удивились."Зачем, кому? Это же всё Богом человеку дадено!"
За "Испыталовкой" самолётных моторов, подальше, направо, было два места "наших".
У камня и на мыске, напротив ласточкиных гнёзд. Там омут глубокий до сих пор.
Там рыба и сейчас, выпучив глаза, ждёт нас.
Особая достопримечательность тех лет и мест - огромное количество всевозможного оружия, ржавого и не очень, от войны оставшегося нам по наследству. Здесь шли жестокие бои вырывавшихся из окружения немцев. У деревни Пенно танк стоял немецкий, врытый в землю. Люк было не открыть, заржавел. Хотели с ломом придти,
потом махнули на это рукой. Недалеко от того места, на бруствере пулемёт "Максим"
покорёженный, и гильз вокруг - земли не видно. Ходить надо было - смотреть под ноги, столько всего опасного и не очень, куда ступаешь. Напротив "испыталовки",
через дорогу, огромная куча мин пехотных с выкрученными взрывателями. Сапёры ещё долго работали в тех местах. В нашем классе свои сапёры были. Собирали мины, снаряды, складывали в костёр и считали когда все взорвутся. Как-то одна мина не взорвалась, оставлять так нельзя, вылезли из укрытия - тут она и сработала.
Головешкой по спине Лёхе Никитину попало - кинулись смеяться, а Саня Ефремов на краю окопа сидит и у него "из живота синяя кишочка торчит". Бегом на дорогу, в
больницу его - пол-кишечника вырезали. Выжил. Ненадолго,правда.
И вся эта тяга к опасностям была в детстве повальная. Толи сама природа требовала этого для возмужания, толи стайные инстинкты - кто храбрей. Девочек ведь не брали в лес. А друг перед другом выделываться было не в почёте.
Саня Рожнов чистил револьвер на уроке ботаники. Его к доске вызывают отвечать -
а он поднимает ствол и говорит учительнице - "Ещё раз вызовешь - буду стрелять!"
Ну не наглец? Дешёвый понт. У него и кличка была "Бестыжий". А у всех были клички. И у меня была, "Феликс", "Филип". Почему, я до сих пор ещё не знаю.
"Бестыжего" из школы не выгнали. Видимо дело было привычное.
С долгожданным началом летних каникул собирались группы отважных любителей природы для многодневных походов. Костры, палатки, рюкзаки и цель! К ней нужно было идти пешком друг за другом. Главным энтузиастом тут был наш, уважаемый всеми, Алексей Иванович Лобанов, географ. Первый поход мой, после 5-го класса
возглавила наш классный руководитель Мария Фёдоровна Рябова. Ходили к матери Лёни
Голикова, она ещё жива была, в деревню Лукино. Второй, тоже с Марией Фёдоровной,
на следующее лето, группой раза в три большей, шли по восточной стороне Ильмень-озера в Новгород. Интересные, труднопроходимые, иногда, были переходы. Как-то
отмахав по лесу километров 25 очутились в невиданно-красивой деревне. Дома огромные, из толстых брёвен, окна высокие - не дотянуться. Люди молчаливые,
странные, сбежались смотреть на нас. Напоили молоком, хлеба дали вкусного.
Забытая прогрессом человечества деревня. А люди добрые, счастливые.
В третий раз, это уже после 7-го класса, отправились в Пушкинские Горы. С классом на год старше меня. Ведущим был наш физрук Олег Войцехович. Нас - три парня.
Михайлов Серёга, Фролов Саня и я. А ещё с дюжину девчонок. Палатки, вёдра, провиант тащить - это мы, как положено. Цветочки нюхать, за бабочками прыгать -
девочки.
Маршрут такой. До Пскова доезжаем на поезде. Там пару дней. Автобусом в ПушГоры.
Село Михайловское, Трегорское, могила Пушкина, всё как сейчас помню, излазили.
И потом по грунтовым и щебёнчатым дорогам, пешком в Холм. Там нас должен был ждать автобус в Старую Руссу. Рейсовый. Большой прямоугольник получался на карте.
Интереснейшие дни и ночи. Красивые леса, речки и закаты у костра. Целоваться девчонки научили.
Человек по сути своей - странник. Ему Богом положено узнавать мир. Испытать себя.
А успокоиться - это уже после всего, потом.
В октябре, в 8-м классе, вдвоём с Колькой Смирновым, сели на тормоз товарного вагона и поехали в Ташкент. Там тепло и от школы далеко. Я в карман положил хлеба и 15 копеек. Доехали до Валдая, вымокли оба, дождь шёл. На вокзале согрелись,
проверили утром "возврат монет" в автоматических камерах хранения - ещё 15 коп.
Купили пирожок, страшно жрать хотелось, и папирос - они отбивают аппетит.
Покурили, подумали головой - решили надо обратно ехать. Плохо карта ложится.
Подготовка запасов не проведена. Подыскали попутный товарнячок, добрались до
Лычково. Встали. Спрашиваем у путейца - "Долго стоим?". "Долго."
Нашарили 7 коп. по карманам. В посёлке нашли столовую. Заказали пол-порции снеткового супу со сметаной. Два кусочка хлеба положено к супу бесплатно.
Вышли с голодными глазами на улицу - слышим ту-ту-у. Наш поезд ушёл.
Спрашиваем у путейца, когда товарняк будет следующий на запад?
- Да тут товарные очень редко останавливаются. К ночи будет пассажирский.
Бедная мама моя. Я всю оставшуюся жизнь ещё вдвое больше люблю тебя за свой этот горький проступок. Приходила Мария Фёдоровна, классный руководитель, успокаивала родителей. Вернуться скоро, говорила, воровать он не сможет, проголодаются и вернутся домой.
То что ума не хватало - это понятно, так мы ещё и природы человеческой не знали,
сыто живя за родительской спиной.
Пришли на вокзальчик, "Лычково", небольшой. К ночи морозит, там потеплей. На
пассажирском решили не ехать, наглости не хватило. Сидим ждём товарняк. Напротив мужики собрались за рыбой во Взвад, через Старую Руссу. Выпивают. Закусывают
пощипывая буханку и покусывая пачку маргарина. Один заметил что мы слюной
давимся - "На поешь". "Спасибо, не нужно". Силы ещё были фасон держать.
Пришёл пассажирский. Сытые пассажиры вышли проветриться, покурить, пошутить с
проводницами. Поезд свистнул - разбежались. Рельсы блестят под фонарём. Направо
Ташкент. Там тепло. Наверху луна в морозном мутном ореоле. Слева чёрная ночь.
Путейцы все попрятались - плохая примета. Мне отец что-то рассказывал про голод в Блокаду. Я кивал головой тогда, понимающе.
Ушёл пассажирский с рыбаками. На вторую ночь заскрипел тормозами, наконец, товарняк. Мы уже рядом. Забираться сразу нельзя - засвистят. Ходим, хрустим по замёрзшим лужам. Как тронулся - на ходу прыгаем. Поехали. Холод и голод. От
ветра кости мёрзнут. Беломорину в зубы, чтобы не стучали. Толи легче, толи ещё тошнее, но отвлекает.
Наконец прогрохотал мост через Полисть. Впереди вокзал фонарями светится. По
перрону важно ходит милиционер. И тут мы понимаем что товарняк наш не останавливается! Шурует сквозняком! Прыгать! Вправо нельзя - засвистят. Влево!
А там набирает обороты встречный! Расстояние между ними метра полтора. Внизу белый, крупный щебень. Если будете прыгать с товарняка - когда катишься по щебню,
смотрите чтобы ноги-руки под колёса не занесло. И не вздумайте раньше времени на ноги встать - откинет в сторону.
Через весь город, пряча нос в воротник, пришли домой. Дверь отец открыл - "Да
вот же он! А ты говорила!" Я хвостом не вилял, постоял, на всякий случай, у открытой двери. Мама плачет.
- Есть будешь?
Плечом дёрнул, да не особо и охота.
Ночью мать разбудила. Меня на свою кровать, к стенке. Отца на мой диван.
С утра опять в школу. Мария Фёдоровна сказала - " Не будите его,пусть спит."
А уроки были интересные, некоторые. География, физика, геометрия, стереометрия, и ещё некоторые. На литературе мне больше учительница нравилась, чем предмет. Лидия
Степановна.
В последний год моей школьной учёбы в старшем на год классе появился Марик,
талантливейший и интересный человек. Организовал школьный вокально-инструментальный ансамбль. Лёша Зашлёнков - бас. Саня Богданов - ритм. Гуньков - ударные. Сам - соло-гитара,вокал. Меня и Витю Николаева проверил и взял во второй состав, на смену.
Гитары - на обыкновенные ставили звукосниматели. Усилитель и колонки "Кинап" от
кинопроектора. Барабаны отняли у пионеров. Крайне интересно было. К зиме, из ГорОНО, наконец, спустили средства на аппаратуру. Обрадовались. Директор школы,
Мария Филипповна, на все огромные деньги купила огромный, полированный
контрабас. И всё. Что на нём нам всем играть? Контрабас этот, наверно, до сих пор на балансе школы пылится. А мы свою музыку сделали погромче. Школьные вечера,
огоньки, КВН, были праздниками нашей школьной жизни.
Праздников было много. И не искусственных а самых настоящих. В самую осеннюю,
мрачную пору, на 7 ноября, ходили по улицам и площади с транспарантами, надутыми шариками и во всю свою мощь кричали "Урра". И верили ведь в торжество свободы, добра и правды. И что завтра будет счастье трудового народа! Представляете?
Один только призрак этого позволял людям терпеть все лишения на своём пути.
Сто лет идти на свет этих слов. Что сейчас светится там? Рыжий чуб? Улыбка Грефа?
На 1-е мая было ещё радостнее. Весна. Почки набухли. Заканчивался 8-й класс.
Было в ту пору, видимо после фильма "Тарзан", увлечение лазать по деревьям.
Прыгать с ветки на ветку. И чем выше заберёшься - тем забавнее. Одна из веток на моём пути попалась сухая, треснула и я метров с 12 с ней кувыркался. Так приземлился крепко что мелькнула мысль что это уже всё. Привезли с сиреной в больницу. Меня на деревянный щит, подозрение на перелом позвоночника, одежду не снимая срезали ножницами. Всю тельняшку испортили. Отдали все вещи другу, как положено, чтобы помнил. Друг с узлом с этим, с ботинками в другой руке, принёс всё к нам домой. Дверь опять открыл отец.
- А где Володя?
- Вот! - протягивает.
Мама как раз уехала в Тарту за покупками. Виноват был не я, отец. Нельзя оставить
на него ребёнка. Батя! Две войны, вся Блокада. И тут дитё не даёт расслабиться!
На утро я чуть не помер. Пульс под 200. Не вздохнуть, не пошевелиться без острой боли. Палата №3. Хирургия. А за окном 9 мая 1969 года. Духовой оркестр играет.
Юной листвой пахнет сквозь больничный аромат. Птички запели. Вот жить-то когда захотелось. Ведь и не жил ещё толком. Вот ведь что надо чтобы глаза на жизнь раскрылись.
Через пару недель выписали! Правая рука в гипсе - письменные экзамены в школе разрешили не сдавать. Повезло!
Ещё беда. Сменилась классная руководительница. Новая, Ольга Ивановна, меня недолюбливала. Может оттого что я морщился, когда она брызгала на меня слюной.
Спокойно разговаривать она не умела. Я увидел первый раз её улыбку когда обратился к ней за характеристикой для поступления в училище. В школе мне дальше было не усидеть. Второй раз она улыбалась вручая её мне. Пересказывать содержимое не буду, да и неправда там была. Это означало, что со школой мне на базе 8 классов не расстаться. Надежду не терял, написал в 15 училищ об условиях приёма. Морских, рыбных и речных.От Мурманска до Астрахани. Лишь один ответ был радостным. Из Рыбинского, ордена Знак Почёта, речного училища им. В.И.Калашникова. Там характеристика не требовалась. Сейчас бы это назвали хороший маркетинговый ход.
Конкурс туда зашкаливал. Даже после строгой медкомиссии. Абитуриенты съехались со всей огромной страны Советов. На отделение "Эксплуатация судового электрооборудовани судов морского флота",специальность 0319, успешно сдав вступительные экзамены, я и поступил. Прикрепив на лоб якорь, детство моё, Утро, закончилось. Следующие 35 лет были отданы простому, но ёмкому понятию - плавсостав.
Но это уже, как любят писать в похожих случаях, другая история.