Всё утро Виктория Дмитриевна разбирала в шкафу одежду. Делала это она периодически, два раза в год, на стыке сезонов. Одно прятала подальше, другое выкладывала поближе. Ненужные вещи в сторону отсортировывала - самое ветхое шло на тряпки, а что получше, но она уже не носила, заменив на новое, отдавала одинокой престарелой соседке.
И на этот раз Виктория Дмитриевна не изменила годами отлаженному порядку. После уборки зимних вещей в дальние ящики выросли две небольших стопки с аккуратно сложенной одеждой.
«Так, ну а с этим что делать?» - задумалась женщина, глядя на упакованный в целлофановый пакет шарф. Это был шарф её покойного мужа Николая. Уж двадцать лет прошло, как он покинул этот свет. Водка окаянная сгубила... А шарф его Виктория Дмитриевна хранила до сих пор. И не потому, что это память о любимом супруге. Просто жалко было, вещь-то дорогая, качественная и почти не ношенная. Николай редко надевал. Большую часть жизни в форме проходил. Шарф такой — не по уставу. А шарф хороший, настоящий шотландский мохер. Очень тёплый. А вдруг, внуки когда-нибудь оценят его достоинства и предпочтут своей модной синтетике, которую они повязывают на шею? Пока молодые, не понимают. А вот будут постарше...
Виктория Дмитриевна хорошо помнила, как достался ей этот шарф. В начале девяностых или в конце восьмидесятых. На заводе, где она бухгалтером работала, прямо перед Новым годом импортный товар по бартеру пришёл. Среди прочего - шотландские шарфы. Десять штук на весь заводской коллектив. Тянули жребий. И она оказалась в числе выигравших! Как она была рада! Тогда ведь полки в магазинах не ломились, как нынче. Да что толку от того, что сейчас ломятся? Разве сравнишь современные товары с тем, что тогда продавалось!
Хотя, слово «продавалось» тут не подходит. Доставалось! С огромным трудом! По блату! Зато качество какое было! Вон, австрийские туфли-лодочки, из «Военторга», до сих пор как новые. Жаль, что на каблуках она уже давно не ходит. Шутка ли — восьмой десяток разменяла. Да и не влезают они на её искорёженные косточками ноги. А выбрасывать рука не поднимается. Пусть лежат в коробке, хлеба не просят. Классика из моды никогда не выйдет. Может, дочка Верочка всё-таки ещё поносит.
«Вот и шарф ещё полежит», - определила Виктория Дмитриевна дальнейшую участь мохерового изделия и достала с полки, где хранились химикаты, средство от моли. Чтобы шарф из мохнатого и толстого не превратился в кружевной, рачительная хозяйка из года в год опрыскивала его лавандой и складывала в целлофановый пакет, который тщательно завязывала двумя узлами.
Собралась она проделать такую процедуру и на сей раз, но вдруг замерла, озаренная неожиданной гениальной идеей. Ей, наконец, пришло в голову, куда пристроить добротную, но надоевшую и совершенно бесполезную для неё вещь: «Как же это я раньше не сообразила Пашке отдать?»
Виктория Дмитриевна вынула шарф из пакета, и он тут же одарил её тяжёлым облаком аромата, замешанного на запахах залежалой шерсти и химического аналога лаванды. Она закашлялась и вышла на балкон. Дохнув свежего воздуха, повесила шарф на верёвку проветриваться, а сама вернулась в комнату.
«Ну да, отдам ему. Чего ждать, когда внуки созреют? А у Паши, кстати, был когда-то похожий шарф, - вспомнила она. - Он очень его любил, нахваливал всегда. Так, наверное, износил давно. Вот обрадуется, когда я ему подарю такой же мохеровый шарф!»
Виктория Дмитриевна была человеком верующим. Она считала, что исполняет великую заповедь любви, одаривая людей вещами. Ведь это настоящее благословение для них! Вот она и благословляла. Ненужной одеждой - старенькую одинокую соседку. Стиральной машиной, на смену которой пришла новая, - подругу. Та никак не могла накопить себе на столь необходимую в хозяйстве вещь из-за маленькой пенсии. А у Виктории Дмитриевны пенсия была большая. После смерти супруга она оформила его пенсию на себя. Для вдов военных чинов так можно. И теперь она нужды ни в чём не знала. Пенсия подполковника была в разы больше, чем у бедной подруги.
Идея благословить шарфом бывшего зятя Павла подняла Виктории Дмитриевне настроение. Как же - и человека порадует, и Богу угодит, и от шарфа избавится. К Павлику она относилась хорошо, хоть и развелись они с Верочкой четырнадцать лет назад со скандалом. Ладно ещё, что квартиру ей подписал. Да, пришлось постращать немного, не без этого...
Павел быстро забыл все обиды и продолжал помогать бывшей семье, хотя и снова женился. Когда денег подкинет, когда починит сломанное. Ему не сложно - мастер на все руки! Детей не забывал. И тёщу бывшую тоже не забывал. Вот потребовалось ремонт в её однокомнатной квартире сделать - он не отказался. Даже ради этого на работе несколько дней за свой счёт брал. Виктория Дмитриевна довольна осталась. Всё Паша сделал, как надо.
Поблагодарила она его, но лишь устно. Каждый раз, вспоминая об этом, она хмурила брови. На душе неприятно свербило. Думала, что надо бы что-нибудь дать, как-то благословить. Но как? Ничего не приходило в голову. И вот, сегодня, во время уборки в шкафу, внезапно родилась подсказка — она подарит ему старый, а на вид совсем новый, мохеровый шарф покойного супруга. Она сразу набрала телефон бывшего зятя:
- Здравствуй, Паша. Вот, хочу ещё раз сказать тебе спасибо за ремонт. Как же ты всё замечательно сделал! Комната светлая стала, обои красивые. Пол ровный - хорошо, что ты ламинат положил, а не линолеум. Всю зиму тебя вспоминала. Не мёрзла! Батареи-то мне вон какие длинные поставил! Так что, спасибо тебе большущее. Хочу, Павлик, благословить тебя. Приезжай как-нибудь.
- Спасибо, Виктория Дмитриевна. Могу завтра приехать. Сразу после работы, около шести.
После звонка бывшей тёщи Павел задумался: «Всё-таки хорошая она женщина. Вот, благословить хочет. Денег, наверное, даст. Ведь я такой ремонт ей сделал! Разве не заслужил? Если б она наняла строительную бригаду, даже самую дешёвую, не меньше тридцатки за работу пришлось бы отдать! А я ни копейки с неё не взял».
На следующий день, не заходя домой, Павел сел в маршрутку и отправился на другой конец города.
Виктория Дмитриевна его ждала.
- Паш, мой руки и проходи на кухню. Сейчас чай пить будем, - радостно сообщила она, когда он разделся в прихожей.
За столом они просидели целый час. Она всё подливала ему чая, а он пил его с овсяным печеньем, щедро отсыпанным в хрустальную вазочку, и отвечал на её многочисленные любопытные вопросы: «Ну, а как твоя новая жена? Хорошая ли хозяйка? Кем работает? Не ссоритесь ли? А в церковь ходите?»
Павел чувствовал, как в желудке, наполненном тремя чашками чая, сиротливо плещется разжёванное печенье. Несмотря на ощутимое насыщение, ему вдруг остро захотелось мяса, или, на худой конец, бутербродов с колбасой. Он вспомнил, что дома его дожидается ужин, и от этих мыслей желудок жалобно заурчал. Наверное, это услышала Виктория Дмитриевна и заботливо спросила:
- Может, ещё чайку?
- Нет-нет, спасибо. Напился уже, - ответил Павел, поднимаясь. - Домой пора...
А про себя подумал: «Что же она, забыла про деньги-то?»
- Ой! - словно прочитала она его мысли, - я ведь благословить тебя хочу, Павлик. Вот, держи.
С этими словами Виктория Дмитриевна взяла заранее приготовленный и положенный на кухонный шкафчик свёрток и торжественно ему протянула.
Павел удивился. Он ожидал увидеть тоненький конвертик, из которого мечтал вынуть две пятитысячные купюры, или хотя бы одну. Но свёрток был слишком большим для такого количества купюр. И форма свёртка говорила о том, что там лежит что-то другое. Он с любопытством взял его из рук бывшей тёщи и через белый пластиковый пакет ощутил нечто мягкое. А когда запустил в него руку, с некоторой долей разочарования достал оттуда бежевый, в зелёную клетку, мохеровый шарф. У Павла когда-то такой был, только красный. Хотя, почему был? Он до сих пор жив. Несколько лет назад он отвёз его в деревню. Надевает там только в сильные морозы. А они в последнее время крайне редко случаются. Поэтому его красный шарф большее время покоится где-то в чулане. Теперь по соседству с ним будет покоиться ещё и этот, бежевый.
- Спасибо, Виктория Дмитриевна, - растерянно произнёс не проникнувшийся торжеством момента Павел. Внутри мышью грызла досада и что-то ещё, похожее на стыд, будто бывшая тёща стояла перед ним нагая. Он даже опустил глаза. Потом всё же посмотрел на неё и через силу улыбнулся.
- А я знала, что тебе понравится. Вещь качественная, дорогая. Сейчас настоящий мохеровый шарф нигде не купишь. Помню, ты раньше любил такие, значит, будешь носить. А то, что лежит без дела? Не выбрасывать же!