- Ну, мать, подвезло-то нам как, что на первомайские праздники целых три выходных выпало, - довольно улыбаясь, говорил своей супруге дед Петро, – вот и сыны наши со своими жёнами в гости пожаловали. Хорошо, что не забывают нас, старых.
Бабушка Марфа согласно кивала, глядя из-под руки, как сыновья разжигают в тенистом уголке огромного сада костерок и затевают шашлыки. Накануне вечером закололи и освежевали молодого кабанчика, и вот уже в закопчённом котле на костре кипит, заманчиво булькая, жирный шулюм.
- Не зря мы прожили жизнь свою, Петро, ой, не зря! Ты погляди, какие парубки выросли – всем на загляденье!
- Парубки, – весело хмыкнул дед – какие они тебе парубки? Старшие их сыновья, наши внуки, уже, чай, скоро жениться будут.
- Плохо, что не приехали они вместе со всеми, видать, городская жизнь слаще кажется – как поступили в свои институты, так совсем к нам в гости ездить перестали, - погрустнела Марфа.
- Дело молодое, что ж теперь поделаешь, - хмуро ответил ей дед.
Пока мужчины решали свои дела, снохи колдовали на кухне, полностью освободив от стряпни бабу Марфу: пекли пироги, жарили котлеты, доставали из глубокого погреба квашеную капусту, бочковые помидоры и огурцы.
- Вот маманя у нас мастерица, - сказал своей жене Наталье старший из сыновей, Василий. – Помидорчики у неё – загляденье! Краснобокие все, как на подбор, целенькие и до сих пор не окисли, до мая малосольными остаются. Почему у нас такие не получаются?
- Погреб у нас на даче, видать, другой, - сказала Наталья и обиженно поджала тонкие губы, не тронутые помадой, - да и участок крохотный совсем, всё, что выращиваем, быстро съедаем, на засолку идут те, что похуже.
- И мы любим полакомиться маманькиными солёностями, правда, Катюша? – Андрей не удержался, чтобы не погладить по округлому плечу свою жёнушку, несущую на стоящий в центре сада деревянный стол эмалированную миску с хрустящей капустой.
Та хотела было сказать в ответ что-то строгое, но вместо этого улыбнулась такой непосредственной радостной улыбкой, что все невольно заулыбались ей в ответ.
- Ещё как любим! Но вот не получается у нас засолить овощи так же, как у неё. Видно, секрет какой знает маманя наша!
Марфа ласково улыбалась, слушая эти разговоры.
Вот уже разлили по глубоким мискам наваристый шулюм, выпили по стопке и закусили. Разговор становился всё оживлённее, но когда говорили старики, все почтительно замолкали и внимательно слушали.
- Всё бы ничего, да тяжеловато становится нам с матерью огород обрабатывать да за садом ухаживать, - делился насущными переживаниями отец. – Спина болит – мочи нет, а вы всё только обещаетесь помогать, хоть бы раз для смеху огород вскопали.
- Вот отдохнём малость, возьмёмся артелём да вскопаем, - заявил Василий.
- Да, мы ведь ещё позавчера собирались. Но когда приезжаем домой, детство вспоминаем, друзей старых проведать хочется, вечно на всё времени не хватает, - вторил ему Андрей.
- Похоже, и на этот раз дальше обещаний дело не пойдёт, - тяжело вздохнул дед.
- Чего уж ты, отец, выговариваешь, в кои веки всей семьёй за праздничным столом собрались! Вскопаем мы с тобой и в этот раз потихоньку сами наш огород, - упрекнула его жена.
- И то правда! – повеселел глава семьи.
Выпили ещё по одной. Вдруг дед встрепенулся.
- Тут, сынки, такая оказия в позапрошлом году вышла. У соседей наших свадьба была – внука младшего женили. И осталась после свадьбы у них бутыль первача. И бабы наши, чтобы мы с друганом её не вылакали, закатали трёхлитровую банку жестяной крышкой и в землю закопали. Мне сосед Трофим об этом рассказал. Сосед-то вскорости помер, а старуха его в город к детям этой зимой подалась доживать. А моя-то Марфуша забыла место, где банку закопали они с подружкой закадычной.
Разговоры уже давно смолкли, и все сидящие за столом внимательно слушали деда.
- Как же это ты, маманя, забыла?
- Да вот забыла, и всё, - виновато всплеснула руками Марфа. - Раньше-то я за всех всё помнила, а теперича какой с меня спрос? Память не та стала…Кажись, у бани с Марией копали.
- Да теперь крышка у банки напрочь проржавела, - задумчиво сказал Андрей.
- Не, мы крышку растительным маслом смазали и в целлофан упаковали для верности.
- А ты, папань, не пробовал отыскать ту банку?
- Как же не пробовал – дважды пробовал, не нашлась, - сокрушённо ответил дед.
- А давай-ка мы попробуем, братан?
- Давай! – разгорячился Василий.
- Мужики, да хватит вам дурачиться, - пыталась урезонить их Наталья. – Вон на столе и водка, и вино, затем вам первач этот столетний?
- Да он теперь знаешь какой выдержанный!
Засучив рукава, братья с азартом взялись копать у бани, у самого её крыльца.
- Копай на штык, но поосторожней, а то банку разобьёшь, - руководил трудовым процессом Василий.
Разгорячившись от работы, братья сняли с себя рубашки.
- Заодно позагораем, - улыбался Андрей.
Работа шла споро, и скоро вся земля у бани была перекопана. Начали копать ближе к забору, и вдруг под лопатой что-то звякнуло.
- Банка! – вскрикнули хором обе снохи.
Василий стал на колени и начал бережно раскапывать землю, но всех ждало разочарование: это был обломок глиняного кувшина.
Перешли поближе к саду и стали перекапывать прошлогодние грядки, но и здесь банки не оказалось.
Стало темнеть.
- Бросайте лопаты. Ночь приближается, а утром рано вставать, пора уже в город возвращаться, - сказала Катерина. – Завтра ведь на работу.
Поработав ещё немного, братья с сожалением оставили лопаты.
- Ничего, мы скоро приедем, через две недели точно. Тогда и найдём эту заколдованную банку с первачом!
Утром встали пораньше и стали собираться в дорогу. В багажник автомобиля бережно укладывались пакеты с замороженной свининой и прочей снедью, банки с огурцами и вареньем, картонные ящики с картошкой.
- Как приедете в следующий раз, мы вам ещё деньжат подкинем. А где в деревне пенсионерам деньги тратить? У нас же всё своё: и варенья, и соленья, нас сад и огород кормят, - деловито говорил дед, и на лицах снох расцветали улыбки.
Проводив гостей, пожилые супруги вернулись в свой странно притихший дом, а потом, не сговариваясь, вышли в огород, радующий глаз свежевскопанной землёй. Только невозделанный клочок у забора, покрытый прошлогодним сухим бурьяном, выглядел безжизненно и сиротливо.
- Вот как раз на этом месте огурцы родятся хорошие, - заметила хозяйка.
- А ты, мать, настоящая актёрка – как ловко мне подыграла, - улыбаясь, сказал ей дед Петро, - я ведь специально байку вспомнил про самогон, чтобы сыны наши нам огород вскопали. Жаль только, что не весь осилили.
- Да разве ж я подыгрывала? – удивилась жена, - мы ведь и на самом деле с Марией первачок в огороде спрятали и, похоже, как раз в этом самом углу, что сыны не успели вскопать.
Бабушка Марфа повернулась и, прихрамывая – больные суставы давали о себе знать! - отправилась на кухню мыть оставшуюся посуду. Она не видела, как засверкали азартом глаза у деда, как он быстро схватил брошенную на землю лопату.
Марфа, занятая домашними делами, нескоро вспомнила о муже, а когда вернулась в огород, от изумления всплеснула руками: дед, забыв о боли в пояснице, ловко орудовал лопатой у забора, докапывая последние сантиметры оставшегося земельного участка.
- Так где же эта банка с самогоном?! Похоже, придумала ты всё!– прошипел он, с упрёком глядя на жену.
Но Марфа, покачав головой, задумчиво сказала:
- Так я ж говорила уже, что память не та стала. Только теперь вспомнила, что первачок мы с Марией и на самом деле закопали у бани, только с другой стороны, в огороде у соседей.
Дед вытаращил глаза и хотел уже браниться, а потом осмотрелся и вдруг залился, как в молодости, громким озорным смехом: злополучный первач-то никому здорово и не нужен, но ведь дело сделано - огород вскопан!
К нему и Марфа присоединилась, и так они смеялись ещё долго, удивляя новых соседей своим весельем.
* Первач (также первогон) — самогон, образующийся на начальной стадии перегонки.