По весне доченька возрадовала нас своим появлением в милой сердцу Рязани. Удивительно, что произошло это 22 апреля, в день, знаменовавший красную дату советского календаря. С детсадовского возраста всякий знал годовщину рождения дедушки Ленина - вождя мирового пролетариата. В его лобастой голове от юности и до последнего вздоха, с неослабной одержимостью вулканировал замысел революционного пожара. Прежний мир, веками созидаемый, как ненужный хлам должен был сгореть в его пламени до головешек, дотла. Мирового палева, слава Богу, не случилось. Но в России – матушке, державе от моря до моря, явившей в веках радужную красоту культуры, славную и суровую историю, несокрушимую силу народного духа, земной большевистский рай устроялся злобной враждой классовой борьбы и тиранией диктатуры пролетариата.
В шестидесятые годы, к началу застойно-спокойного брежневского правления, от прежнего запала мало что осталось. Отошла в инобытие старая партийная гвардия, - кто своей смертью, но в большинстве они стали жертвами репрессий. Тогдашние лидеры идейно выдохлись и обюрократились. И лишь подобные нам, горячие головы, готовы были, засучив рукава, начать все сызнова. При этом личность Ильича стала для нас образцом для подражания, а отдельные его труды мотивировали критическое осмысление реальности и воспринимались, как руководство к действию. Вспоминаю, с каким пытливым интересом, я усердно перелопачивал труды классика, знал и свободно цитировал многочисленные тексты. До ареста не расставался с портретом вождя, запечатлевшим грусть и усталость в его глазах.
Евгений Евтушенко в те годы единодушно считался нашим поэтическим рупором. Доныне держу в памяти немалое число его стихов тех лет. Среди них такие, где я готов был подписаться под каждой строчкой!..
…Ненавижу, когда словословят и лгут.
Ленинизм краснобайством позоря,
Ленин - мой лучший друг
Я его оскорблять не позволю…
В шестидесятые годы скромняга Владимир Ильич сделался прославляемым кумиром, которому воздавалось всеобщее, хорошо отрежиссированное поклонение. В пику этому, поэт и бард Александр Галич сочинил колкую эпиграмму в адрес подобострастных почитателей Ильича:
Вы, товарищи из ЦК,
Уберите Ленина,
Уберите Ленина,
Уберите Ленина с пятака!..
Мрачным и зловещим антиподом сусально-расцвеченному образу вождя для нас стал отступник, притеснитель и деспот Иосиф Виссарионович Сталин. У Андрея Вознесенского в поэме «Лонжюмо» мы находим равнозначное нашему сопоставление этих двух фигур:
Как он страдал в часы тоски,
когда по траурным
трибунам -
По сердцу Ленина! -
тяжки,
Самодержавно и чугунно,
Стуча,
взбирались
сапоги!
В них струйкой липкой и опасной
Стекали красные лампасы...
Оставаясь с Ритой наедине, мы вечерами читали вслух что-либо из полюбившегося. Своеобразие романтики Грина, лиричный образ Ассоли из «Алых парусов», подсказали, что если у нас родится девочка, то назову свою голубоглазую белоснежку Асей, Асенькой. Ожидаемо радостное известие осчастливило меня на Саратовском главпочтамте. Елена Ивановна, прабабушка новорожденной, отбила телеграмму до востребования: «Олег, все мы поздравляем тебя с Ассолью!»
Но в то время мной всецело завладела иная, горячечная революционная романтика. И потому выбор имени для малышки приобретал иной коленкор. Кумиропоклонство перед личностью почитаемого вождя склонило меня к мягко-напевному названию сибирской реки Лены, близ которой Владимир Ульянов-Ленин отбывал свою идилличную ссылку. Но, сказать по правде, с первых дней к нашей дочурке пристало имя Алёна, Алёнушка, Алёнка. До сих пор мало кто называет ее Леной.
По воспитанию и вере доча моя иронично говоря, ни чохом, ни духом, не ведает и не имеет ничего общего с теми идейными благоглупостями, которые обернулись для ее правдолюбца отца болезненной костоломкой судьбы и выстраданным обретением Христовой истины.