Гл.3
Ира многое слышала и читала о маньяках. Как с ними надо себя вести, как разговаривать, и, чтобы обязательно в сумочке лежало какое-то средство защиты: мол, отлично на практике применяются и духи, которыми можно брызнуть маньяку в лицо, а пилочкой для ногтей разрешается больно стукнуть его по любому месту, тем самым, хоть на немножко, но вывести душегуба из равновесия, а заодно выиграть какое-то время, чтобы вырваться и убежать. Там много чего ещё, и, конечно же, всё это наверняка кому-то пригодится или уже пригодилось, но всё равно Ира считает, что написать-то легко, а вот выполнить написанное, то уже гораздо труднее.
"Он ещё даже не притронулся ко мне, а у меня уже сердце в пятках. И это не то слово."
Девушке не хотелось раскрываться, где она проживает, но тут положение из ряда вон безвыходное, так что ничего не поделаешь. У самого подъезда Ира оглянулась и лично заметила, как тот здоровяк резко отвернулся в сторону киоска, типа, заинтересовался газетами и журналами. Вот Ира и воспользовалась этим моментом и быстро юркнула в свой подъезд. Понимала, что опасно, ведь он может нагнать, но перед тем, как закрыть двери, она посмотрела на него - да, этот неизвестный точно не проконтролировал, как она скрылась в подъезде.
"Вряд ли бы он меня изнасиловал, ведь кругом люди... Да, но задушить точно бы успел."
Ира спешно стремилась к своей квартире на первом этаже, на ходу ища ключи в кармане полушубка. Нашёлся сразу. И дверь поддалась сразу, а Ира всё прислушивалась, никто ли за ней не гонится?
На следующий день она уже забыла о вчерашнем приключении. Да мало ли кто мог за нею идти. Вдруг по пути, а может, и правда кто-то влюбился. Отвлечься помогло ещё то, что до Нового года оставалась всего неделя, а девушка ждала гостей, также должны были приехать и родители. Ира просто мечтала блеснуть познаниями в кулинарии, потому она мысленно составляла меню к наступающему празднику.
В субботу, ближе к вечеру, девушка случайно выглянула в окно и тут же, словно ужаленная, отпрянула вглубь комнаты. Тот неизвестный сейчас не заметил Ирину, но он ходил между елями, высаженными в их дворе, и заглядывал во все окна подряд. Он искал её.
"Наверное, это не маньяк. Стал бы тот светиться вот так перед всеми?! Хотя... Почему же мне так страшно вдруг сделалось? И очень тревожно."
Ира наблюдала за ним добрых полчаса, а молодой мужчина остановился возле одной из елей и по-прежнему не спускал взгляда с многочисленных окон, так и шарил по ним глазами. Он думал, что на него не обратят внимание, ведь он двигался со стороны балконов, но когда свет зажжётся в квартирах, то все люди у него будут, как на ладони, если кто не воспользуется ночными шторами. Ира почти не прибегала к помощи штор, она не любила отделяться от мира сего.
"Как кстати я его обнаружила. А он что, всю ночь тут собрался караулить? Нет, этому не бывать."
Ира подошла к телефону и набрала соседей, Марию Ивановну и Фёдора Лукича. Девушка дружила с пенсионерами, а сейчас она им звонила, потому что Фёдор Лукич раньше работал в милиции, возможно, он что-то подскажет или сам примет меры.
Бывший участковый внимательно выслушал испуганную девушку и приказал не приближаться к окнам и никак себя не выдавать перед незнакомцем. И, тем более, не выходить на улицу.
- Ирочка, по всей видимости, это и есть тот, которого так долго ищут. А иначе зачем ему здесь слоняться, а, например, не подойти к девушке ещё на автобусной остановке?
- Вот и я так думаю, Фёдор Лукич, но почему он себя позволил продемонстрировать, ведь ему наоборот надо скрываться?! Он же не может не понимать, что дом хоть и трёхэтажный, но закон подлости всегда работает на опережение, кто-то да зафиксирует его, а потом без труда составят фоторобот... со всеми вытекающими в дальнейшем.
- Никто, Ирочка, не ведает, что творится в голове подобных душегубов. Иногда у них крышу сносит, когда понравится та или иная женщина. И ему кажется, что он не сможет далее существовать, если не изнасилует или не умертвит её, причём в ужасающих муках для последней. Это больные люди, Ирочка, у них мышление совсем не такое, как у нормального человека. В общем, сиди дома и никуда не высовывайся, а я сейчас позвоню по своим каналам.
А своим каналом у Фёдора Лукича был старший опер Захаров Данила Данилович, они одно время трудились вместе до пенсии Фёдора Лукича и участковый был очень высокого мнения о Захарове, которого справедливо считал оперативником от Бога.
Как хорошо, что Данила и его подчинённые ещё были в отделе. Как тут рано уйдёшь, когда не обезврежен самый опасный враг для граждан сего города, из числа которых он у троих уже отнял жизни, а сколько сюрпризов убийца ещё приготовил следствию, на этот вопрос никто не может дать точного ответа.
Захаров вызвал группу захвата и сюда же подключил всех своих младших оперов. Всё может случиться, вдруг этот незнакомец вооружён.
Данила всю дорогу переживал, он просто грезил, чтобы это оказался именно маньяк. Надеть бы на него наручники, да и вздохнуть на этом облегчённо.
Оперативник только взглянул на высокого молодого человека и чутьё ему подсказало, что отпускать его сегодня ни в коем случае нельзя. Но для этого должен быть повод, чтобы незнакомца сопроводить в отдел.
То, что он окружён, мужчина сообразил слишком поздно, он наспех сломал несколько еловых веток, и, глупо улыбаясь, подносил их к лицу, имитируя, будто с удовольствием нюхает пахучую хвою.
- Добрый вечер, молодой человек. Попрошу показать документы. - начал Захаров.
- Да пожалуйста! А в чём дело? - Захаров видел его растерянность, но тут не придерёшься, потому что отмазка у незнакомца находилась в руках. Скажет, я же украл еловые ветки, вот и испугался ответственности.
- Странно, что вы без понятия... В нашем райцентре орудует маньяк, это обыкновенная проверка. Кстати, обыскивать вас - мы тоже будем, потому что на вас поступила жалоба. Нам позвонила старушка, сказала, что вы тут уже больше часа огинаетесь и стращаете нормальных людей. Что вы здесь делаете, молодой человек?
- Вот! - незнакомец вытянул вперёд руку с еловыми ветками. - Новый год же скоро, а я ёлочек себе наломал. Но готов возместить все убытки от причинённого мною вреда.
Другой рукой он протянул Даниле паспорт, тот мельком заглянул в него и положил документ к себе в карман тёплой куртки.
- Возместите, куда денетесь... - Данила, не скрывая, подал знак, чтобы обыскали незнакомца и этим тут же занялись младшие опера.
- Чисто. - сказал через минуту Ромка Кутькин, а детина довольно улыбнулся.
"А как ещё должно быть? - размышлял Захаров. - Обыск на всякий пожарный, но мы-то все в курсе, что маньяк не режет, не вешает, а душит. Собственными руками. Лично я думаю, что это он. Кабы кто другой, он бы так и ответил, что девушкой заинтересовался, вот и выслеживает её, потому что постеснялся подойти к ней накануне. А этот сразу лапы нам еловые в морду тычет. Шалишь, брат, мы не пальцем деланные."
- Вам придётся проехать с нами. - спокойно предупредил Данила.
- Основания? - зло сверкнул глазами незнакомец.
- Вы дерево попортили, этого мало? Заполните соответствующие бумаги на штраф и гуляйте потом с чистой совестью перед правосудием. Сами подумайте, ведь на вас поступил звонок от пенсионерки, а они очень упрямые, эти старые люди. Мы обязаны отреагировать, иначе она проверит. - хитрил Данила.
- Понимаю. - улыбнулся здоровяк и молча направился к милицейскому УАЗику.
"Опер должен быть ещё и артистом." - мелькнула мысль у Захарова.
В отделе Данила немедленно позвонил заместителю начальника, потому что Сам лежал в санатории с почечными коликами. Заместитель выдал ордер на обыск. Всё это делалось на одном дыхании, им надо было, как можно быстрее, произвести проверку в квартире у задержанного, который уже начинал нервничать, почему с него так долго не берут объяснительную. Данила уже точно знал, что перед ним убийца, но уверенность к делу не пришьёшь, сюда требовались более веские доказательства.
Наконец, группа выехала в адрес, а Захаров распорядился, дабы Зуйкова Павла Егоровича, так звали задержанного, привели к нему в кабинет. Тот продолжал проявлять недовольство, мол, жаловаться на вас буду, совсем вы тут все распоясались.
- Будете, будете... - согласился Данила. И в это время раздался звонок, звонил следователь Воронцов Пётр Емельянович.
- Данила, он наш! - радостно сообщил Пётр Емельянович. - Теперь и Новый год можно отметить по-человечески.
- Да ты что? - не менее радостно воскликнул Захаров.
- Говорю тебе! Он даже особенно ничего не прятал, такой самоуверенный попался. Всё лежало в ванной в небольшом шкафчике. Золото, маленькая сумочка одной из убитой. В общем, доказательства есть, мы на коне, Данила!
- Замечательно! Вы там всё оформляйте по закону, понятые и всё такое...
- Уже работаем, будь спокоен.
Захаров увидел, что Зуйков насторожился, но по-прежнему продолжал хорохориться.
- Мне дадут, наконец, листок и ручку?
- Вы решили написать признание, как докатились до уровня серийного убийцы?
- Что за бред вы несёте, где доказательства? - но слово "доказательства" он произнёс как-то тихо, осознавая, что у сотрудников милиции находится его паспорт, по которому они свободно могут вычислить его место проживания. Но маньяк надеялся на то, что в ночь никто не станет с этим возиться, а когда его отпустят, то он сразу же скроется с этой квартиры на все четыре стороны. Всё равно она пока не его, а то, что прописан на дедовской жилплощади, то ничего не значит. Кроме него, там прописаны ещё пятеро внуков, желающие заполучить свою долю, когда помрёт их дед, которого по очереди доглядывают добродушные родственники.
- Те украшения, что ты снимал с убитых тобой девушек, разве не доказательство, а, гнида, отвечай! - Захаров терял самообладание, про себя опер думал:
"Надо бы вовремя вызвать дежурного, пусть заберут отсюда этого маньяка, чтобы я его не пришиб случайно."
Зуйков низко опустил голову, он догадался, что крепко влип и отпираться уже бесполезно. И всё из-за паспорта. Но как его не дашь, тогда тем более заметут в отдел, а он мечтал отделаться лишь строгим выговором без последствий.
- Что притих, сказать больше нечего? - Захаров едва себя сдерживал.
- Вам этого не понять. - донеслось до опера, который с силой стукнул кулаком по столу, Зуйков аж подпрыгнул от неожиданности.
- Дежурный! - рявкнул Захаров глядя на двери, а когда они открылись, распорядился:
- Заберите от меня эту мразь, ибо искус очень велик и я за себя не ручаюсь.
Старший оперативник не стал дожидаться своих подчинённых, он сегодня пораньше отправится домой. В кои-то веки...
Радоваться бы надо, преступник обезврежен и больше никому не причинит вреда. Но радости Захаров почему-то не испытывал.