Папина любимица, мамина любимица, а я у неё была любовница. Впрочем, мы таких страшных слов не говорили тогда.
- Подвинься, чего расселась! - Ленка рявкнула мне прямо в ухо, плюхнула на подоконник рюкзак, и стала прикручивать рядом свою жопу.
Я сидела в самом углу широкого окна, вынюхивая знания из учебника. Народу рядом не было, поэтому Ленка была уверена, что я оценю юмор. Но я, как всегда, почувствовала себя лишней, неуклюжей, невоспитанный, вжалась спиной в стенку, а головой в плечи. Только мельком глянула через чёлку на это чудо в вышитой розами кожаной куртке, жутких чулках-сеточках и каблучищах а-ля блокбастер - всё чёрное, кроме ногтей и волос. Волосы и ногти были синие.
Потом я узнала, что у Ленки два голоса - низкий, не знающий сомнений, - и высокий, детский, срывающийся и вечно как будто спрашивающий о чём-то. Но это потом.
А тогда.
"Элитные девочки города Кемерово" - так мы себя называли. Но это позже, когда я пришла в себя. Курсе на втором, примерно.
Кстати, литературу нам давали всерьёз и надолго. Не знаю, как там у вас в Москве, в институте имени Кой-Кого, а у нас отношение было такое: бога нет, а литература есть.
Впрочем, Москва была нереальной. Так, туман на полях книги. Мы говорили: "Там, в России" - это была Москва. Никаких Тул, Воронежей, Самар. За Уралом - Москва.
Да. И никто в ней не был, кроме декана. Но у декана были очки на минус восемнадцать, за ними не разглядишь.
Ленка выбрала меня из соображений безопасности. Первый раз её изнасиловали в двенадцать лет, второй - на выпускном. Несколько раз удалось отбиться. Зловредный был микрорайонишко. И есть.
На парней она взирала с лютой ненавистью, даже на Владика. Он подошёл через минуту, принёс мне мороженку на палочке:
- На, я только разочек куснул, - он напоролся на тяжёлые лезвия зрачков и поперхнулся. Ленка умела убивать взглядом. Умела и оживлять, но это был не тот случай. Она взглядом вгрызались в человека, как собака Баскервилей - клыками. Глаза, как клыки у собаки Баскервилей. Владику поплохело. Единственное, что могло бы его спасти - это если бы он оказался гомиком. Владику просто не повезло. Ни в тот день, ни позже.
Мы ведь были соседи по лестничной площадке, ходили вместе в школу, в садик тоже. Невозможно было представить, что какая-то жопа вкрутится между нами. Но вот она вкрутилась - между мной и остальным подоконником - и отступать не собиралась.
Она сразу заявила права на меня.
Ленка говорила:
- Мне сразу твоё имя понравилось. Как только я узнала, как тебя зовут, я поняла, что ты будешь моей.
Но она только узнала как меня зовут, когда Владик меня окликнул.
- Изабелла! Я нашёл, где мороженое! - и, споткнувшись, о пылающие клыки ленкиных баскервильских глаз: - На, я только разочек куснул...
Выжить рядом с Ленкой Владику не светило, так же, как мне не светило от неё сбежать. Она буром пёрла по головам, въезжала на танке в здание Рейхстага и заявляла:
- Которое тут Временное? Слазь! Кончилось ваше время!
Настала эпоха ЁКЛМН. Это не аббревиатура, это одно из её имён. "Елена", "Ленка", любые общепринятые производные - всё приводило её в ярость. Зато поощрялись творческие изыски в виде новых имён и прозвищ.
"Расхитительница гробниц"? - ок, "Это я" - говорит, - "А ещё я Враг Народа и Тот, Который Сидит В Овраге"
Больше всего ей понравилось, когда я назвала её "Чёрная Мамба". Это стало, как бы, официальным названием для неё.
На экзамене она сидела у меня за спиной и старательно шипела ответы. Боялась, что я завалю. Я тоже боялась, хотя и знала, что знаю всё, что требуется, и с изрядным запасом.
Я не завалила. Но, проучившись полтора года, я пошла штурмовать юридический. Я изменилась.
Мне нравится рассказывать про Ленку. Такое пряно-шипучее ощущение на языке - и все так: "Ага! Ага! А дальше?!" - типа, кем она стала дальше?
Никем не стала.
Её опять изнасиловали, когда она шла домой с автобусной остановки. Зажали рот, пощекотали ножом рёбра, утащили с дорожки в кусты. Не помогла боевая раскраска Чёрной Мамбы.
Это неинтересно. Это просто объясняет, почему она так яростно вцеплялась в подруг, напрашивалась в гости - чтобы не ехать домой одной по темноте. Ничего загадочного.
В гостях смывала с себя весь макияж, надевала моё старое платьице - и принималась хлопотать на кухне, вызывая восторг родителей. Была тиха, светла и уважительна. Слушала папкины рассказы и матушкины приказы, разинув рот. Утаскивала меня в комнату, чтобы прохихикаться: "Классно я дуру изображаю?"
Она ничего не изображала, просто пыталась сохранить остатки образа. Она очень привязалась к моим родителям.
И это странно, потому что у неё были замечательные родители. Просто они ничего не знали. И этого она им не могла простить. Мои тоже ничего не знали, но моим - чужим - можно.
Владик обалдевал от этих перемен. Я подначивала:
- Влюбился!
Но он только качал головой:
- В это дитё? Достаточно один раз увидеть, как она смотрит мультики. Сложно воспринимать её как женщину.
Мне было не сложно.
Сначала это был нежный дружеский массаж:
- У тебя в спине блоки, нет выхода энергии.
Где спина, там и шея. Где шея, там и ноги. Они же у нас от ушей.
- А ты целовалась уже когда-нибудь? А как это? Я просто представить.
Мы были невинны и нежны. Она вдобавок была испугана.
Она ни на что не претендовала. А я внезапно превратилась во властного тирана. Могла запретить ей смотреть на преподавателя, например. Просто так. Она слушалась беспрекословно. Один раз я приказала ей остричь волосы и покраситься в малиновый. Она была счастлива. Она принимала мою тиранию за любовь. С восторгом рассказывала, будто сходила с ума от страха в тот первый день, когда решила заявить на меня права. Врала, чтобы меня порадовать.
Я не заметила, как оказалась вдруг в ответе за неё. Её настроение, оценки, воля к жизни - всё зависело от моего настроения.
Я не была к этому готова. Я когда-то мечтала о любви, но... нет, не о такой любви я мечтала. Я оказалась не готова к столь щедрому дару, а потому неспособна его оценить и принять.
Я не могла разговаривать с мужчинами. Самый случайный такой разговор оборачивался драмой. Ленка терпела Владика, вероятно, в качестве брата.
Мы зашли в магазин, купить фруктов по пути домой.
- Вот эти яблоки берите, не пожалеете! - незнакомый молодой человек улыбнулся, я что-то ответила.
И понеслось... саркастические комментарии, слёзы, игры в молчанку - с неизменным раскаянием и попытками задобрить.
На юридическом я сидела обычно с Валерией. У неё было потрясающее чувство юмора и ребёнок. Валерия была старше нас. К ней Ленка не ревновала, слава Аллаху.
Вообще, интересно, кем она себя ощущала?
Я познакомилась с Артуром и страшно не хотела сцен. Я просто объявила, что буду ходить с ним в кино, в библиотеку, куда угодно - без неё. Что это ничего не меняет в наших с ней отношениях, но её рожа на горизонте выглядела бы неуместно в некоторых ситуациях.
Глаза у Ленки сделались красные и припухшие, но она не выступала. Даже стала реже бывать у нас.
Она по-прежнему встречала меня на остановке возле универа, и все свободные пары мы проводили вместе.
Однажды Валерия пригласила нас к себе, Ленку, меня, Владика, Артура, человек четырнадцать-пятнадцать, в общей сложности. Мы что-то готовили, ели, пили, слушали музыку, разговаривали длинно и умно, и хохотали. Наверное, мы просто были счастливы.
Я обратила внимание на то, как легко Ленка ориентируется в квартире у Валерии. Она знала, где какие продукты хранятся, она доставала посуду и салфетки. Я поняла, что Ленка тут своя.
- Ты сегодня ночуешь у меня, - заявила я ближе к ночи.
И мы ушли.
И была ночь.
Мы обе были подшафе, Ленка слегка, а я так и вполне ничего. В трамвае она посадила меня к окну и принялась охранять.
На очередной остановке ввалилась толпа парней.
- Лена, фас! - выкрикнул а я и заржала.
Парни покрутились вокруг нас пару остановок, поняли, что глухо, и вышли.
Мы ехали в пустом трамвае, плакали и целовались.
А дома мы заперлись у меня в спальне, судорожно раздели друг друга и упали в кровать.
Я говорила, что Ленка дура и ничего не понимает. Она говорила:
- Я дура и ничего не понимаю.
И ещё говорила о моей красоте и что я самая-самая. И что она моя и всегда будет моей.
Я сказала:
- Никаких Валерий. Не смей на неё смотреть, слушать её и разговаривать! Ты меня поняла?
Это было три года назад. Я бросила универ и уехала в Москву. И больше не возвращалась. Работала уборщицей, нянькой, ночным портье, кем угодно.
А вчера Ленка мне позвонила:
- Привет, я выклянчила твой телефон у Владика, ты не сердись только! Я хочу спросить. Я тут на днях в автобусе встретила Валерию. Я пыталась выйти, но там было полно народу. В общем, она со мной разговаривала, а я не могла не слушать. Она меня в гости зовёт. В общем, я хочу спросить, можно я с ней буду разговаривать, пока тебя нет?