--- Итак... Московское Суворовское военное училище.
Потапов Евгений Дмитриевич, суворовец 1972-74 годов, 2 рота, 3 взвод, двадцать пятый выпуск
Интервью. Часть 2. Учебный процесс.
Начнем, давайте, с общего распорядка дня.
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Сначала отмечу, что учебный процесс состоял из нескольких частей. Официальной, т. е. предусмотренной в распорядке дня, неофициальной, которая вызывалась разными обстоятельствами и проводилась по инициативе офицеров-воспитателей или преподавателей отдельных предметов (обычно это доп. занятия по строевой подготовке, реже по тактике или стрельбе, или консультации на кафедрах перед инспекторской проверкой), факультативной (силовые упражнения, которые каждый планировал для себя в свое свободное время - чтобы быть на хорошем уровне по числу подтягиваний, отжиманий, подъемов переворотом).
Учебный год делился на четверти, как в школе. После каждой четверти каникулы. После четвертой четверти первого курса - 40 дней, полевой лагерь на территории полигона Таманской дивизии в Нарофоминском районе.
Теперь распорядок дня в МсСВУ (цитирую по своему дневнику):
7-00 Подъем
7-10 - 7-40 Зарядка
7-40 - 8-00 Умывание, уборка спальни
8-05 - 8-15 Утренний осмотр
8-15 - 8-35 Завтрак
9-00 - 14-40 Занятия (урок - 45 мин, перемена - 10 или 15 мин)
(с большим перерывом на второй завтрак, 11-30-12-05, т.ч. столовая 11-45-12-00)
14-50 - 15-10 Обед
15-10 - 17-50 Свободное время
17-50 - 18-00 Развод на самоподготовку
18-00 - 19-40 Самоподготовка в своем классе
19-40 - 20-15 Построение и ужин
20-25 - 21-15 Третий час самоподготовки
21-15 - 22-00 Свободное время. Или дополнительный час (неполный) самоподготовки
22-00 - 22-10 Вечерняя прогулка
22-15 Вечерняя проверка
22-30 Отбой
--- Сразу произведем, так сказать, визуализацию отдельных пунктов. Как выглядели: Подъем, Зарядка, Вечерняя прогулка? По команде "Подъем!" все вскакивали и за 45 сек. одевались вплоть до сапог и фуражки? Мне армейский старшина рассказывал, что спичка горит ровно 45 секунд.
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Без десяти семь дежурный по роте будил старших взводов. Они начинали медленно одеваться в темноте.
В 7-00 тот же дежурный или дневальный кричал в коридоре: "Рота, подъем! Форма одежды - полная, без ремней (или: форма одежды - с голым торсом)". Его команду дублировали старшие взводов: "Первый [второй, третий, четвертый] взвод, подъем!". Командир отделения, чтобы прочистить дыхание, мог тоже гаркнуть: "Первое [второе, третье] отделение, подъем!".
Если в двери спальни не стоял офицер-воспитатель (или до конца 1 четверти 1 курса - сержант-воспитатель) одевались медленно. Старший взвода торопил. Самые медлительные вставали в строй в тапочках и с кителем в руках.
Старшина роты командовал:"Равняйсь! Смирно!" и шел докладывать в офицерскую комнату дежурному офицеру, прапорщику или сержанту. Далее раздавалась команда: "Строиться внизу на зарядку!" (спальни второй роты находились на третьем этаже казарменного здания). Взвода, начиная с правофлангового, неслись по лестнице вниз и сразу строились в колонну по три (уже все полностью одетые, в ботинках или, в предлагерный период, в сапогах)
Зарядка - это либо бег по периметру училища, либо общеучилищная гимнастика на плацу с традиционным подбором упражнений, под счет и музыку из репродуктора.
Вечерняя прогулка было приятным пунктом распорядка. Мягкие красивые сумерки; день закончился, можно сбросить с себя все беспокойства и недоделанные дела... Пели во всю глотку песни ("Не плачь девчонка", "Не забывай завет Суворова"), с удовольствием шли строевым шагом, ровным слаженным строем (не для начальства, а для себя).
--- Дневник вели все время обучения?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
С самой абитуры. Но хранить личные записи, письма, книги было негде, кроме как в личном чемодане, сдававшемся в каптерку, к которому был доступ раз в неделю, и в классе, в своем столе. А в стол лазил всякий, кто хотел - дневальный, ночью, от скуки и любопытства, уборщики из недоброжелателей - узнать, что этот неприятный тип пишет (вообще-то, в армии не любят тех, кто ведет какие-то внеуставные и внеучебные записки), офицеры и сержанты, производящие очередной шмон. Поэтому многое пропадало. Художественная литература и письма девушек - если не носишь с собой или не отправил в коптерку - враз и с концами. Пропал блокнот с дневниковыми записями по началу первого курса; лишь кое-что могу восстановить по дублирующим ремаркам, которые делал внутри обычных конспектов и домашних заданий по литературе, истории, математике, этике, эстетике.
Это вообще беда армии. В каждой части есть библиотека, а условия для чтения отсутствуют напрочь. Книги хранить негде, их тут же крадут. А если прежние книги не сдал, то пользоваться библиотекой уже не можешь.
--- Вы имеете в виду солдатскую среду? Или даже суворовцев и курсантов высших военных училищ.
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Даже.
В Суворовском сразу же, как только поступил, записался в художественную библиотеку. Взял штук пять художественных книг. Помню, что одна из них была Стругацкие "Страна багровых туч". Их мгновенно украли, найти ничего не мог. Жаловался нашему майору-воспитателю Звягину, но не получил ни помощи, ни сочувствия. Кто-то из сержантов-воспитателей нашел две книги. В конце четверти уплатил в библиотеку недостачу, и больше туда не ходил.
В Харьковском высшем ракетном (им. Маршала Крылова), пока не перешли из казармы в общежитие, сохранить можно было только то, что держал в каптерке, в чемодане, или носил с собой в портфеле. В художественную библиотеку записался, как и в период СВУ, с первых же дней учебы, но брал только книги легкие по весу и малоформатные, чтобы можно было носить в портфеле - но чаще читал в читальном зале.
--- Можно представить, какое количество курсантов скапливалось в читальном зале большого, много тысячного, училища
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Отнюдь. Человека три-четыре. И две недовольные библиотекарши, которые вынуждены были сидеть с нами ровно до конца рабочего дня.
--- Но такое положение дел с библиотеками вряд ли благоприятно влияло на качество учебного процесса
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Безусловно. Поэтому качество военного образования по всем предметам ниже гражданского. Хотя, когда учились, находили всяческие отговорки и объяснения обратного (что у нас больше академических часов, что мы и в выходные учимся). Кстати, московские светские дамы воспринимали такие объяснения с иронией, но наши провинциальные жены верили в это больше, чем мы сами.
--- Но учебники-то у вас имелись в достаточном количестве?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Учебники были у каждого. Тут проблем не возникало. Полный набор - это примерно то же, что в обычной московской школе, плюс уставы и, может быть, точно не помню, какие-нибудь наставления (например, по стрелковому делу или взводу в наступлении и обороне).
- Итак, пришли с завтрака в казарму. До занятий еще полчаса. Чем занимаетесь? Повторением предметов?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Обычно строй не распускали. Выходил командир роты и говорил о задачах нового дня и недостатках прошедших суток.
--- Назовите примерный перечень этих задач и недостатков.
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
"Четвертый взвод сегодня сдает инспекторскую проверку по физической подготовке. Третий взвод после второго часа занятий переодевается: 10 человек в нахимовскую форму и 10 человек в новую суворовскую форму - поедут приветствовать всесоюзную конференцию армейских и флотских комсомольских организаций.
На второй взвод жалоба от преподавателя биологии - вчера сразу восемь двоек.
В воскресенье контрольные стрельбы на полигоне в Алабино. До этого командиры взводов согласуйте графики тренировок в нашем тире и кабинете стрелковой подготовки. Если надо, то проведите и две, и три тренировки.
В третьем взводе ночью обрезали несколько шинелей. Майору Звягину разобраться и главных виновников представить на комиссию на отчисление из училища.
Сегодня я снял с наряда дневального и дежурного по роте. Дневальный стоял на тумбочке с расстегнутой пуговицей, ремень со штыком висит ниже... а дежурный вместо того, чтобы следить за порядком и чистотой сидел в спальне.
- Чалый!
- Я!
- Выйти из строя! Я вам запрещаю ходить в будние дни в кинобудку. Только в часы показа кинофильмов и только по заявке начальника клуба. Почему у вас фуражка без пружины? Делаю вам замечание. Встать в строй! У кого занятия в других корпусах, взять книги и конспекты, строиться у входа в казарму. Движение через плац только строевым шагом или бегом. Ро-ота, разойдись!"
--- Это своего рода развод на занятия. Преподаватели или училищное начальство на них присутствовали? И еще: когда переходили в другие корпуса, в чем несли книги, конспекты, карандаши, командирские линейки - в портфеле, папке, пакете, просто в руках? Шли в Главный корпус общим строем в несколько взводов или повзводно?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Училищное начальство на ротных разводах, сколько помню, никогда не присутствовало. Преподаватели случались. Иногда они делали какие-нибудь объявления, но обычно просто дожидались, когда развод закончится и суворовцы разойдутся по своим классам.
Не помню точно, в чем носили учебники, конспекты и прочие учебные принадлежности. Возможно, были полевые командирские сумки - через плечо, у правого бедра. Но возможно носили просто в руках, вернее, в левой руке (чтобы правой делать отмашку во время прохождения строевым шагом) - всего-то одна-две тетради и учебник. Портфелей, папок, а тем более пакетов - точно не было.
Передвигались повзводно, в колонну по три. Во главе рядов - командиры отделений (обычно в звании вице-сержанта); старший взвода (вице-сержант или старший вице-сержант) шел сбоку и отдавал команды.
--- Какие команды могли отдаваться на данном этапе распорядка дня
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
"Взвод, в колонну по три становись! Равняйсь! Смирно! Правое плечо вперед шагом марш!";
"Бегом марш!"; "Взвод, смирно! Равнение направо!; "На месте! Стой! Справа по одному в кабинет физики - марш!".
--- Давайте теперь попредметно и покабинетно? Например, пришли в главный корпус, в кабинет математики? Какой это этаж? Что представляет из себя кабинет?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Кафедры и кабинеты размещались на верхних этажах Главного пятиэтажного корпуса. Ларингафонные кабинеты иняза помещались в отдельном здании. Рядом с ними находились классы автоподготовки (возможно название было более внушительное: "кабинет автомобильной и бронетанковой техники"), армейской связи и тактики.
Интерьер. "Гобелены нашей юности" - это беленые коридоры и общественные помещения, окрашенные до высоты человеческого роста темно-зеленой масляной краской, с темным синим ободком вверху. С начала 70-х для отделки нижней части стен стали применять мебельные ДСП типовой коричневой текстуры.
Кабинетов математики, русского языка и литературы, истории, этики и эстетики не было. Занятия по этим предметам происходили в классах казарменного здания.
Кабинетов (лабораторий) на кафедрах физики и химии было несколько.
Садились каждый раз на одни и те же места, примерно, как в казарменном классе. Я сидел или с П. Мокшанцевым, или с А. Матвеевым, или с А. Егоровым.
Преподаватель входил (входила), суворовцы вставали. Старший взвода докладывал: "Товарищ преподаватель, третий взвод второй роты к занятиям готов. Отсутствуют <такие-то и по такой-то причине>. Старший взвода вице-сержант NN". Преподаватель производил проверку по журналу, освежая в памяти лица и фамилии. По нашему взводу почти все учителя знали крупного и взросло выглядевшего старшину роты С. Ломаку, хронических залетчиков и двоечников Чалого и Спиридонова. Преподаватели этики, связи, тактики не знали никого. Преподавательница эстетики знала из нашей роты только меня и, может быть, Борисовского - так как мы чаще других ходили на выездные культурные мероприятия и вдобавок задавали вопросы экскурсоводам, организаторам и сопровождающей. Знаменитая Э.В. Никольская с кафедры химии гордилась своей исключительной памятью и, действительно, знала всех не только по фамилии, но и когда и за что он получил у нее двойку.
Педагогических новаций по сравнению со своей прежней провинциальной средней школой я не заметил. И тут, и там были преподаватели с широким кругозором, закончившие известные вузы и университеты. В школе существовали занятия после уроков, были слабенькие, но довольно полезные кружки по углубленному изучению предметов. В СВУ преподаватель появлялся в училище перед своим уроком и тут же уходил после окончания (если, конечно, не было совещания на кафедре или партийного собрания). На отдельные дни и часы назначались свободные консультации на кафедрах. Однако посетить их было проблематично. Во-первых, надо было отпроситься у нашего майора, который совершенно не мог понять, зачем тебе идти на консультацию, если преподаватель не подала тебя в списке плохо успевающих, во-вторых, пройти одному, через плац, где тебя сто раз могут остановить (почему вне строя? почему пуговица расстегнута? почему ботинки запыленные? почему, когда отдавал честь старшему по званию, не перешел на строевой шаг? почему брюки "потянутые", т. е. расклешенные[1]?).
Суворовские училища исходно предназначались для детей, лишенных родительской опеки, испытывающих трудности с одеждой, учебниками и помещениями для занятий. Для таких молодых людей, а также для, грубо говоря, оболдуев, которые учиться не хотели и всячески от школы отлынивали (мои прежние товарищи по поселку вместо школы шли в лес, где болтались до двух часов, пекли картошку, били из рогатки птиц и случайно забредших цыплят) - училище было социальным спасением. Принцип "не хочешь - заставим" тут работал хорошо. Другим же, беспроблемным середнячкам и вундеркиндам, министерство обороны и министерство образования не предложили ничего существенного, что могло бы способствовать их образовательному росту или развитию особых карьерных задатков и пониманий.
--- Что значит "особых карьерных задатков и пониманий"? Вы сами говорили в предыдущей части, что все суворовцы были "ортодоксальные карьеристы"
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Насколько помню, там речь шла о карьерных примерах из книги "Мы-суворовцы". Примеры эти о старших лейтенантах и капитанах, мягко говоря, не впечатляли.
Правда, карьеристские чаяния суворовцев, как правило, простирались до полковника. Но это же очень скромный уровень. Спросите кого-нибудь из представителей современной золотой молодежи - там посягательства (часто абсолютно беспричинные, опирающиеся только на деньги и связи) гораздо и гораздо выше. Из выпускников СВУ, по меньшей мере, треть - ориентируюсь на свой взвод - были в состоянии честно претендовать, конкурировать за генеральские должности. Задатки у ребят были. Особенно у тех, который поступили без протекций, пройдя сложнейший многоступенчатый отбор. Более того, в некоторых уже просматривалась уверенность будущего крупного начальника (что он справится с высокой должностью, сможет без особого труда соответствовать и своей внешней выдержкой и постоянным внутренним настроем).
--- Генералом из ваших сокурсников, как я понимаю, никто не стал.
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Из ста десяти человек 2 роты, наверно, кто-то все же стал генералом. Я просто точно не знаю.
Но то, что СВУ могло сделать в части карьерного воспитания гораздо больше - это не вызывает сомнения..
--- Вы на себе это чувствовали?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Да, при долго и тщательно воспитываемой в самом себе карьерной наглости, я постоянно упирался в неистребимые "местечковые" и "простолюдинские" ограничители. Например, я официально побеждал в сложном конкурсе на престижную высокую должность, но мне говорили: да, это делает вам честь, но это случайность, организаторы и оценщики что-то не учли; вот человек, занявший четвертое место, более отвечает практической необходимости, его дед был начальником военной академии, отец вице-губернатор... И меня подобные аргументы убеждали, и я отказывался.
И не я один такой. Полагаю, что и у многих моих товарищей-суворовцев возникали подобные проблемы.
Но возвращаемся в учебные кабинеты Главного корпуса МсСВУ.
--- Знаменитая химия и химичка?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Элеонора Викторовна Никольская [2]. Я ее никогда не понимал. С такой свирепой самоотверженностью вести, в общем-то, второстепенный предмет. В "химические" училища из МсСВУ почти никто не поступал: автомобильные училища были у нас непопулярны, в академию химзащиты суворовцев перестали принимать года за два до нашего поступления, летчики и танкисты на бензольных кольцах не зацикливаются...
Урок начинался с опроса в духе блица. Требовалось не столько знание, сколько быстрота реакции. Давно известно, что квновские методики в науке не только непродуктивны, но и вредны. Мне как-то (возможно, случайно) удалось счастливо пройти через это чистилище. У меня не сохранилось ни страха, ни досады, а лишь удивление. Но помню, в какой страх и ступор она вводила других. Редко какой урок заканчивался без четырех-шести-восьми двоек. При этом следовали заверения, что просто так это никому не пройдет, что пересдать быстро не удастся, что могут быть и иные более существенные последствия.
Э.Никольская была нестарая (наверно, в районе сорока лет), невысокая, худощавая женщина, вполне симпатичная, хорошо одетая, привлекающая суворовцев и училищных офицеров, своеобразными ногами [3]. Время от времени с нею случались сердечные припадки, и она оказывалась на больничном. Простого человеческого разговора она с воспитанниками не вела. Я видел ее пару раз во внеучебной обстановке, она держала себя так, будто хотела на чем-то подловить, разоблачить и поставить трудно исправляемую двойку. Свирепая надуманная самоотверженность была, похоже, главным смыслом ее жизни.
=================================
[1] Расклешенные брюки - это шик, хит и дело чести суворовца.
[2] Фигура по-своему выдающаяся, но фамилию ее забыл или перепутал. По-моему, в первой части интервью называю ее Черновой. В дневнике она несколько раз упоминается именно как "Никольская".
А ведь уточнить негде. МсСВУ тех лет время стерло, как Атлантиду - создается впечатление, что нигде и ничего не осталось из материальной памяти (официальных документов об училище нет - разве что где-то в недрах министерства хранятся бухгалтерские и некоторые еще не уничтоженные за истечением времени кадровые документы; обстоятельную книгу об училище никто не удосужился в свое время написать - министр-выпускник Игорь Иванов имел сто возможностей ее написать, и мемуары, и информатику, но не оставил и пяти строк; исторического сайта по училищу нет; в мою бытность в МсСВУ снимали два документальных фильма, центральное телевидение и студия документальных фильмов - не нашел по их поводу ни мельчайших намеков)
[3] Уже тогда многие столичные дамы делали регулярную эпиляцию на различных частях тела. Никольской это претило. Ходил анекдот, что один из предыдущих выпусков подарил ей электробритву. Она выбросила ее на асфальт из окна пятого этажа.
=================================
--- Феномен. Такие запоминаются. Может быть, в них смысл истории?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Никак нет! Исторический смысл есть лишь в полезных феноменах. Например, Петр I при всех своих избыточных увлечениях и странностях был полезен для развития общей российской цивилизации и умственной силы народа. Суворов и кукарекал, и катался по дворцовому паркету, как по льду - но был гениальным полководцем, одержавшим для России десятки нужных и материально значимых побед. На другом полюсе: император Павел - экзальтация на пустом месте, самоотверженность ради ничтожных целей и с мизерными результатами.
Столь же приметной, но еще менее полезной могла показаться учительница биологии, баба Катя. Если Никольская знала и любила свой предмет, то баба Катя относилась к таковому, как закрепляющему контрапункту своего существования. Она никогда не говорила о сути предмета, не рассказывала научно-информационных азов из глав и параграфов учебного плана - она, как импрессионист, отражала свое отношение к темам и воспитанникам, наслаждаясь старческими куражными фантазиями, мнимой властью, неисповедимыми наказаниями (двойками не известно за что, сыпавшимися, как из рога изобилия), легкими прощениями (в виде исправления двоек), осознанием своей особой внутренней доброты. В раздаче двоек, мне кажется, ее ограничивая лишь внешняя фактура ученика. Некоторым воспитанникам, с определенным типом внешности, она никогда не ставила двоек, хотя они и попадались ей под руку; возможно, они ей были неприятны, и она не хотела, чтобы они приходили на пересдачу, уговаривали, обещали исправиться.
Бабе Кате (в миру - Екатерине Кузьминичне Серовой) было, наверно, за 70 лет или около того, маленькая, сморщенная. Одета была как уборщица. В движениях шустрая, резкая.
По ней сделаю специальную оговорку. Все вышесказанное, это то, что закрепилось в памяти на основании поверхностных наблюдений. Эмоциональные впечатления в связи с бабой Катей, у меня отсутствовали - у меня с ней никогда не возникало проблем с оценками, посещаемостью, поведением. Я ее, наверно, забыл бы, как, впрочем, и предмет биологию (мне до сих пор не верится, что такой предмет был в программе) - но она упоминается несколько раз в моих дневниковых записях. Так вот, перечитав недавно дневник, я увидел ряд достоинств бабы Кати как преподавателя. Оказывается, она проводила биологические олимпиады, о чем на других кафедрах и не помышляли, организовывала тематические беседы и вечера - нечто и вовсе немыслимое, читала нам статьи из книг и журналов, раздавала нам журналы с отмеченными статьями, чтобы мы прочитали и высказали свое мнение. Проявляется вполне интересное и милое "человеческое лицо".
Другим преподавателем с выраженным "человеческим лицом" был историк Юрий Степанович Кузьменко. Личность, наделенная всеми достоинствами и пороками: считал многих коллег и начальство дураками, но находился со всеми в милейших отношениях, состоял в членах коммунистической партии, но, ничего кроме иронии, к ее идеологии не испытывал, брал у суворовцев взаймы деньги (на подвернувшиеся инкунабулу, собрание сочинений, редкую пластинку) и не отдавал, прощал незнание и невежество по своему предмету, даже если они были проявлены на инспекторской проверке, не жадничал на оценки, у него всегда можно было без труда досдать и пересдать, рассказывал внутри и сверх программы такое, о чем мы ранее не слышали (о Троцком, которого, впрочем, не любил; об уровне жизни в Европе в 17-19 вв и сейчас; о раскладах в сегодняшнем партийном и государственном руководстве; о репрессиях 30-х годов, о безусловной корысти каждого государства, и в том числе нашего, самого гуманного и справедливого, в своей внешней политике, действиях и и друзья. Его почитали и любили больше всех.
Он единственный из взрослых сопровождал наш взвод в ресторан на выпускной вечер. Мероприятие прошло очень чинно и деликатно; никто не напился, не наскандалил, не ввязался в конфликт. Всем желающим Юрий Степанович писал на обертке от сахара свой адрес и телефон.
Еще в доброй книге моей памяти осталась Смолдырева, преподаватель эстетики. Молодая (лет 28), огромная, некрасивая (похожая на Варвару из "Осеннего марафона"). Она часто сопровождала нас на внеучилишные культурные мероприятия: выставки, театральные посиделки, литературные встречи и вечера, открытие мемориальных досок и памятников. Суворовцы для существа дела были там не нужны, но они хорошо смотрелись (весело-молодые, в подогнанной форме, с надписью "МсСВУ" на погонах, с генеральскими лампасами, с лихой выправкой) и придавали мероприятиям особый колорит.
Не знаю, с чьей подачи (начальника политотдела (я произвел хорошее впечатление на сборах комсомольского актива), начальника клуба, Смолдыревой, другого кого-то), я еще на первом курсе был включен в эту негласную группу "избранных культурных представителей". В бытность мою на первом курсе ее основу составляли три парня со старшего курса. Двое были милейшие и симпатичнейшие душки, умеющие задать умный вопрос и поддержать разговор на любую тему. На них было приятно смотреть, с ними просто было в радость стоять рядом. В художественной литературе, театре, кино и живописи они не понимали ничего. Третий второкурсник не отличался обаятельностью, но мог сказать что-либо в тему, понимал живопись и музыку. Меня, похоже, прикрепили к нему на подмогу: я мог нечто внятное сказать по истории театра и кино, неплохо знал литературную классику и сносно ориентировался, если не в сути живописных жанров, то в коллекциях музеев и достоинствах шедевров.
--- Журналистский шаблон. Как только заходит разговор об искусстве, сразу возникает тема курьезов. Милая актерская непосредственность, забывчивость коллекционеров, странности в поведении живописцев и т. п. Вы с чем-то подобным столкнулись?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
На вечере поэта Шведова (автор знаменитых песен "Орленок" и "Смуглянка") я сел прямо напротив него, шагах в трех. Внешность у поэта была демоническая: всклокоченная шевелюра, как у Эйнштейна, горящие глаза, громогласный голос.
Он прочитал несколько стихотворений и начал рассказывать что-то из истории своих произведений. Я, чтобы не задремать, достал блокнот и авторучку и стал записывать. Шведов замер и устремил на меня свирепый взор. Ко мне подошла сбоку женщина, видимо Смолдырева, и шепнула, чтобы я убрал блокнот и авторучку.
Говорили, что у нее муж - крупный чиновник какого-то министерства, чуть ли не министр. Я не запомнил, как ее звали, она, наверно, не знала точно моей фамилии (нас перед посылкой на столичные культурные мероприятия собирали и инструктировали в училищном клубе).
--- Свой предмет "Эстетику" она преподавала хорошо?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Наверно, плохо. Не запомнил из ее рассказов ничего, хотя со средней школы помню десятки ярких определений и концепций. У меня к этой сфере было природное притяжение
--- Была добрая?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Скорей, безразличная.
По критерию добрый - злой выделю следующую четверку.
Преподаватель физики и астрономии Нина Михайловна Коренева, лет 40, инертная, полноватая, невзрачная, невнятно одетая (чуть лучше бабы Кати). Добрая.
Как преподаватель следа во мне не оставила - ни благодарности, ни досады.
Преподаватель немецкого Муза Николаевна Щеднова, лет 40, вялая, чахоточного сложения, маленькая, невзрачная, невнятно одетая. Добрая.
Как преподаватель не дала мне ничего. Сохранив пятерку по иностранному, я по сравнению со школой позабыл половину грамматических конструкций и львиную долю словарного запаса. Этому еще способствовала безглуздая, на мой взгляд, новаторская система тотального ларингофонного общения между присутствующими в классе (преподаватель-суворовец, суворовец-суворовец общались исключительно посредством микрофона и наушников).
Преподаватель алгебры и геометрии Людмила Васильевна Маркова, лет под 50, полная, крепкая, невзрачная, строго одетая. Злая.
С воспитанниками вне предмета не разговаривала. Делала объявления, сухо начитывала теоретический материал, к ответам на вопросы не снисходила, доп. объяснений не практиковала. Приходила точно в начале урока и уходила сразу же по звонку.
Чтобы без расстройства и пререканий ставить плохие оценки как хронически не успевающим, так и умникам, ввела издевательскую систему "устного счета" - требующую ка-вэ-эн-новкой искрометности. В начале каждого урока диктовала подряд четыре-шесть довольно сложных задач в несколько действий, с двузначными-трехзначными цифрами, на которые надо было тут же дать ответ. Результаты у большинства, понятно, были какие. Для этих оценок велась специальная ведомость - "ведомость двоек и единиц". Неуспевающих по ее предметам накапливалось в каждой четверти помногу.
Из текущих оценок выводила в итоговую всегда худшую (даже если, например, в журнале успеваемости у суворовца было 8 четверок и одна тройка - по итогу за четверть ставилась тройка).
Меня выделяла, но как-то злобно-пренебрежительно: рекомендовала на различные московские математические олимпиады (на одной я вошел в число призеров), но, когда я в связи с этим просил о дополнительных учебниках и консультациях, помощи не оказывала.
У меня создалось впечатление, что она в состоянии решить большую часть конкурсных задач на самых трудных математических олимпиадах. Но для преподавателя это не важно.
Учительница русского языка и литературы Елена Ивановна Попова, лет 45, средней комплекции, с безразлично-презрительным обращением, в прошлом, судя по выражению и цвету лица, была не чужда развлечениям богемы, некрасивая. Злая.
Приходила, уходила, начитывала и отбывала предмет точно так, как Маркова.
Интереснейший предмет филология в ее исполнении больше отдавал складом макулатуры и известки.
Я был у нее на новой квартире (в числе помогающих перенести мебель) - чего-то теплого и сближающего с нею не обнаружил.
Еще преподаватели, которых помню или могу установить по дневниковым записям: Буданов (этика), Чернецова (география), майор Лапшин (нач. кафедры истории), лейтенант Самсонов (нач. кафедры русского языка и литературы; до него был недолго подполковник Вернигора), старший лейтенант Ржанов (нач. кафедры физики и астрономии), лейтенант Бондаренко (нач. кафедры математики), майор Евдокимов (нач. кафедры химии), майоры Красиков и Гольдман (нач. кафедры физподготовки), майор Глузкин (нач. кафедры иностранных языков).
--- Вы много встречали в своей жизни преподавателей разного уровня, сами преподавали - можете кого-то из преподавателей МсСВУ причислить к чемпионам ваших наблюдений со знаком "плюс" и со знаком "минус"?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
Нет. Я встречал довольно много гораздо лучших преподавателей, чем лучшие преподаватели МсСВУ, и в то же время наблюдал огромное количество таких, которые были намного хуже тех, которых я по периоду СВУ оцениваю скорей отрицательно, чем положительно.
--- И если можно несколько аутентичных цитат из вашего дневника?
ЕВГЕНИЙ ПОТАПОВ.
-15.07.1973, воскресенье [4]
Моя палатка: Матвеев, Спиридонов, Оневский, Сычиков, Миронов, Мокшанцев. 2 отделение[5]. Я - старший. Ребята в большинстве непослушные.
Скоро заканчивается.
За лагерный период особо донимали тактика, инженерная и оборудование палатки.
-24.10.1973, среда.
Вместо физподготовки снимались на телевидении. В нашей библиотеке. Покажут 4-го ноября. На стрелковой подготовке выбил 40 очков[6]. Сейчас 20-47. Учу геометрию (леммы), затем - обществоведение. Сегодня раньше отбой. Идем в баню[7] утром.
-29.12.1973, суббота.
Спросили по физике, материал этот знал - 5. Спиридонов вроде исправил свои восемь троек, но Нина Михайловна не хочет ставить ему четверку.
-21.01.1974, понедельник. Вчера на смотре м-р Звягин не хотел меня отпускать на олимпиаду по биологии, хотя Екатерина Кузьминична два раза присылала человека. Я выказал недовольство и на его вопрос "что вам, товарищ суворовец, дороже наука или воинская дисциплина?" ответил "наука".
-07.02.1974, четверг. С утра ездили на стрельбище. Автоматы пристреляны плохо, да и мишени не срабатывали, поэтому выше тройки никто не получил. Так же и офицеры.
-25.05.1974, суббота.
Вместо 6 урока была торжественная часть в Ленкомнате (так как плохая погода).
Командир роты выступил. Троекратное "Ура!". Потом выступил Аристов[8], позвонил Лущик[9].
Зачитали стихотворения и преподнесли дружеские шаржи Юрию Степановичу, Людмиле Васильевне, Нине Михайловне, Элеоноре Викторовне, Екатерине Кузьминичне.
Присутствовали еще Лина Михайловна[10], Лариса Николаевна[11], Муза Николаевна.
Потом курили перед казармой Трубку дружбы и пошли на обед.
=================================
[4] Это период полевого лагеря после первого курса (10.06 - 18.07.1973)
[5] Я был тогда командиром 2 отделения. Матвеев был старшим взвода и мне не подчинялся. Еще "мои", Матиенко и Егоров, помещались в другой палатке.
[6] Если из 4-х выстрелов - то отлично, если из 5 - то хорошо
[7] Тетеринские бани на Филях
[8] Секретарь комсомольской организации роты.
[9] Просто примечательный суворовец. Крепыш, горластый.
[10] Географичка
[11] Не знаю, кто это. Скорей всего, красивая преподавательница английского языка.
=================================
--- Достаточно!
<далее пойдет часть 3, Разное. Что еще не охватили, доскажем там>
Ссылки на ч.1 Общее и главное и ч.3 Разное:
http://proza.ru/2020/03/16/119
http://proza.ru/2020/07/24/1098
______________________