13. Сицилианская защита. Синьор Валерио
Г Л А В А 13. Синьор Валерио.
Проехав небольшой горный городок с узкими улочками, полный старинных, каменных церквей и древних, каменных лестниц, машина подъехала к трехэтажному, узкому дому, к которому вплотную примыкали такие же узкие дома, и остановилась. - Приехали, - сказал сын. Все трое вышли из машины и вошли в дом. У входа их встретил пожилой мужчина, с характерными розовыми пятнами на лице - застарелого диабетика. Это был мужчина за которым теперь следовало Светлане ухаживать - синьор Валерио. Он был среднего роста, средней полноты, одетый в добротный, но достаточно старый, как и его хозяин, костюм - брюки и пиджак коричневого цвета. Это был господин примерно восьмидесяти пяти лет, но, довольно-таки, - бодрый и подвижный.
Светлана была смущена и растеряна. Ее вновь окружали чужие люди, с чужой речью, к которым снова надо было привыкать и пристраиваться. Как себя вести в данной ситуации она не знала. Здесь уже не было рядом русскоговорящей Надежды, как в случае с Джованной, которая могла бы помочь в общении, и подсказать, что следует делать, а что нельзя. Но время шло, и надо было двигаться вперед и принимать условия, которые диктовала жизнь. Сын пожилого синьора взял инициативу в свои руки. Он представил Свету и дедулю друг другу. Расторопная невестка быстро приготовила обед - отварила макароны, поджарила на сковородке мясо и сделала салат из помидоров. Все сели за стол и пообедали. Настроение у Светы стало улучшаться.
После обеда невестка провела Свету по комнатам, которых было по одной на каждом из трех этажей дома. Показала комнату на третьем этаже, в которой предстояло ей проживать. Как могла, жестами, невестка объяснила обязанности, которые необходимо было выполнять. Комната синьора Валерио (деда), как про себя стала его называть Светлана, размещалась на втором этаже. Домик деда был довольно ухоженным местом. В комнатах была добротная мебель. С первого этажа, на котором размещалась кухня, ванная комната и туалет, на последующие вела белая мраморная лестница, как было заведено в большинстве сицилийских домов. Комната Светы тоже была обставлена хорошей мебелью из темного дерева. Она принесла туда свои вещи и разместила в шкафу. Дав последние наставления, сын с невесткой удалились, Света осталась с дедом один на один. Что было делать она не знала, поэтому рассудила, что правильнее всего будет если полную инициативу действий отдать в руки деда - хозяина дома.
Дед (синьор Валерио) засуетился и решил приготовить ужин. Опять салат, макароны, сыр, яичница. Теперь за столом они были вдвоем - дед и Света. Без сына и невестки Светлана чувствовала себя более непринужденно. Дед постоянно о чем-то говорил на итальянском языке, она в ответ только улыбалась, не понимая ни слова из того, что, без умолку, вещал дедуля, и для себя решила, что дед не простой и к нему надо тщательно присмотреться и понять его намерения и мысли, тогда будет более понятно, как следует себя вести. С первых же минут общения итальянский дед удивил Свету. Он словами, которые она не понимала и жестами, которые были понятны, дал понять россиянке правила поведения в его апартаментах. Показал кухонные полотенца и салфетки, которые надо использовать на кухне, и как это следует делать правильно. Потом взял автоматическую ручку и четко очертил на скатерти уголки, где, по его разумению, должна находиться скатерть, и которые совпадали с уголками стола, на котором эта скатерть покоилась. Этим синьор Валерио дал понять, что порядок, и еще раз порядок превыше всего, и что выходить за пределы указанных уголков запрещено, чтобы не было перекоса покрытия стола. Все должно быть на своем месте до миллиметров, и что беспорядка ни в чем он не потерпит. Это Свету очень развеселило и одновременно озадачило. Она и сама была, в общем-то, перфекционистка и любила порядок, но такой фанатизм, доходящий до безумства, очень ярко охарактеризовал ее нового подопечного. Она поняла, что дедуля очень сложный и надолго ее может не хватить.
Затем сицилиец пригласил пройти с ним в туалетную комнату, там же находилась и ванна. Валерио показал Свете две ровные стопки аккуратно сложенных на тумбочке тряпочек, и жестом дал понять, что одна стопка тряпок - для него, а другая - для нее. Назначение было понятно. Это были многоразовые гигиенические предметы, которые после использования следовало укладывать в стиральную машину для нового потребления. Тут Светлану начала одолевать злоба. Про себя она решила, что ни до каких тряпочек, на за что, дотрагиваться не будет, а использовать, как и раньше, туалетную бумагу. Ей стало понятно почему у деда часто менялись сиделки. Женщины не выдерживали его, во многом беспочвенных, притязаний.
После ужина синьор пригласил ее в свою комнату, в которой большую часть площади занимала прочная, добротная, просторная кровать. Под кроватью стояла фарфоровая ночная ваза. Дед достал с антресолей серванта альбом с фотографиями и стал показывать их Свете. Это был семейный альбом синьора Валерио. Он показал фотографии, когда был молодым и полным сил, фотографии детей - своих двоих сыновей в детстве, а также своей покойной жены, которая покинула этот мир пятнадцать лет назад. Это была очень худая, пожилая женщина с изможденным лицом. У Светы мелькнула непотребная мысль, что этот дедуля выпил из своей безропотной жены все соки, и свел ее раньше времени в могилу.
Со времени приезда у Светы не было ни одной свободной минуты, и не было возможности уединиться, она устала, ей хотелось отдохнуть, но дед был, как пиявка присосавшаяся к телу. После экскурсии в туалет и ванную комнату, а также знакомства с семейными реликвиями, дедуля снова привел свою новую сиделку в кухню. Он включил телевизор и дал понять, что надо с ним сидеть и смотреть телепрограммы. Светлане ничего не оставалось, как подчиниться, хотя уже было поздно и ей хотелось спать, но, как оказалось, у деда была бессонница, и он не хотел проводить время в одиночестве. За уплаченные средства мамке-Татьяне, он желал получить услугу сполна, и безжалостно эксплуатировал нанятых людей.
Свете пришло на ум, что дед в своей, далекой теперь молодости, которая пришлась на военное время, служил в профашистской итальянской армии, которая была не менее жестокой, чем немецкая и была ее союзником. Дуче Муссолини был другом и последователем Гитлера. Так она объяснила для себя поведение престарелого опекаемого, который сохранил отголоски молодых лет, где, вероятно, был образцовым служакой профашистской армии, и жесткость и рвение, полученные в юности его сопровождали всю последующую жизнь.
&&&&&&&&&&&&
Конец 13 главы. Продолжение на новой странице.