Историю эту услышала от Надежды Андреевны — давней знакомой, работающей в департаменте образования. События реальны, так что укажу точное время действия: середина зимы — начало весны 2015 года.
Надежда — сотрудник отдела, занимающегося организацией и проведением ЕГЭ. У заведующего отдельный просторный кабинет. Точно такую же по размерам комнату делят Надежда Андреевна и две её коллеги. Сразу после новогодних праздников им сообщили, что в отдел принимают молодого человека, год или два назад закончившего пединститут. Любопытсво, как известно, не приветствуется ни в каком учреждении, а уж в департаменте любопытные и вовсе не работают. Поэтому три дамы бальзаковского возраста как должное приняли то, что их порядком потеснили, разместив в кабинете четвёртый стол, за который по утрам стал усаживаться новый коллега.
На первый взгляд Кирилл Олегович показался воплощением адекватности: сдержанно приветлив, в меру улыбчив, в меру разговорчив. Впрочем, Надежда не имела времени к нему приглядываться. Её сектор работы — учащиеся, сдающие ЕГЭ досрочно. Как правило, спортсмены, у которых соревнования или сборы в июне, — таких немного и выпускники колледжей — их в нашем большом городе много. Каждый из ребят должен лично прийти в департамент образования, написать заявление, принести необходимые для допуска к ЕГЭ документы. Кто-то приходит с родителями, кто-то по несколько раз - доносит справки, так что у Надежды почти постоянно люди.
Заведующий отделом сообщил, что Кирилл Олегович будет заниматься сверкой списков выпускников (чисто техническая работа: проверить фамилию, имя, отчество, дату рождения, номер паспорта), попросил консультировать нового коллегу, если у того возникнут вопросы. Три дамы бальзаковского возраста пообещали во всём помогать молодому человеку (а разве они могли ответить по-другому?). Однако Кирилл Олегович ни с какими вопросами к ним не обращался, а через несколько дней почти перестал появляться в кабинете: приближалось семидесятилетие Победы, и его стали посылать к ветеранам, вручать юбилейные медали и подарки.
Коллеги как-то шепнули Надежде, что ногти у Кирилла Олеговича, похоже, обработаны в салоне. Она отмахнулась: глупости какие.
В конце февраля Кирилл Олегович простудился и взял больничный. Услышав об этом, Надежда кивнула и тут же забыла про молодого коллегу: работы было очень много, неумолимо приближалось время досрочной сдачи ЕГЭ.
Где-то через неделю она выступала в институте усовершенствования учителей перед слушателями курсов повышения квалификации, отлучилась на пару часов и поспешила в департамент. Открыв дверь кабинета, застыла в недоумении: зав отделом и две её коллеги рылись в столе Кирилла Олеговича. Оказалось, что их зав получил крепкий нагоняй от начальства, потому что Кирилл Олегович не сдал ни одного сверенного списка.
В верхнем ящике его стола нашли нераспечатанную пачку бумаги, несколько шариковых ручек и карандашей — то, что выдал завхоз. Средний ящик был пуст. В нижнем лежали упаковка влажных салфеток и губка для обуви. Рабочие бумаги, на которых стояла резолюция начальства, обнаружились в мусорной корзинке — не порванные, не смятые, просто положенные туда (тут надо пояснить, что убощица каждый день моет в кабинете, но к мусорным корзинкам не прикасается: в них могут по ошибке попасть какие-то нужные бумаги).
Разумеется, сразу же включили компьютер Кирилла Олеговича. Там, кроме файлов со списками, которые надо было сверять, ничего не обнаружилось. То есть подтвердилось худшее предположение: к работе молодой коллега даже не приступал.
Заведующий говорил, что звонить Кириллу Олеговичу домой было бы неприличным, ведь человек болен. Но что ж делать? В понедельник сверенные списки должны быть сданы. Три подчинённые дамы кивали после каждого его слова (в департаменте двух мнений быть не может, мнение может быть только одно — мнение начальника). Потом хором заявили, что не уйдут домой в шесть часов, а примутся за работу, которую должен был сделать Кирилл Олегович. Зав отделом согласился: да-да, хорошо-хорошо. И по тому, как он повеселел после их слов, три наших дамы поняли, что Кирилл Олегович — протеже совсем уж большого человека.
К восьми часам Надежда и две её коллеги выбились из сил и проголодались. Решили выйти на работу завтра (в субботу) доделать списки. Кстати, списков этих оказалось не так уж много. Надежда прикинула, что если бы Кирилл Олегович занимался их сверкой хотя бы по часу в день, то всё бы прекрасно успел сделать.
Прошла неделя или чуть больше. Кирилл Олегович позвонил и сообщил, что он выздоровел и завтра выходит на работу. Заведующий отделом с утра должен был ехать в один из пунктов приёма ЕГЭ, поэтому попросил Надежду поговорить с Кириллом Олеговичем: очень мягко напомнить про должностные обязанности, подбодрить, пообещать помощь в сложных для него вопросах.
Надежда к поручению своего начальника отнеслась со всей серьёзностью. Пришла на работу гораздо раньше обычного и ждала молодого коллегу на входе, прокручивая в голове все возможные варианты разговора. Без десяти девять появился Кирилл Олегович, и Надежда с приветливой улыбкой устремилась ему навстречу. Извинившись, отвела в укромный уголок, начала разговор. Когда речь зашла о должностных обязанностях, выражение лица молодого человека из приятно-любезного превратилось в высокомерное. «Я рассчитываюсь», — заявил он. Надежда высказывала все заранее припасённые фразы: о том, что втянуться в новую работу бывает трудно, о том, что сотрудники отдела всегда рады помочь ему. «Я рассчитываюсь», — повторил Кирилл Олегович и ушёл.
В кабинете он больше не появился. Через несколько дней унесли его компьютер, стол, кресло и три дамы бальзаковского возраста расставили свои столы на прежние места, как было до появления Кирилла Олеговича.
Вышло так, что наша история, имея начало, не получила какого-нибудь вразумительного завершения. Но поверьте моему жизненному опыту, подобные истории обязательно имеют эпилог. Итак, эпилог.
Осенью 2018 года мы с Надеждой пересеклись на встрече с нашим местным депутатом. «Приглядись к помощнику депутата», — шепнула мне Надежда. Фамилия помощника депутата — молодого человека лет двадцати шести-двадцати семи — ни о чём мне не говорила, но я внимательно наблюдала за ним. Элегантный костюм, хорошая стрижка, новенькое обручальное колечко. Много и эмоционально говорил депутат. Его помощник молчал, но молчал солидно, значительно.
Когда мы с приятельницей возвращались домой, я поделилась своими наблюдениями. «Так это тот самый Кирилл Олегович, который почти два месяца работал со мной в одном отделе», — усмехнулась Надежда и в подробностях повторила историю, которую я к тому времени успела подзабыть.