Шклов

Когда будет надо, Вас позовут!
(Наполеон)

Дорогу в город Шклов в 1961 году мы преодолели на автомашине ГАЗ-51, в кузове которой поместились все наши вещи и мы сами за исключением одного места в кабине. Она проходила через Туров, паромную переправу через Припять (теперь там мост), Житковичи, Слуцк, Старые дороги, Бобруйск и Могилев.

В Шклове нам предоставили трехкомнатную квартиру в новом доме на центральной улице Советская недалеко от рынка и большого городского парка. Там мы впервые получили ванную и туалет в квартире. Нашим соседом по лестничной площадке стала семья интеллигентной, культурной и очень умной женщины, которая работала народным судьей.

Впервые я познакомился у соседей с таким чудом техники, как телевизор. Далеко не на всей территории республики была возможность принимать телепередачи, и мы приехали туда, где телесигнал уже был. Вскоре в Шклове у нас появился первый в жизни и долго честно служивший нашей семье холодильник "Днепр", который отец не без использования служебного положения с большим трудом купил. В открытой продаже холодильников практически еще не было.

Отец возглавил районную газету "Ударный фронт", а мать стала работать в аптеке на рядовой должности фармацевта. Город существенно отличался от тех, где мы раньше жили. По маршруту Вокзал-Больница ходил единственный автобус и я первым делом заплатил 4 копейки и, не вылезая из автобуса на конечных остановках, с разрешения водителя долго ездил по городу. В городе было серьезное промышленное предприятие-бумажная фабрика "Спартак", а в центре городского парка был ее весьма приличный дом культуры, где часто выступали артисты и который в последствие сгорел.

Чувствовалось дыхание близкого крупного промышленного города и областного центра Могилева. На железнодорожной станции останавливались скорые пассажирские поезда, следующие в Ленинград из Одессы, Кишинева, Днепропетровска и Киева.

Недалеко от города за Днепром проходила шоссейная дорога Одесса-Ленинград, но мост через реку строить только начинали и этот процесс затянулся на долгие годы.
Я пошел учиться в пятый класс Б расположенной рядом с редакцией районной газеты СШ №2. Директор школы и учителя с трудом справлялись с вольницей учеников, некоторые из которых приносили с собой самодельные самопалы и без страха палили из них.

В нашем классе около половины учеников были с широко известной теперь окраины города со стороны Могилева Рыжковичи. Ребята эти были смелые и смышленные, что в немалой степени объяснялось особой ролью этой части города в его жизни. В особой климатической зоне, в пойме реки Днепр в Рыжковичах очень успешно выращивались ранние огурцы, которые затем на проходящих через Шклов поездах быстро доставлялись на ленинградские рынки. Конечно, это требовало большого ручного труда (полиэтиленовой пленки тогда еще не было) и ребятам приходилось дома, помогая родителям, выкладываться по полной. Но чувство уверенности, выполненного долга и собственного достоинства, не говоря о материальной стороне дела, были более чем достаточной компенсацией за этот нелегкий труд.

 Как и я, ребята из Рыжкович особо не отличались успехами в учебе. Еще нас объединяло увлечение футболом и распространенная только там игра в монеты, для чего каждый уважающий себя игрок должен был иметь в наличии большой медный царский пятак. Мы часто уходили с менее значимых уроков типа рисования, гуляли в парке рядом со школой или на берегу Днепра. Потом снова возвращались в школу.

 В Шклове я впервые пристрастился к лыжам. В городском парке была хорошая лыжня, и были ребята, которые мастерски владели техникой лыжного хода. Мои родители были очень обеспокоены состоянием моих школьных дел. Отец говорил, что я расту на лес глядя (то есть готовлюсь стать бандитом), а мать мечтала, чтобы в будущем я смог поступить хоть в какой-нибудь техникум.

В школе у нас были двое учителей из Рыжкович, которые мне запомнились особо. Пожилой учитель математики в галифе и сапогах был чрезмерно строг и требователен. Он ходил по классу с зажатой в руке указкой, которой в любой момент мог приголубить зазевавшегося или излишне шаловливого ученика. В результате все внимание класса было приковано не к школьной доске, а к его указке. Второй, и полной противоположностью первому была толстая учительница немецкого языка, у которой школьники во время уроков ходили на головах, а она реагировала на это слабо и не убедительно.

Уже когда я работал доцентом БИМСХ, где-то в конце девяностых годов прошлого столетия у меня учились деталям машин, а в следующем семестре и ПТМ (подъёмно-транспортным машинам) двое ребят из Рыжковичей. Они очень выгодно выделялись уровнем своего развития, хорошо поработали со мной в трех семестрах и я с удовольствием поставил им обоим отличные оценки, как на экзаменах, так и за выполненные курсовые проекты.
Эти ребята с увлечением и уважением рассказывали о своей Родине и местных жителях, включая известную семью.

Но, пожалуй, наиболее громким провалом в Шклове, была моя годичная учеба в музыкальной школе. Поступить туда было не просто. Желающих учиться по классу баяна было много, но у меня был хороший музыкальный слух и ярко выраженное желание родителей, чтобы я, наконец, занялся полезным делом и имел в жизни на всякий случай гарантированный кусок хлеба.

Мне купили в местном универмаге шикарный тульский баян ценой 170 рублей, что соответствовало месячному окладу отца. Но где ж я буду часами сидеть, пиликая эти гаммы, если под окнами стоят друзья, а на улице происходят всякие интересные события. И хотя учитель у меня был очень хороший (стройный молодой мужчина лет 27), по итогам года мои успехи были, мягко говоря, не впечатляющими.

Директор музыкальной школы Рывкин (известный своей виртуозной игрой на балалайке) вызвал отца и при мне разразился руганью в мой адрес, уверяя отца, что такого бездельника как я он в своей жизни ранее не видел. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что мой ровесник его собственный сын был уж ни как не меньший бездельник, чем я. Но видно гнев Рывкина в первую очередь был вызван тем, что он искренне как любящий отец считал, что именно я сбиваю его хорошего сына с пути истинного, привлекая его ко всякого рода компаниям и спортивным играм. Так бесславно окончилась моя попытка получить музыкальное образование.

Сегодня город выгодно преобразился,  его центральная часть выглядит привлекательной и ухоженной, восстановлена городская ратуша с часами и шпилем, появился краеведческий музей, в котором можно многое узнать о славной истории города и его знаменитых уроженцах, заботливо и величественно обустроены места воинской славы с танком ИС-2 с 122 мм пушкой, а вместо моей школы построена шикарная гимназия. Капитально модернизирована бумажная фабрика, куда ежедневно на работу приезжают даже из Могилева. Активно функционирует для игры в хоккей и других зимних видов спорта крытая  Ледовая арена. Правда, исправительной колонии для преступников там раньше не было.

А мы после годичного пребывания в Шклове летом переехали в город Горки, куда отца назначили редактором районной газеты "Ленинский шлях" вместо снятого с этой должности за промахи в работе С. При этом ранее совместная работа отца и дружеские отношения с Первым секретарём Могилевского обкома Компартии Белоруссии  Константином Викентьевичем Матюшевским сыграли решающее значение в нашем переезде в этот замечательный город с одним из старейших и крупнейших ВУЗов  СССР, где учились студенты со всей страны и многих стран мира.

Через  лет 11-12 редактор районной газеты уютного Быхова пожелал быть поближе к цивилизации и  сменил отца на работе в горецкой газете, чему во многом способствовал его родственник-член бюро ЦК КПБ, и отец перешёл на более спокойную и даже немного более оплачиваемую работу в Горецкий РК КПБ.

"Укрывшись шапкою из снега,
Шклов- город детства мирно спит,
Я вышел в ночь, давно здесь не был,
Но память все в себе хранит.
Пройдусь по парковой аллее,
Мне фонари кивают в след,
Пушистый снег мне душу греет,
Шклов- я счастливый человек.
Присяду скромно на скамейку,
Не испугать, чтоб воробья,
В кусты заброшу три копейки,
Вновь через год вернусь сюда.
Укрывшись шапкою из снега,
Шклов- город детства мирно спит,
Год пролетел, как здесь я не был,
А ты живёшь, как прежде жил..."
(Владимир Шиманович)

ДАЙЖЕСТ

КАК ДЕВОЧКА ИЗ ШКЛОВА стала топовой моделью в Китае.

Еще в детстве Наталье в шутку говорили, что с такими данными нужно идти в модели. А она взяла и пошла. В 19 лет полетела в Азию, в итоге история с показами, фотосессиям и рекламой затянулась на долгие 6 лет. Солидную часть заработанных денег она потратила не на себя — помогла маме, пишет onliner.by.

«Из-за атмосферы в доме хотела убежать как можно дальше»


Наталья родилась в небольшом городке Шклове в 36 км от Могилева. Свое детство она вспоминает как непростое время, когда маме приходилось совмещать две работы, чтобы прокормить двух дочек. «При этом папа пил и дома случались скандалы. Все это отразилось на мне и сестре», — погружается в не самые приятные воспоминания наша героиня.


О работе моделью она впервые услышала, когда ей было около 10 лет. Маленькая Наташа посмотрела по телевизору программу о Милле Йовович, после чего мама начала фотографировать ее на «мыльницу» в разных нарядах. Те снимки девушка с улыбкой называет первыми тестовыми фотографиями.

— Ну а потом как-то мы гуляли летом у бабушки в деревне и встретили женщину, приехавшую к кому-то в гости, и она мне сказала: «У тебя такие длинные ноги! Тебе нужно идти в модели!» — вспоминает девушка. — Нет, я тогда не планировала идти в модели, не жила этой мечтой. Мне просто казалось, что если появится такой шанс, то я за него возьмусь. Однако я не представляла, что, проживая в Шклове, у меня есть такая возможность. Но из-за атмосферы в нашем доме мне очень хотелось уехать из города, убежать как можно дальше.

«Когда улетела работать, в кармане было $50»

Наталья окончила модельную школу, после чего решила подать свою анкету в агентство. Остановившись на одном из вариантов, она отправила свои фотографии. Через какое-то время с ней связался агент из Минска и сказал, что она подходит: нужно только приехать в Минск и пообщаться вживую.


— Я не верила, что могу работать моделью и уехать за границу, — признается собеседница. — Но мне предложили контракт в Таиланде, и я согласилась. На тот момент мне было 19 лет, я ни разу не была за рубежом, не летала на самолете. В кармане было только $50 — больше мне мама дать не смогла. Пересадка была в Вене, я не понимала, как идти на посадку, как не пропустить сам самолет. От стресса у меня даже поднялась температура.

Когда вышла из аэропорта, увидела пальмы, сигналящие такси. Людей — тьма! Я смотрела на это огромными глазами и не верила, что это все реально. Подобное видела только в кино. Там такое движение — просто шок. У нас в Шклове пробок в принципе не бывает.

Я всю жизнь мечтала побывать на море, а тут увидела целый океан. У меня была работа в фешен-шоу в пятизвездочном отеле. Он расположен на горе, и с него открывался потрясающий вид. Никогда не думала, что окажусь в таком месте. Это было самое яркое впечатление от той поездки.

Единственной проблемой во время работы в Таиланде девушка называет тоску по дому. Она вспоминает, что постоянно грустила по «своей прежней жизни». Но от нового предложения не отказалась и через какое-то время устроилась фотомоделью для каталогов в Китае. Рабочие дни были очень насыщенными, и иногда приходилось сниматься до 12 часов без перерыва.

— Самой эффектной работой, на мой взгляд, был кампейн (съемка рекламной кампании коллекции. — Прим.) для ювелирных украшений. Когда снималась для них, наверное, не до конца понимала, что это за работа. Решила, что обычный каталог. Но спустя несколько недель я шла по Нанджи роуд, самой известной и популярной улице в Шанхае, и увидела большую рекламу со своим изображением. Это было классно, и я испытала шок.

«Мечтаю о домике в деревне и мастерской»

Наталья убеждена: если человек заинтересован и готов много работать, моделинг даст возможность хорошо заработать. Первой ее серьезной покупкой стал iPhone. Девушка полетела в Азию с обычным кнопочным мобильником, и ей нужен был новый телефон.

— Но моей задачей были не развлечения, не покупка нарядов. Основной целью была финансовая помощь семье, — объясняет Наталья. — Собственно, этого я и достигла. Дело в том, что у мамы была нерешенная проблема с жильем. Она тоже выросла в сложных обстоятельствах, у нее не было поддержки родителей. Когда она встретила моего отца, они в дальнейшем жили в его квартире. Возникали претензии, что она там живет. Ее выгоняли. И мне всячески хотелось маме помочь и решить ее жилищный вопрос.

Проработав в моделинге около 6 лет, девушка решила поставить в карьере точку — она хотела сконцентрироваться на личной жизни.

— Вернувшись из Китая, я поняла, что больше надолго не хочу уезжать за границу. Мне хотелось создать семью. И в скором времени после возвращения мой молодой человек сделал мне предложение. У нас состоялась свадьба. Ровно через девять месяцев у нас родилась дочка. После ее появления у меня даже мысли не было куда-то улетать. Я не представляла, что могу надолго оставить свою семью.


Сейчас девушка пробует себя в ремесленничестве — вышивает картины — и хочет продвигать себя в этом направлении. В будущем она мечтает купить домик в деревне и открыть при нем свою небольшую мастерскую.

— После того как я побыла за границей, я поняла, что хочу жить в Беларуси. В юности мне хотелось убежать, мне казалось, что за границей круто, у меня все получится и меня, как говорят, ждет успешный успех, — рассуждает наша героиня. — Вспомню один момент из детства. Деревня. Стою в поле, ворочаем сено граблями, и надо мной в этот момент пролетает самолет. К тому моменту я еще никогда не летала, и мне казалось, что люди там — в салоне самолета — очень счастливые. А я тут стою, и мне это сено ворочать нужно... Представить хуже ситуацию было невозможно. Я чувствовала себя очень несчастной: одноклассники уезжают на море, а я еду к бабушке пасти корову. Но когда я улетела, поняла, что самое счастливое время было именно тогда — с теми граблями.

У меня есть планы: мы мечтаем с мужем переехать в деревню. Хочу купить старый дом, отреставрировать его, сделать там мастерскую вроде избы-вышивальни и обучать детей вышивке. Большинство детей даже не знают, что такое вышивка, и не понимают. Я полностью довольна собой нынешней и тем, где я есть. Все сложилось для меня наилучшим образом. Все так и должно было произойти.