Лариса проспала. Она всю ночь занималась, готовясь к последнему в этом семестре экзамену, готовилась до последнего, пока глаза не закрылись и сон, ту-ту-у-у не покатил её по волшебным рельсам в страну забытья. Она как сидела за столом, так и растеклась по нему бесформенным тестом пухлых юношеских щёчек и русых кудрявых волос.
Будильник звонил и звонил, напевая ей одно и тоже каждые пять минут и только в какой-то момент между сном и явью он смог прорваться к её сознательному бессознательному. Лариса подскочила, посмотрела на телефон и бегая из угла в угол почти без толку, с трудом собралась к выходу.
Вчера, было тридцать градусов жары и Лариса без раздумий надела легкое синее платье. Она не ожидала, что после знойной ночи может настать такое холодное, ветреное утро. Когда ветер не поднимал подол, превращая пышную юбку в убористый колокол, было ещё терпимо, но с ветром — аж, перехватывало дыхание!
О возвращении домой не могло быть и речи — Лариса критически опаздывала к началу экзамена, но пронизывающий ветер сжимал её тело, пока ещё теплое ото сна и мозг, в тисках холодной судороги.
Лариса невольно вспомнила своё детство.
В детстве у неё было пальтишко, как и у всех детей во дворе и в классе, только Катя Петухова носила красивую мутоновую шубку, пошитую её мамой из своей старой. Всё детство Лариса мерзла. Холодный зимний ветер продувал сквозь пальто до дрожи в коленках. Идти до школы ей было минут пятнадцать, но длинная, прямая улица была просто проходным двором для всех ветров мира. Лариса наклонялась вперед, как бы противостоя ветру, начинала читать древнее, сильное заклинание:
— Ветер, ветер ты могуч, ты гоняешь стаи туч, ты волнуешь сине море, всюду веешь на просторе, пожалей меня немножко, колкой вьюгой не кружи, а в сугробе полежи! — вам наверное покажется, что это стихотворение Пушкина, Александра Сергеевича, Лариса тоже так думала, но после многократного повторения ветер стихал и Лариса успевала добежать до школы не продрогнув. Пять, десять минут стоял полный штиль. Начало стихотворения было пушкинским, а конец она всегда складывала разный — что в голову придёт. Тогда Лариса поняла одну вещь: Пушкин потому и писал сказки, что сам наверняка был волшебником. Просто умело маскировался под писателя. Или бабка его Арина Родионовна, как пить дать!
Детство давно закончилось, только волшебное заклинание как и прежде работало. Лариса начала читать, ещё раз и ещё, и ветер стал обдувать её, так, словно невидимая защита выростала вокруг. Тепло разливалось по телу, наполняя мозг эндорфинами. Лариса расправила грудь, вдохнула аромат лета с тонкой перчинкой скошеной травы и благодарно улыбнулась: «Спасибо».