Глава 4. Ковчег
Ковчег
( Глава о единстве и множестве )
- Ах, мой ушастый друг, наконец-то мы у подножия великой таинственной горы, уже близко заветная цель, но не стоит расстраиваться из-за того, что мы так и не нашли попутчиков, ведь с нами всегда целый мир. За два года наших странствий я многому у тебя научился, ты был для меня и остаёшься не только ездовым ослом, но и надёжным другом, который не раз выручал от верной гибели, подавал пример стойкости и проявлял невероятную силу воли. Надеюсь, ты опять поделишься своим упорством и мы взойдём на Арарат.
Недалеко, по правую сторону, за большими камнями раздался многоголосый смех. Вишну направил туда своего осла и увидел три средних палатки и одну маленькую, за которыми в общем кругу сидели и завтракали десять молодых человек. Похоже, это были студенты, две девушки и семеро парней, а так же мужчина немного старше их, с бородой. Наверное, он был их вожатым. Они бурно что-то обсуждали, но сразу замолчали, когда увидели в плохо проходимой местности путника на осле. Услышав родную речь, Вишну с радостью спешился и подошёл к дружной компании с широкой улыбкой и сияющим лицом. Молодые люди то смотрели на него, то косились на осла.
- Вы не подумайте, что мы заблудились - сказал на русском Вишну - я с моим преданным молчаливым другом уже был на высоких хребтах Алтая и Тибета, а так же прошёл не одну пустыню.
Старший группы, спохватившись после некоторого замешательства, поднялся и пожал руку загадочному страннику, одетому, как тибетский монах, но говорящему, как ни странно, на чистом русском языке.
- Если вы голодны, присоединяйтесь к нашей трапезе. Через час мы снимем лагерь и начнём восхождение, возможно нам по пути, вместе будет безопаснее, так что давайте знакомиться. Меня зовут, Виктор, - представился руководитель группы.
- Моё монашеское имя Вишну, мирское - Аким, зовите меня, кому как удобнее. Мне тоже наверх, буду рад подыматься вместе.
- Взаимно. Это Светлана, наша походная медсестра, - старший указал на хрупкую светловолосую девушку.
Она скромно кивнула, а рядом с ней улыбнулась пухленькая рыжеволосая сверстница, представленная Ирой - поваром.
- Знакомьтесь с нашими Дон Кихотом и Санчо Панса, мы до вас как раз это сравнение весело обсуждали.
И впрямь, с камней встали поздороваться с Вишну худой длинный Дима и низкорослый толстячок Саша. Все опять дружно засмеялись. Кто-то выкрикнул, что у Санчо уже есть осёл, а Диме, вместо тощей лошади, можно предложить жердь для котелка. Саша сильно раскраснелся, хотя смеялся громче всех, а Дима показал большой кулак в сторону говорившего.
- А это два наших философа антагониста, Веня и Олег, - продолжал знакомить с монахом свой коллектив Виктор, - они прототипы Платона и Аристотеля. Некоторые называют их ещё Соловьём-разбойником и Ильёй Муромцем, но Веня сильно обижается за разбойника, ведь он у нас пример интеллигентности.
Действительно, Веня скорее был похож на смешение кролика и ослика из мультфильма о приключениях Винни-пуха, но только его голову украшала пышная кучерявая шевелюра, как у царя зверей, бывают же, хоть и редко, черногривые львы, исключение - очки. У Олега прямые тёмно-русые волосы были ещё длиннее, но собранными оранжевой лентой на голове. Его серо-голубые глаза и атлетичное тело напоминали, если не Илью из Мурома, то Руслана из пушкинской сказки.
- Ещё в нашей компании есть незаменимые "двое из ларьца", Егор и Андрей, мастера на все руки, но только всегда спешат и что-нибудь обязательно перепутают. Они хорошие тактики и слабоватые стратеги, однако у них всё впереди.
Два крепких темноволосых парня среднего роста, словно опережая друг друга, поднялись со своих мест и пожали руку Вишну.
- Рядом с ними, душа экспедиции, наш молчаливый Григорий, именно он предложил нам отправиться сюда на поиска ковчега Ноя. Будучи преподавателем истории в университете, где ребята сейчас учатся, понимая безнадёжность цели поездки, я так рассудил: даже, если мы ничего не найдём, в любом случае это восхождение будет интересным и познавательным, особенно в отношении самих себя.
С большой коряги поднялся пристально рассматривавший Вишну высокий парень с кавказской утончённой внешностью, подходящей под образ какого-нибудь восточного пророка. Приложив левую ладонь к своей груди, он крепко пожал правой руку монаха, слегка склонив голову, что красноречивее любых слов свидетельствовало о его быстро возникшем доверии к незнакомцу.
- Вы думаете, что Ной, в конце великого потопа, причалил свой ковчег к острову, состоящему тогда из вершин Арарата? - спросил Вишну у Григория.
- Протестую, почему Ной, а не кто-то из шумерского эпоса или других народов, сохранивших предания о великом потопе? - встрял Олег, подначивая рядом сидящего Веню, - Ах да, я забыл, что экземпляров Библии и Торы в тысячи раз больше, чем Авесты или других Священных Писаний, а славянские Веды вообще сожжены, хотя возможно что-то сохранилось под редакцией индийских мудрецов.
- Вы были дикарями не имевшими своей письменности, когда христианские миссионеры Кирилл и Мефодий создали для вас азбуку, - огрызнулся Веня.
- Откуда такие глубокие познания в истории? - воодушевился Олег быстрой шаблонной реакцией оппонента, - Славянские языки и сказания содержат в себе столько правды, что все ваши фальсификации годятся только для олухов. Наш язык уже представляет собой ведическое знание и послание, в его образности заключено столько смысла, что он сам является Священным Писанием, а ваша Тора скорее похожа на отчёт по сделке и торговле с Богом. Ох, сколько же там жалоб, разочарований и обещаний! И Бог у вас какой- то кровожадный ревнивец, готовый помиловать любого разбойника и подлеца, лишь бы они уверовали в Его всемогущество.
- Бог велик и милость Его велика! - торжественно заявила Света.
- Я даже скажу больше, Бог есть Любовь, но если она бесконечная и всё покрывающая, то зачем все Его требования и угрозы наказания? - подключился к разговору, заинтригованный темой Дима Дон Кихот, -Может, на самом деле, Он вечно спит и живёт нами в Своих сновидениях, пытаясь, подспудно, определиться с тем, как лучше действовать в атмосфере собственной разобщённости и неизбежных заблуждений, учитывая капризную природу представлений в мире персональных иллюзий?
- Однако, думается, что сон и действительность слишком разные вещи, - возразил Саша Санчо Панса, - это во сне мы боремся с мельницами, а когда бодрствуем мелем на них муку.
- Глупо сравнивать наши сны и сон Бога, - спокойно ответил Дон Кихот, - Бог, в силу своей абсолютности, не может находиться где-то ещё вне Себя, Его бытие должно быть только внутри Него, Бог Сам Себе действительность, быть Он может только в мире Своего Разума. Масштаб и скоротечность нашего существования совсем малы, по сравнению с макросном Бога, отсюда кажущаяся относительная стабильность мироздания, созданного мыслью Сновидца. Наши временные манифестации в Его сне подобны множеству сновидений, которые приходят к нам в течение жизни. Мы - масса ограниченных реальностей Бога на фоне Его вечного неохватного Самоощущения, переходящего в бесконечный поток недолгосрочных всплесков сознания. Точно так же и мы в своих снах разыгрываем по ролям собственную душу.
Неожиданно встал Григорий, и, отвечая на последнюю мысль, с небольшим акцентом произнёс:
Всё, что есть вокруг тебя -
Это ты когда-то.
И печальный стон немых,
И шатание слепых -
Это ты когда-то.
Ты сплетал свой разум с верой
И был искренен без меры,
Но и был, как те, кто смело
Яд впитали изуверов.
С искажённым злобой ликом
Ты разил мечом когда-то,
И лежал у ног своих
Жертвою кровавой.
Будь же добр к себе.
Кем ты был когда-то,
Руку протянув и просив пощады.
И тогда твоя душа -
Радость неба,
Озарится в глубине,
Возлюбив собрата.
- Это солипсизм!- возмутился Веня, - Нельзя Творца Вседержителя приравнивать к Его творению и уж тем более отождествлять с нами. Кто мы, грешные, а кто Он?
- Но, позволь, - вступился Олег за близкую к истине мысль ,- разве ты, при всей своей добропорядочности, не заблуждаешься во снах, не видишь себя там во множестве ликов? Так почему весь этот мир не может быть сном Бога, тем более что, действительно, коль уж Он абсолютен, то Ему не из чего творить, кроме как из Себя? А признать сосуществование рядом с Богом некой бездны, из которой Он вылепил этот мир, значит оспорить Его вечность, ибо две вечности быть не может. Однако, если ты настаиваешь на своём, то напрашивается единственный вывод: Бог это разум бездны. Так и мы говорим о том же, что мы творим собственные сновидения, как Бог - миры.
- Человек - червь пред Богом! - разгорячился Веня, - Как можно себя сравнивать с Ним?
- Ну да, - усмехнулся Олег,- парадигма твоей веры устанавливает твоё взаимоотношение с Богом, как слуга и господин, но мне ближе, как гость и хозяин, пока гость не поймёт, что он и есть хозяин, всякий раз находящий своё лицо в госте. Абсолютное величие Бога как раз и есть в том, что Он, помимо всего, ещё и человек, и всякая букашка, а не сторонний Судья, осуждающий души за собственные творческие недочёты или попущения.
- Человек рождается на страдание, как искры, чтоб устремляться вверх, - торжественно изрекла Света.
- Ага, чтобы собака знала хозяина своего, - хлёстко ответил Олег, - ты лучше подумай о причинах своего страдания и можно ли их исправить, а то и самой попробовать изменить себя. Да, ум человека всегда будет чего-то хотеть, экзистенциальный голод не удовлетворить, но, понимая это, не надо подходить к жизни из принципа «всё или ничего», Бог не для того заснул, чтобы потом вернуться к Своей абсолютной безысходности, к застывшей вечности, в которой уже нечего знать и чему радоваться. И даже, следуя вероисповеданию Вени, Бог сочинил человека, чтобы не скучать и было кого наказывать, не Себя же Самого! Но только мы предлагаем гуманный подход, если Бог действительно Любовь, то Ему приходится заблуждаться насчёт своих творений, как бы далеко они не стояли от истинного совершенства, принимать их такими, какие они есть и возводить любую жизнь в чудо за её изменчивость и преображение. Думаю, что Бог с радостью превратил Свою постылую вечность в калейдоскоп бесконечных снов. Или это происходит у Него просто само по себе, ведь разум не может не дышать идеями, иначе он пустышка. Рождаются миры, значит Бог мыслит.
Поднялся Вишну и, сияя от счастья, обратился к беседующим:
- Вы даже не представляете, как я рад, что встретил всех вас здесь! Два чуда к ряду: то, что вы такие разные, но вместе и что не только подымаете основные философские вопросы, но и находите на них интереснейшие ответы. Я тоже часто себя спрашивал: «Почему есть то, что есть и нет того, чего нет?» или так: «Какой смысл в жизни, когда за надежду и короткое время счастья мы вынуждены расплачиваться постоянной борьбой и страданием?» Оно-то и понятно, наш ненасытный разум, в силу своих абсолютистских корней, слишком многого хочет от жизни. Но говорил ли ему кто-нибудь или это только его вера, что ожидания должны оправдываться? Не получится отъять свет от тьмы, они исчезнут вместе. Наслаждение и боль колеблются на весах жизни, и если одно из них перевешивает, наступает смерть и новое взвешивание. Да, равновесие очень шаткое, но в этом вся жизнь, именно поэтому просветлённый Сиддхартха избрал срединный путь, отрицание желаний, но не малых потребностей жизни, и доверил себя потоку майи без определения курса. Так колебания между блаженством и страданием почти сходят на нет, вот тогда есть возможность стать истинным созерцателем, оказаться над жизнью, тихо наблюдать её течение, не мучать себя контрастами. Гаутаме удалось отбросить свой ум в царство вечности, он оставил лишь наблюдение, если мысли и приходили к нему, то они не были планированием или грёзами, но светом откровения, прикасанием к сновидящему Абсолюту, уяснением Его неопределимости, указанием на Его скрытое вездеприсутствие. Полуоткрытые глаза Будды свидетельствовали о том, что он стоял одной ногой во времени, а другой в вечности, что дремлющий Брахман вспомнил о Себе и теперь Его сновидение стало осознанным. Будда понимал, что нет никаких окончательных достижений, что царство нирваны не более чем сеть для ума, неразрешимый коан для его нескончаемых желаний, что вечность, если уж она себя обнаружила, будет проявляться в виде бесконечных циклов и Целое неизбежно будет казаться для Себя частью ради факта какой-то определённости, готовности быть в здесьсейчастности. Думаю, просветление дало Сиддхартхе ясное понимание, что все сознательные существа - возможно сознание есть и у камней - будут всегда, на правах вечности, жить в тех или иных образах, бесконечно сменять их, во что-то верить, нечто делать, куда-то стремиться, любить и надеяться, как-будто Единое сейчас кто-то и у жизни есть смысл, а у времени - цель.
- Но почему сейчас я Саша, а не Дима?
- Не спеши, когда-нибудь станешь и мной, и тем кустом. - уверенно ответил Вишну.
- Неужели и червяком? - съязвил Веня.
- А что плохого? Даже можно сказать, что червяку повезло, ему не надо всё время заботиться о пропитании, когда он и так живёт прямо в собственной еде. Каждый воспринимает мир изнутри того существа, в котором находится, и его положение кажется ему оптимальным, а все другие миры и оптики неизбежно чужды, только осознанность возвращает нас к Единству. Не так ли? - обратился Олег к Вишну.
- Да, - кивнул Вишну, - достаточно глубокой концентрации на самом себе, и становится понятно, что не ты центр мира, а твоё Я.
- Но разве этому Я за века вечные ещё не надоел бесконечный спектакль с переодеваниями, неужели Ему не хочется достичь окончательного, полного блаженства в Самом Себе? - робко спросила Света.
- Глупо искать в Абсолюте что-то определённое, например, блаженство или покой. В Его абсолютном осознании Себя не может быть ничего конкретного, Всё размыто в ничто, нет ни света, ни тьмы, одна пустота непроявленного, есть лишь нигде и никогда, нет длительности и протяжённости, всё сжато в точку, которой нет. Образно говоря, бодрствование Абсолюта это немой ужас, в котором всё сдавлено до ничто и вот-вот взорвётся новым сном, новым случаем.
- А не ошибка ли Божию абсолютность поверять нашим ограниченным разумом, или даже пытаться её понять через отрицание всего известного? Неужели Бог будет бесконечно спать и не в силах распутать собственную петлю иллюзий, то есть проснуться? - усомнился Виктор.
- Основа всего, в том числе и нашего разума должна принадлежать Абсолюту, а значит ключевые принципы нашего мышления не могут быть ошибочными, - возразил Вишну и продолжил, - например, понятие вечности. Поток изменений, который наблюдаем, мы называем временем, где всё и само время, по нашим предположениям, должны иметь начало и конец. Если у времени всё-таки есть точка отсчёта, то где ей взяться, как ни в самой неизменности, то есть вечности? Если же у времени нет начала и конца, то скорее всего, каким бы огромным не был, но это круг, в котором конец неизбежно переходит в начало. Однако и в этом случае вечность остаётся, теперь уже замкнутой на себя петлёй времени. Так или иначе, мы приходим к двум вариантам вечности: в первом случае она пульсирующая, во втором - круговая. Но если сохранять бдительность в мышлении, то, по сути, мы описываем двумя способами одну и ту же вечность. Ведь что такое пульсация, как ни вздутие и последующее сжатие? То есть нечто раздувается в некую сферу, которую можно описать кругами времени, как нитью, образующей клубок. На второй ваш вопрос я ответил, говоря Свете. Вы задумайтесь, зачем Богу или Абсолюту окончательное пробуждение? Вряд ли Он хочет бесконечности Своего одиночества. Каким бы блаженным оно ни было, постоянство неизбежно превратит Эдем единства в смертную скуку. Но, скорее всего, в самоизоляции от множества Богу не светит даже чувство одиночества и тоски, страсть к порыву, но лишь втягивающее болото неопределённости, хаос возможностей, бездна ничто. Быть это не про единство Абсолюта. А знать Себя, значит откусить от Целого. Абсолют известен Себе лишь как сон, как роман в романе, захватывающей былью о герое из уже написанного прошлого и будущего, триллионой комбинацией из хаоса бездны. Сны Абсолюта - вспышки координат на карте воспоминаний, Он не может вспомнить всё сразу, откусить всего Себя, но только следовать по собственным путям дрожащей лампой Сознания и делать выбор на перекрёстках. Единое познаёт Себя, когда раскалывается на зеркало и смотрящего, когда заблуждается в Себе. Видимо в этом Его суть: вращаться в бесконечном танце, вздымать бездну возможностей, вечно сниться Себе, кружить разум мыслями, распылять амальгаму иллюзий и отвечать движением на собственный Ритм.
- Странно, почему существует мир, когда ему проще не быть? - развёл руками Санчо Панса, - Для чего в абсолютной тишине появился звук, зачем покою напряжение? Жизнь это постоянная борьба, усилия и преодоления, а из-за боли и страданий она совсем теряет свою привлекательность, неужели Богу всё это нужно?
- Спорно, что проще, не быть или быть, - возразил Вишну, - разве нельзя допустить, что абсолютная тишина это самое сильное напряжение, глубочайший нарыв, и то, что на востоке называют величайшим Дао или всё содержащей Пустотой, по сути своей - хаос непроявленных возможностей, разряжающий своё колоссальное давление реализацией какого-нибудь очередного варианта бытия? Скорее всего, воля Абсолюта это Его пульсация от собственного избытка, а Его представление - временные миры, сформированные вырвавшимися из хаоса неопределённости пучками идей. Вполне вероятно, что возникающие миры это вулканы хаоса, снимающие его предельную напряжённость. И раз уж мы есть и сейчас говорим друг с другом, значит Абсолюту всё-таки легче быть, чем находиться в состоянии вечной возможности неизвестно чего и удерживать Разум в хаосе. Например, когда мы дышим или бьётся наше сердце, разве нужны для этого какие-то усилия или напряжение, но они потребуются, если начнём удерживать естественные процессы нашего организма. Так и Целое не может не пульсировать от избытка, не проявлять Себя каким-то образом.
- Выходит, Абсолют всегда спит и, в данном случае, Сам Себе во сне задаёт вопросы и размышляет? - удивлённо спросила Света. Вишну помолчал немного и ответил:
- Наше старение наталкивает на мысль, что мы лишь растянутые во времени вопросы Сновидца Самому Себе, Его бесконечные попытки схватить Себя во сне за волосы и вытащить из болота иллюзий. Однако Он никогда не выберется, ведь у Абсолюта нет границ, Он не может выйти, а только быть в Себе. Мы - Его образы, мириады причудливых отражений, воплощённых размышлений, случайных ощущений Себя. Абсолют не может не быть, а быть это рассыпаться на множество я, стать местом иллюзий и таинственным Сновидцем в сознании героев Своего сна.
- Солнце уже высоко, пора выдвигаться, продолжим нашу беседу ночью у костра, - хлопнув по коленям, сказал Виктор. Все поднялись, как один, и начали с шутками собираться к восхождению. А в это время в ухо ослу настырно лез муравей, тот уже два раза стряхивал его, но он не успокаивался и возвращался.
- Ну хватит уже, хватит, - услышал осёл, - ты что, не догадался, что таким настойчивым может быть только твой старый знакомый?
- Да тут были такие речи, что я совсем потерял бдительность. Я рад тебе, ибо сейчас у меня в голове царит такой хаос от нахлынувших вопросов, что без сторонней помощи высокодуховной сущности мне не обойтись.
- Ну и о чём же здесь был разговор?
- В основном про нашу Околооку. Что, мол, мы все, а так же мир в целом и есть Она, причём Сама Себя не ведающая, но через нас познающая, что мы - Её сон, в котором Околоока способна только частями нащупывать и узнавать Себя.
- Я тебе уже как-то говорил о великом круге текущего смысла Бытия, о реке жизни Бога в Самом Себе. Если у реки нет берегов, то она тогда - беспредельный океан. Абсолют это безопределённость, а Бог - начало конкретики: есть мир и есть Я, его сознающее, бездна увидела в себе своё отражение, ограничилась представлением себя, слепое Безымянное стало Сновидцем, увидело сны о Себе. Ты, я, твой друг, мы все - реки жизни Бога, артерии Околооки. Но река не может охватить океан, а сон Сновидца, да это и не к чему. Увидеть всё сразу равносильно смерти, глубокому забвению, где даже ничто это уже какая-то определённость.
- А разве духовное совершенствование не к тому, чтобы река стала океаном?
- Ценно наше приближение к Богу, а Бога - к Абсолюту, но не сам Абсолют. Бытие это процесс, движение смысла, Абсолют - бездонная яма, свалка всех целей и смыслов. Околоока одновременно поглощает и порождает все реки к ней идущие, сны питают Сновидца, они - Его воплощения из Себя.
- Если ценно лишь приближение, тогда выходит, что совершенство только миф? Подвешенная морковка?
- Думаю, это ошибка: полагать совершенство, чем-то окончательным и статичным, или мыслить завершённость и покой наилучшим состоянием. Совершенство нашей Околооки именно в том, что она всегда процесс, пульсирующие движение от Себя и к Себе. Время - ни что иное, как пульсация вечности.
- В общем, если ты на вершине своего мира, готовься оказаться на дне следующего уровня? Как-то не хочется, чтобы так длилось бесконечно. Да ты и сам говорил, что высшая цель души - растворение в Боге, как слияние реки с океаном.
- Чувство величия это контраст, любое чувство относительно к другому, как и мысль. Океан не будет океаном, если он перестанет принимать и рождать реки. Я не говорил о дурной бесконечности ступеней, но о пульсации. Околоока отпускает Себя в миры собственных снов и наши в них пути это Её возвращение к Себе. Время разбрасывать камни и время - собирать. Она постепенно, из мира в мир, просыпается в нас, приближается к Единству Себя, хотя, по сути, никогда его не теряла, но лишь периодически странствует, забывается в мире Своих снов. Околоока - и океан, и корабль, и матрос, и капитан.
- Так что ж, получается, что Околоока спасается в каждом духовно растущем существе от Самой Себя, от штормов и прочих разрушительных стихий в собственных сновидческих мирах?
- О, да! Вот и сейчас твой друг Вишну нашёл команду для строительства ковчега спасения. Наверное, они возьмут совсем другое направление, чем нынешняя земная цивилизация.
- Согласен, современное человечество менее всего похоже на подвижный парусник, скорее на танкер, заполненный нефтью слепых желаний. И кому только нужна эта чёрная слизь?
- Разве что мерзким сущностям, живущим на дне Эонии. Но мы узнали, что есть на земле люди, не потерявшие разум и бдительность, мы со спокойной душой можем возвращаться домой, в надежде, что ещё будет чистая духовная пища с планеты Земля.