Девочка шла впереди, стараясь не наступать на цветы, словно они были для неё дорогими друзьями. Она присела и нежно погладила листики молодого низкорослого деревца:
- Смотри, это бархат сахалинский. Видишь, какие у него толстые бархатные листики.
Аркаша потрогал листики. Они и впрямь были нежные, пушистые и мягкие.
- А вот там, - указала она вниз глубокого широкого оврага, – там растёт лизихитон. Но мы туда не пойдём. Он растёт в болотных местах. Ноги грязные и мокрые будут. Видишь, сколько там ольхи. Ольха сырость любит.
- Как ты назвала это растение? – с любопытством глядя в овраг, переспросил Сазонов.
- Лизихитон, - повторила Вела и добавила: - Ну, ещё его называют камчатский временнокрыльник.
- А тут болото есть? – удивился Аркаша.
- Конечно, и не одно. Есть даже опасные места и глубокие. Так что, если надумаешь прогуляться в одиночку, не зная мест, имей это в виду, - на полном серьёзе предупредила Ставицкая и пуганула: - Здесь есть даже омуты.
Сазонов почесал в затылке, глядя в глубокий овраг.
Листья временнокрыльника напоминали бабушкин салат с грядки. Он тоже рос пучками, как букет. Но здесь листья были очень большие. И, глядя на роскошную зелень, Аркаша отметил:
- Листья на крылья похожи.
- Это они ещё очень маленькие. А вот к концу лета чуть ли ни в метр вымахают. А сам его рост ещё выше. Почти полтора метра. Здесь крапива, папоротник и лопухи вообще выше взрослого человека вырастают, - отозвалась Вела и удивила ещё больше: - У вас в полях подснежники весной цветут, а у нас все белые сопки в этом лизихитоне. Моя мама его собирает по весне от простуды.
«Как она так может спокойно об этом говорить!» - подумал Аркаша, восхищаясь необычными красотами природы и спросил: - Ну, а если я один захочу пройтись, не зная вашего острова, как же я отличу поляну от болота?
- Очень просто. В таких местах может расти камыш. Хотя цветов красивых и там тоже полно, - последовал спокойный ответ.
Ставицкая всё показывала и рассказывала без лишних эмоций. Сазонов прежде никогда не слышал названий таких растений и не видел ничего подобного. А Ставицкая сталкивалась с ними каждый день. Поэтому он реагировал на всё с восторгом, а она вела себя естественно.
В речных долинах раскинулись ольховые леса. Прибрежье заполонили ивняки. В болотистых местах царствовали злаково-осоковые луга. На верху сопок часто попадались кустарничковые болота. Русла мелких речушек по склонам сопок покрылись низкорослым бамбуком. Ставицкая отлично знала местность, и умело обходила стороной опасные места. С полным доверием Аркаша спокойно следовал за девочкой. Ему представлялось, что он попал в доисторический мир и сейчас вот-вот из какого-нибудь глубокого оврага с диким рёвом вылезет огромный гигантский динозавр или ящер.
- Осторожно, - придержала Аркашу Вела, прервав фантазии.
Он глянул под ноги и увидел необычные цветы, похожие на звёзды.
- Горечавка, - присела девочка над цветами.
- Будто с неба горсточка звёзд упала, - сравнил мальчик, любуясь цветами и их резной голубизной.
- Красиво сказал! – с улыбкой подняла сияющий взгляд Вела.
Да! У природы тоже есть украшения! Только вот замечают это не все. Сазонов к великому своему стыду тоже был невнимательным к природе. Только сегодня и сейчас он это в себе заметил. И теперь бесповоротно решил стараться стать другим.
Увидев под старым деревом ярко-рыжие шары, похожие на ежей, он изумился:
- А вот это что?!
- Это грибы, - посмотрела Вела на ёжики и усмехнулась: - Называются «замечательная чешуйчатка».
- А почему «замечательная»? – поползла у Аркаши улыбка.
- Это ты нашу ботаничку спроси, - ответила с усмешкой Вела и добавила: - Она на уроках, такие названия этих всех растений называет, что иногда не понимаешь, о чём идёт речь.
Аркаша с удивлением разглядывал ощерившиеся колобки. Он даже в книгах таких грибов не видел. Вела, смеясь, потянула его за рукав:
- Ну, пойдём, пойдём! Я грибы никогда не ем. Пусть себе растут, красуются.
На старом полусухом дереве росли грибы, похожие на воланы маминой юбки. Аркаша тут же задал вопрос:
- А вот это что?
- Грибная капуста, - тут же прозвучал ответ.
- Ну всё знает! – с восхищением взглянул на Ставицкую Сазонов.
С веток дерева свисал нежно-изумрудный мох. Сазонов и тут вновь заметил, что вся северная сторона стволов деревьев покрывал этот мох. Он словно защищал деревья от холодных ветров с океана.
Поодаль сухого дерева росли не менее красивые кусты с плотными листьями. Почти шоколадного цвета, с глубокими чёткими прожилками, они росли строго по три листика. Это было похоже на малину. Мальчик потянулся было к кустам, но девочка резко перехватила его руку и, оттащив от кустов, предупредила:
- А это растение лучше никогда не трогать!
- Почему? – удивился Сазонов, не сводя глаз с красивых листьев. – Такие листья причудливые! Я бы в гербарий…
- Аркаша, это ипритка, сумах, - потащила его от кустов Вела, объясняя: - Если её пыльца попадёт на тело, будет очень сильное раздражение кожи и пойдут язвы. У нас одно время иприточными вся больница была забита. Особенно детьми. Их в боксах держат. Ипритка даёт страшную аллергию, раны от неё очень трудно заживают. Ожог нельзя чесать и мочить, потому что всю заразу разнесёшь по телу. Так что во время цветения ипритки в лес лучше не соваться!
Вот оно как! Сазонов испуганно смотрел на коварное растение и пробурчал:
- Название-то какое противное! - ипритка!
- Ну, настоящее название у неё – токсикодендрон. Проще выражаясь, ядовитый плющ. По осени она станет ещё краше. Листья будут разноцветные, потом ярко-красные. Но я их в гербарий принципиально не беру. Бережёного и Бог бережёт.
- А разве эта болезнь не лечится?
- Лечится, но долго и тяжело. Её надо сразу смыть пресной водой из речки. А ещё говорят, что ипритку только морская вода лечит. И то не всегда. Так что, даже помереть можно. Хотя есть у нас знатоки, которые народными средствами всё гораздо быстрее лечат, чем врачи. Но как, я не знаю.
Аркаша шёл и оглядывался на красивые кусты. Надо же, как природа распорядилась жестоко – сделала такую красоту ядовитой и опасной. Он даже начал обходить похожие растения и спросил:
- А чего ж эту ипритку не выдерут и не выкинут с острова, если она такая опасная?
- Ипритка здесь растёт давно. Хотя старожилы рассказывают, будто раньше на этом острове было очень много ядовитых змей. С каждым разом их становилось всё больше и больше. Они начали даже в дома заползать, в столы, в постели…
- Ужас! – воскликнул Аркаша, представив у себя под одеялом скользкую холодную змею.
Вела прыснула над его реакцией на её рассказ, шутливо толкнула в бок и продолжила:
- Вот тогда японцы и посадили от змей эту ипритку. Когда наступает июль, она начинает цвести. И тогда выделяет ипритный газ, который не переносят змеи. Змеи-то вывелись, а ипритка разрослась по всему острову. Но японцы не говорят, как её вывести.
- А что им, жалко, что ли? – поджал Аркаша глаза.
- А это потому, что-либо они сами ни бум-бум в этом, либо от того, что мы им острова не отдаём, – прищурилась Вела.
- Вот так даже! – возмутился Аркаша.
- Они часто нарушают границу. Ловят в наших водах рыбу, крабов. Их рыбацкие шхуны наши пограничные сторожевики постоянно ловят! – пожаловалась Вела.
- Ну, а змей-то тут теперь совсем нет? – с опаской спросил Аркаша.
- Есть полоз. А ещё динодон. Но динодон в лесу не живёт. Он больше ползает в прибрежных кустарниках. Красивый такой, с чёрными пятнами, на ужика похож. Ой, смотри-ка! – резко оборвала Вела свой рассказ и, присев перед густым пучком плюшевых ярко-зелёных листьев, засмеялась: - Это деревце называется смешно - козья ива!
Аркаша рассмеялся. Действительно смешное название! Зато деревце безопасное! Они двинулись дальше.
Вскоре деревья стали меняться, реже рос кустарник. Дети вышли из леса и спустились с сопки в большую тенистую рощу высоких деревьев.
- Это тисовая роща, пристанище синиц, - развела руками Вела, посмотрела на высоту деревьев и прислушалась: - Слышишь, как шумит хвойное море? Слушай…
Сазонов никогда не обращал внимания на шум листвы. И с замиранием в сердце, стараясь понять необыкновенный духовный мир природы, в который приглашала его подружка, мальчик прислушался.
И действительно - услышал шум шелеста мягкой хвои тиса. Шум был такой, словно кто-то тихо перебирал новогоднюю мишуру.
Дети стали бродить по тисовой роще. Вела обняла ствол и, приложив к нему ухо, прислушалась, как внутри его идёт сок. Аркаша тоже прислонил ухо к дереву и услышал таинственное сокодвижение.
Он поразился, сколько интересного, оказывается, вокруг можно не увидеть, не услышать, не заметить и просто с безразличием пройти мимо. И вот так без интереса скучно прожить жизнь!
Но теперь-то он таким не будет! Чтобы жизнь была интересная, надо её самому сделать интересной!
продолжение следует ----------------------
(рис.Сёстры Рудик)