На остров надвинулся очередной муссон. В воздухе носилось что-то похожее на мелкую мокрую пыль. Но мальчишке не сиделось дома. Он попробовал рисовать, но всё равно настроение не улучшилось. Погода, непогода, а дома сидеть - скука смертная! Остров хотелось видеть в разном его настроении. Ещё папа как-то сказал:
- Погоды плохой не бывает. Бывает плохое настроение.
А уж этого хорошего настроения у Аркаши было столько, хоть отбавляй!
Ставицкая открыла Сазонову совершенно другой мир звуков и шорохов, той красоты, которую ты не замечаешь, когда просто машинально живёшь. И теперь, как маленькая Катюшка, Аркаша жаждал всё потрогать, послушать, посмотреть и догнать то, в чём где-то когда-то опоздал, перешагнув, не заметил. Поэтому дома совсем не сиделось.
- Тёть Тань, давайте я за хлебом схожу. У нас как-то вон хлеба мало, - озабоченно сказал он, с надеждой удрать из дома, чем и насмешил тётку.
Таня пришла как раз домой с продуктами и с хлебом. Аркаша понял, что прокололся, но не смутился. Он тут же полез в вёдра:
- Вон воды маловато. Давайте перельём это по кастрюлям, а я сбегаю на родник.
Таня расхохоталась! Она бросила на стол рубль и сказала:
- Ладно, в неволе орёл молодой, иди печенья к чаю купи. Только надень куртку. Там нынче не жарко.
Аркаша живо надел спортивный костюм, лёгкую ветровку, схватил деньги и благодарно крикнул в дверях:
-Тёть Тань! Ты самая, самая!
Тётка, хохоча, беззлобно погрозила пальцем, и племянник счастливо помчался на улицу.
Он шёл не спеша, с наслаждением, прислушиваясь к таинственному шороху мелких, мелких капель прозрачного тумана. И вдруг на середине лестницы нос к носу неожиданно столкнулся с рыжим пацаном! Увидев его, Витька суетливо и быстро прошмыгнул мимо. Однако, взбежав на безопасное расстояние вверх по лестнице, он обернулся и выкрикнул:
- Жених с прибабахом!
Сазонова словно стеганули! Он медленно развернулся, прищурился и с ухмылкой спросил:
- А чё дёрнул-то так?
- Чего?! - вставил руки в боки Вольский, не зная, что ответить.
- А то спускайся и поговорим по душам. Или ты смелый только издали за чьей-то спиной тявкать? - начал словесно бичевать рыжего Аркаша, замечая, как его подбросило.
- Не понял! Я те щас так накоцаю!
И Витька, сдвинув кепи на нос, обиженно ринулся на приезжего в надежде, что тот испугается и начнёт удирать. Но Сазонов удирать не стал. Напротив, он неожиданно бросился ему навстречу, со словами:
- Я тебе сейчас сам накоцаю! Я тебе покажу «жениха»! Сейчас сам с прибабахом будешь!
Вольский такого встречного тарана никак не ожидал! Он кинулся было назад! Но подбежавший соперник, схватил его за куртку так, что он вцепился в перила, боясь грохнуться с крутой лестницы вниз, и завопил:
- Пусти! Пожалеешь, пусти!!!
- Сам пожалеешь, если ещё раз зацепишь! - прошипел ему в лицо москвич, крепко перехватив замахнувшуюся руку.
- Пусти!!! - со злобой начал вырываться Витька, чувствуя превосходство силы противника.
Сазонов ещё крепче стиснул его руку, поджал глаза и наставительно произнёс в испуганное злое лицо:
- Почитай «Маугли». Не будь шакалом!
Затем оттолкнул его руку, повернулся и спокойно, не спеша, пошёл вниз по лестнице. Рыжий сделал, было, выпад, чтобы нанести удар в спину так, чтобы москвич кувырком полетел с лестницы, но Сазонов резко развернулся! Вольский невольно трусливо затормозил.
- Трусишь? - Аркаша с жалостью посмотрел на забияку и участливо сказал: - Плохо, что трусишь. Ты же пацан! - И так же – неторопливо, спокойно пошёл вниз.
Витька обезоружено захлопал глазами. Этот приезжий был бесповоротно прав. Вольский понял, что без своих дружков-забияк он никто. И один на один таких затрещин получит от этого московского, что мама не горюй! Рыжий поплёлся в великих раздумьях домой, почёсывая в затылке:
«И куда бы пойти, чтобы выучиться хорошо давать по зубам?!»
продолжение следует --------------
(рис.Сёстры Рудик)