Она лежала в гробу такая живая, такая пленительная, рыжие ресницы контрастировали с её платьем глубокого синего, заостренные черты подчеркивали только ещё больше её губы. Губы такие пухлые, такие нежные, хотя и тронутые печатью смертью. Но он не видел, не замечал ничего, он просто желал прикоснуться к ним, поцеловать жадно, ощутить их привкус и прохладу неживого. Надо отметить, что это желание проснулось в нём сиюминутно, и он не мог себе объяснить почему и как, одно, лишь, он знал - это желание он осуществит, несмотря ни на что.
Церемония прощания подошла к завершению и до слуха присутствующих вскоре стали доносится звуки комьев земли, глухо ударяющиеся о лакированное покрытие гроба. Он отошёл поодаль, слишком частым и отрывистым стало его дыхание в этот момент, а на лбу выступила испарина и не хотелось, чтобы кто-то обратил на это внимание, ведь, начнутся распросы, а это ни к чему. Когда все двинулись к кладбищенским воротам, он сделал вид, что последовал за всеми, а сам отошёл в глубь памятников и, опустившись за один из них, принялся ждать наступления темноты.
Он был сам не свой, казалось, что время просто застыло на месте. Перед его взором стояла она - покойница и её вожделенные губы. Желание жгло насквозь, казалось, каждая вена горела огнём, что приносило нестерпимую муку. Он царапал твёрдую землю ногтями и едва сдерживал стон, едва ли борясь с желанием броситься к объекту вожделения. Наконец, почувствовав усталость и слабость, он прислонился спиной к одной из каменных фигур, окружающих безмолвно его со всех сторон, и погрузился в полузабытье.
Открыл он глаза, когда его растрепанных волос коснулся вихрь ветра, освежив ночной прохладой лицо. Резко пробудившись, он почувствовал в себе прилив сил и какую - то звериную удаль: все его тело было лёгким, наполненным гибкостью мышц, запахи с сделались острее, а шорохи звучнее. Несмотря на то, что было темно, он точно знал в каком направлении двигаться, но на всякий случай, он достал телефон и включил фонарик. Движениями кошки он оказался у нужной могилы. Отбросив телефон в сторону, он припал ниц к свежей насыпи, наслаждаясь и упиваясь предвкушение того, чего он так долго ждал. С яростью он скинул все цветы, что ему препятствовали прочь и принялся руками рыть рыхлую землю. Дрожь била его и, изредка облизывая губы, он продолжал, не замечая ни усталости, ни того, что из-под обломанных под корень ногтей выступила кровь. Лишь изредка он останавливался и улыбался луне и звёздам, а затем продолжал начатое. Наконец, он нащупал что-то твёрдое.
- "Неужели, неужели!" - клокатало в груди и издав рык, он принялся выкручивать механизмы, силясь открыть доступ к ней. Неимоверных усилий стоило ему это, но какая-то сила вела его в эту ночь и вскоре затворы подались. Перед ним предстала покойница, её губы стали ещё желаннее, ещё ярче, ещё бархатистее и он раздирая грудь свою, опустился к её лицу тяжело дыша...
***
Утром смотритель кладбища обнаружил ужасающее зрелище: вываленного с ног до головы в земле молодого мужчину лежащего на перерытой насыпи могилы, лицом вниз. Когда смотритель подошёл ближе и тронул лежащего за плечо, пытаясь определить, что с с ним, то мужчина вдруг открыл глаза и дико засмеялся, повторяя какой-то бессвязный бред про сладкие губы, отказываясь покидать свое место и давать какие-то внятные объяснения.