Родные сестры, один отец. Одна пишет свое отчество как Егоровна, вторая - Георгиевна.
Это родные сестры. Воспитывались одинаково. Но старшая каким-то образом выросла славянофилкой, младшая - западницей.
И это все, что нужно знать об этих двух течениях. Они неизбежны.:)
*
Хочется, чтобы хорошее повторялось, но на самом деле достаточно одного раза…
*
Книга будит мысль, а кино,театр и прочие искусственные картины, разворачивающиеся перед глазами – нет. Пока читаешь – не перестаешь думать, отвлекаешься, уносишься в свое, подчеркиваешь, чтобы еще раз вернуться после… А все, что просто видишь перед собой – на себе и замыкается. Это чужое, оно не сдвигает ничего своего внутри тебя. Максимум – ты после просмотра виденного, выскажешься по его поводу. Нет-нет, разумнее все это привораживающе-чужое вычеркнуть совсем - книга, и только книга.
*
Если герои фильма понравились, так жалко становится, что все это выдумка, что классных героев сыграли всего лишь актеры, что они, эти актеры, другие люди, на героев совершенно непохожие. Жестокое разочарование! Гораздо лучше, если бы эти герои с экрана, со сцены – спустились в жизнь.
Точно такое же разочарование в героях книги: оказывается, их выдумал автор, их не существует!
Автор, ты – враг рода человеческого. Ты заманиваешь читателя, показываешь ему ягодку, и делаешь это так талантливо, что ягодку хочется съесть. А она искусственная! Эх, автор, лучше бы ничего не было, чем вот так – поматросить, и оставить бедного читателя наедине с его проблемами… А он-то воспрянул духом, понадеялся…:)
*
Только и узнАешь правду о себе, когда кто-то подъехидничает, подъелдыкнет тебя, сунет рюмку с сывороткой цикуты правды:). Да, больно и обидно, зато на дне рюмки болтается густая, терпкая истина, которая при других обстоятельствах осталась бы навсегда скрытой от тебя. И эта истина поможет тебе стать лучше!
*
Нагнетание страха с уханькой разбило одно очень важное базовое чувство в людях. А именно: знание о своей смертности человек привык отодвигать за скобки. Иначе как бы он жил? Да, смертен, говорит себе каждый, но это ж когда еще! Поэтому сегодня можно и повеселиться.
Чувство смертности люди по общему негласному договору приучились игнорировать, не выпячивать на первый план. Но дружные танцы СМИ вокруг уханьки грубо выдернули из-под каждого опору, на которой зижделось его чувство безопасности: «это ж когда еще!» Да вот прямо сегодня – крайняк, завтра, - талдычут СМИ. И никто не уйдет от ответа! Если даже сейчас откосишь – грядет в ноябре вторая волна! Да уж. Сейчас еще весна и солнце впереди, а в ноябре и так кранты, всякий юнкер Шмидт из пистолета хочет застрелиться, а тут еще и новый наворот уханьки! Перспективочка!
Жили-жили не тужили, и на тебе!
Сорвана пломба. Со всего, что составляло твою жизнь - сорвана пломба. Нельзя ни с кем видеться, включая собственных детей – они несут опасность! Причем, тотальную и самую серьезную. Дотронешься – не выживешь. Все предметы под строгим табу. Наладонник-телефон - продолжение руки - рекомендуют без конца протирать. Собственное тело, наконец – взрывоопасно. Его тоже надо неукоснительно изолировать, тыщу раз в день мыть – и оно же тебя и подставит, в конце концов.
Если ты стараешься забыть об этом, пойти по протоптанной дорожке – ты же сам ее и протоптал, отодвигая мысль о конце в загашник – не выйдет! Тебе об этом напоминают каждый день все СМИ – да не день – каждую минуту. Не забудешь!
Можно не смотреть-не слушать, но тянет! Любопытство «бездны на краю»…
*
Теркины. Очень выигрывают по жизни Теркины – люди с подвешенным языком, которые обожают сам процесс говорения, и себя в его центре. Те, у кого язык загорается в самом процессе. Они не знают, что скажут в следующую минуту, но знают, что уж что-нибудь, да скажут.
Две девушки одновременно сняли комнаты в одном доме: одна Теркин, другая обыкновенная. Теркин выходила то ли мусор вынести, то ли половичок вытрясти, то ли просто так, куда-то шла. На лавочках, как воробьи, всегда чирикали местные пенсионерки. Теркин никогда не проходила мимо, не остановившись, и не покалякав с тетушками хотя бы минут десять. Иногда вообще присаживалась, и разливалась соловьем хоть час, хоть и два. Увидев из окон такое дело – подтягивались все в этот момент свободные, а то и дядечки присоединялись: местный алкоголик, слесарь, страховой агент, который мимо проходил. Устраивалось целое собрание, целый светский раут.
Когда Теркин съехала, двор очень погрустнел.
А обыкновенную девушку никто даже не запомнил. Что такого Теркин говорила, чем развлекала народ - тоже никто не запомнил. Остался в памяти поток речи, без труда слетавший « с губ, как косточки черешен».
ДЛБ – Теркин. Что он несет – совершенно неважно, никто этого не запоминает. Гипнотизирует сам этот поток речи – слетающий из его уст "без всякого труда – как косточки черешен». Если представить, что он замолчит – в нашем дворе тоже станет грустно. Теркины – это правда большая ценность и редкость. «Хорошо, что он попал, Теркин, в нашу роту». Кроме шуток!
*
Внешность М - менее скоропортящийся продукт чем внешность Ж.:)
*
Религия возникла из потребности в защите. Любовь – из потребности в любви. И там, и там - одно побуждение, один корень, давший рост - потребность. «Пришла пора – она влюбилась». Влюбилась не потому, что он так хорош. Сначала в ней родилась потребность любви, она подтолкнула ее к самой любви, и теперь даже не важно, в кого. Главное - потребность получила удовлетворение.
Десять заповедей – Конституция христианской религии. Распространившаяся на жизнь вообще. Десять конституционных законов, предписывающих, как жить. С момента принятия, эти Законы не пересматривались, и ничего такого не предвидится:).
А у любви никакой Конституции нет. Она - беззаконна.:)
Религия, как потребность, была у самых начальных сообществ людей. По этой потребности верили, кто во что горазд - в солнце, в древесный пенек, в дощечку из слоновой кости.
Потребность эта никуда не делась - повторяется в каждом поколении буквально под копирку. Менялось и меняется только то, что именно эту потребность удовлетворяет. Ислам, допустим, удовлетворяет потребности одних людей, буддизм - других. Нет хорошей и плохой религии, есть та, что удовлетворяет потребности данной группы. И этот же факт говорит о том, что, не будь потребности - не было бы и самой религии. Т.е., она - выдумка человека в свое спасение - по потребности.
Любовь - такая же выдумка во спасение, тоже основанная не на факте, а на глубокой вере в существование факта.
Однако, если эти выдумки спасают, защищают, помогают, удовлетворяют потребность в защите - значит, это прекрасные выдумки.:)
*
У чужого человека между строк ничего не вычитаешь, или очень мало. Зато у «своего» - только то и делаешь, что читаешь между строк, и пытаешься найти то, что он там симпатическим чернилами понаписывал:).
*
Люди очень по-разному относятся к способностям своим и друг друга. Кто-то из малейшей искры с великим тщанием раздувает… если не пламя, то хотя бы крошечный костерок, и носится с этим костерком, как с настоящим пламенем. А кто-то, спустя рукава, относится к заметной искре – мелочь, подумаешь!
И окружающие, друзья-приятели людей с искрой тоже ведут себя по-разному. Диву даешься, как дружно иные группы закадычных корешей терпеливо и поступательно двигают своего товарища к известности. При каждом удобном и неудобном случае припоминают все его заслуги – выдуманные и настоящие. Тянут и тянут, кукушки изо всех сил хвалят своего петуха, а он затем отдаривает похвалами кукушек.
А в других группах полное небрежение талантами друг друга... Ну, сказал и сказал. Двигаемся дальше.
Да, но окружающий пейзаж от этого меняется сильно, и не в лучшую сторону…
*
Читая «Дым», можно заметить только любовную линию – это примерно половина текста. А можно – только политическую, т.е. другую половину, разговоры в двух группах мужчин: государственников и "народников".
Когда книга вышла, любовная линия осталась в тени, да и самого автора прежде всего интересовала реакция читателей на линию политическую. Он горячо обсуждал эту часть романа в переписке с Писаревым.
Центр государственной группы – Ратмиров, народнической – Губарев. И Писарев пишет: «Что удар действительно падает направо, а не налево, на Ратмирова, а не на Губарева – это поняли даже и сами Ратмировы». Т.е., государственник Ратмиров (мерзкий тип, "засекавший" крестьян и муж главной героини, порывавшейся от него бежать, но не преуспевшей в этом), как и вся его компания, вышел у Т. более неприятным типом, чем народники во главе с Губаревым. Хотя сам Тургенев вовсе этого не хотел. Но так вышло, потому что так было в жизни!
«Я себе на днях поставил вопрос, какое впечатление произвел «Дым» на вас…», - писал Тургенев Писареву. И в ответе Писарев завелся насчет Ратмирова-Губарева, поскольку ясно было, что именно эта линия волнует автора, а никак не любовная Литвинов-Ирина. Но фишка "Дыма" не только в том, что автор шел в комнату, а попал в другую.
Роман, как бисквит, отчетливо распадается на две части. И можно сказать, что одна из них - политическая – предназначена для мужчин, а вторая – любовная – для женщин. И эта вторая часть написана более всего для того, чтобы роман не остался ими непрочитанным. Как ими, так и мужчинами, которым все-таки мягче зайдет в мозг часть первая, если ее разбавить интимными сценами и сердечными переживаниями.
Автор, таким образом, заботился о восприятии своего романа разными аудиториями. И ему важно было зацепить их обе. И в этом проявляется мастерство классика: он учитывает одновременно интересы всех своих читателей, и заботливо эти интересы обслуживает.
А не классиков все время клонит в ту или другую сторону, они не умеют соблюсти это спокойное равновесие между общественной и личной жизнью персонажей. Когда автор жмет на педаль политики, он сам оглушен, и ничего вокруг для него не существует. И, напротив, сладострастник, увлеченный описанием интима, глух к сигналам, подаваемым обществом: на то и классика – чтобы удерживать повествование в равновесии.:)
*
Если бы известность не приносила денег – т.е. возможности устроиться в жизни получше – никто бы к ней и не тянулся. Иногда ожидания не оправдываются, известность приходит, а денег нет. Но чаще – все сбывается. Вот и ставят люди на этот шанс, и он все-таки нехилый.:)
*
Удручает всеобщая предсказуемость высказываний и поведения. Ну, вырвись ты уже из круга, ну, скажи что-нибудь другое, не похожее на себя. Нет, из года в год, по одним и тем же числам и поводам – одно и то же. С трюизма начинают год, проходят сквозь строй банальностей, и общим местом год заканчивают. И среди этих самопопугаев – столпы науки, искусства…Родились и живут без кнопки вкл.-выкл., уж не говоря сменить программу.
Ослик продолжает идти по кругу, даже когда его отвязывают. Ну, хотя бы иногда надо отличаться от ослика:).
*
Думаешь: ну, с этим возрастом еще так-сяк можно справиться, а уж на следующий, наверное, кто-то другой придет поддежурить, сменит. Ведь самому это невозможно будет выдержать!:)