В ноябре тысяча девятьсот сорок первого года, на небольшой казахстанской железнодорожной станции в Акмолинской области, пожилая стрелочница, в соответствии с рабочей инструкцией, очистила рельсы от снега и перевела стрелку, чтоб задержать на запасном пути длинный товарняк. Дала «зеленый свет» встречному скорому военному составу с грузом на платформах, крытых серым брезентом. Затем отправила «не срочный» товарный состав.
Она хорошо знала, в этих молчаливо - тревожных вагонах, предназначенных для перевозки скота, едут семьи депортированных народов: немцы, поляки, чеченцы... За месяц женщина насчитала около ста таких поездов, потом сбилась со счета. До прибытия следующего состава осталось сорок минут - можно добежать до будки и немного согреться.
Вдруг за спиной раздался странный звук.
- Щенок что ли? - мелькнула мысль.
Женщина оглянулась и обмерла: по заснеженным шпалам, вслед удаляющемуся поезду, съежившись от холода, шел рыженький мальчик, лет пяти, без шапки, в коротких штанишках, сандаликах на босу ногу, в длинном мужском пиджаке… Он скулил как потерявшийся кутенок. Казалось, великий ужас навсегда вмерз в его голубые глаза…
Стрелочница бросилась к малышу, стянула с головы пуховую шаль, накрыла им продрогшего ребенка и - бегом в будку!
Согрев у «буржуйки» шершавые мозолистые ладони, старательно растерла худенькое, давно немытое тело ребенка, достала из кармана фуфайки кусок черного хлеба и разломила пополам. Но поймав голодный взгляд найденыша, покрошила весь ломоть в алюминиевую кружку, до краев залила горячей водой из закопченного чайника и стала ложкой кормить заморыша. Он глотал не прожевывая…
- Не торопись, балам, не торопись!
Ребенок поел и, свернувшись калачиком на топчане, тут же затих под пуховым платком.
Женщина то и дело выходила с «зеленым» фонарем, встречала и провожала поезда, затем химическим карандашом делала записи в толстом журнале, подбрасывала дровишки в буржуйку. Она хорошо понимала, что железная дорога – военный стратегический объект страны. По стальным рельсам, один за другим, составы везли в Казахстан в тыл страны - в эвакуацию, не только перемещенных лиц, но и оборудование заводов и фабрик, а также специалистов, деятелей культуры - известных поэтов, режиссеров, артистов… А еще семьи беженцев и, конечно же, детей, чудом уцелевших под бомбежками на длинных перегонах России.
Железная дорога работала в режиме военного времени. Только успевай, поворачивайся! Мужчин мобилизовали на фронт, весь тяжелый труд лег на плечи женщин и подростков.
Смена заканчивалась, надо торопиться - заполнить сводку и бежать к начальнику станции с докладом. Но… как правильно отразить в документах найденыша? Родители, наверняка, уже подняли переполох по пути следования. Шутка ли, ребенок отстал от поезда! Скорей всего, незаметно от взрослых, пролез между досками вагона и - «выпал из гнезда».
- Просыпайся, малыш! - она подняла край пуховой шали и ахнула – мальчик полыхал жаром! Час от часу не легче!
Пришел пожилой сменщик, помог «запеленать» ребенка, и она, подгоняемая поземкой, с ношей на руках, побежала к вокзалу. Вдалеке слышался очередной протяжный гудок. За несколько месяцев стрелочница научилась различать военные составы не только по гудку, но и по стуку колес. Этот вез казахстанских красноармейцев на фронт, к Москве.
Начальник станции Газиз – молодой лейтенант, недавно мобилизованный по причине тяжелой контузии и ранения в левое плечо, только-только вживался в новую должность. Его мучили невыносимые головные боли, левая рука болталась плетью вдоль тела, нестерпимо ныла и постоянно мерзла. Жена сделала ему повязку - «качелю» на шею, но он постоянно забывал «заправлять» в неё непослушную конечность.
У него были широкие черные брови, которые придавали молодому лицу холодную суровость, но стоило взглянуть в его теплые карие глаза, то каждый понимал, какая глубокая и светлая душа скрывалась за внешней строгостью.
Мальчонку уложили на теплую русскую печку, накрыли легким лоскутным одеялом, он даже глаз не открыл, дышал часто и тяжело…
Газиз поручил стрелочнице по дороге домой заскочить в медпункт к фельдшерице, пусть та прибежит - посмотрит малыша. Да поскорее!
Потом передал по телефону сводку о проследовавших поездах за сутки, морщась от боли в затылке, стал составлять докладную о ребенке, отставшем от «немецкого» поезда. Подумал, подумал и продиктовал телефонограмму в компетентные органы. Уж там-то быстро разыщут его родителей!
Найденыша застонал… Мужчина дал ему теплой воды, тот пил жадно, захлебываясь… Смочил полотенце и положил на горячий лоб мальчика. Прислонил ухо к худенькой грудке, пытаясь расслышать хрипы, но услышал только громкий тревожный стук маленького сердца. Представил на его месте своего первенца и голова начальника станции предательски затряслась.
Пожилой доктор, при выписке из военного госпиталя, дал младшему лейтенанту Газизу рекомендации: «Исключить всяческие волнения!» От хронического недосыпания и бесконечных операций под звуки бомбежек, старик наверное забыл, что даже в обычной жизни без волнений не обойтись, а тут такая страшная беда – война...
Наконец, примчалась фельдшерица Асем – в новой запорошенной снегом фуфайке защитного цвета. Румянец во всю щеку, через плечо - брезентовая сумка с красным крестом. Измерила мальчику температуру, деревянной трубочкой, похожей на детскую дудочку, послушала легкие, сокрушительно покачала головой и сделала укол. Ребенок жалобно застонал…
- Газиз-ага, вот таблетки! Давайте строго через каждые три часа! И теплое питье! Много, много воды! - Девушка торопливо повязывала концы шали крест - накрест поверх фуфайки:
- Пневмонию трудно лечить, а у меня каждая таблетка в "подотчете"! Норма медицинских препаратов на месяц мизерная. Не считая еще довоенный НЗ - три дозы антибактериального препарата, в моей сумке всего тридцать таблеток, по одному флакончику йода и нашатыря, да два бинта… Вот и все мое богатство! И это на тысячу жителей пяти аулов!
Хорошо бы найденыша сейчас курдючным жиром растереть, горячим бараньим бульоном напоить… Только где же всё это теперь взять? У мальчика еще и педикулез… Но об этой «проблеме» будем потом думать, когда с простудой справимся! А сейчас я должна бежать на роды к Кульжамал-тате, она уже в схватках, шестого ребенка ждет! Её муж – дядя Сапар, когда на войну уходил, наказал, чтоб она дочку ему «подарила» и имя русское ей дала – Победа! Ну, я побежала! Как освобожусь – сразу к вам!
Газиз с трудом одной рукой застегнул пуговицы на шинели и вышел на улицу. Ледяной ветер со снегом пробирал до костей. На столбе под ржавой металлической тарелкой в проблеске снежинок металась тусклая лампочка. Вспомнил народную примету: «метель в ноябре – быть суровой зиме»! Заслоняя здоровой рукой глаза от колкого снега, он отправился на контрольный обход участка.
Да, ветру в казахстанских степях есть где разгуляться! Во все стороны света на сотни километров – широкий, неоглядный, как океан, простор с холмами и впадинами, маленькими речушками и редким кустарником... Летом здесь раздолье для отар овец и табунов лошадей. Молодая трава и неяркие цветы пестрым ковром простираются до самого горизонта. Теплые ветры, пьянящие душу кочевника запахом полыни, волнуют, манят, зовут в степное раздолье…
А кто видел весеннюю степь, полыхающую алым пламенем маков или тюльпанов, тот поймет, что такое пьянящая воля и свобода! И навсегда подарит степи свое сердце!
Зато зимой, не дай бог, ни то что случайному путнику, а даже самому опытному пастуху в этих просторах оказаться застигнутым бураном. Верная погибель!
Говорят, что зима в степи радует только охранников многочисленных исправительных лагерей, в которых отбывают свой срок враги народа, да жены изменников Родины, осужденные за "не доносительство" на мужей.
Зимой там побегов никогда не бывает...
Вдалеке, как большая зеленая звезда, маячил фонарь стрелочника. Мимо станции тяжело прогрохотал военный состав.
Фашист уже у стен Москвы. Народ, все как один, поднялся на борьбу с врагом. В прошлом месяце, по решению обкома партии, жители станции собирали средства на самолет – подарок фронту, в этом месяце - на танк. Женщины снимали с себя обручальные кольца и отдавали в общую копилку Победы. Каждая семья сдала государству «излишки» продуктовых запасов. Семья Газиза тоже не осталась в стороне - сдала лошадь и тёлку – однолетку, а еще целый стог сена. Супруга, как и все женщины страны, готовила посылку на фронт с теплыми носками и варежками.
А как же хочется проснуться утром в "мирной жизни"! Опять баловать сынишку, любить жену, радоваться молодости, простым, обычным вещам, о которых до войны даже и не задумывался всерьез, воспринимал как само собой разумеющееся...
- Ладно, - остановил себя начальник станции, - Вот разобьем Гитлера, тогда и заживем по-людски! А сейчас расслабляться никак нельзя: «Всё для фронта! Всё для Победы!»
На заре опять прибежала быстроногая фельдшерица:
- Газиз - ага! Хорошая новость! У дяди Сапара родился шестой мальчик! Назвали казахским именем Женис - Победа значит! А это... – девушка достала из брезентовой сумки маленькую стеклянную баночку, - Топленый курдючный жир! Роженица передала для найденыша! Для своих мальчишек берегла!
Асем послушала еще раз дыхание ребенка, сделала второй укол. Натерла жиром ему грудь и спинку, плотно укутала одеялом, чтоб пропотел…
- Таблетки продолжайте давать! И обильное питье! - Глаза красные от бессонницы, а сама так и светится от радости, что важное дело делает - людям помогает!
Газиз вспомнил военный госпиталь… Там медицинским сестричкам некогда было улыбаться, работы - через край. Раненых везут, несут, ведут, тащат волоком… Взрослые мужики от боли стонут, воют, криком кричат, матом ругаются. Главное обезболивающее средство военной медицины – спирт! Куда не сунься, всюду запах крови, пота, мочи, разложения и смерти, который перебивает даже запах еды. За окном – плохо отстиранные бинты и простыни полощутся на ветру, не успевают просыхать на длинных веревках во дворе бывшей сельской школы. Выздоравливающие солдаты целыми днями расправляют и скатывают эти длинные марлевые ленты в рулончики, которые тут же идут на новые перевязки.
А эта девочка только-только курсы фельдшеров после семилетки закончила, сама еще подросток, а уже первые роды приняла! Справилась! Только бы на фронт не запросилась! В тылу тоже работы хоть отбавляй!
Газиз, скрипя зубами от боли, "укачивал" раненую руку. Думал о боевом друге…
- Вот, дорогой Сапар, как всё повернулась… Ты мне жизнь спас - раненого с поля боя на себе вынес, сейчас продолжаешь бить фашистов… Чего душой кривить, наша Армия несет большие потери. Смерть ходит за каждым красноармейцем по пятам. Успеет ли почтальон доставить тебе фронтовой «треугольник» с важной новостью о рождении сына? Почувствуй, Сапар! Сердцем услышь:сын у тебя родился! Еще один продолжатель твоего рода пришел в этот мир!
***
Рано утром, передав смену своему заместителю, Газиз вернулся домой, устало опустился на табуретку, сбросил валенки, поглаживая больную руку, стал рассказывать жене про найденыша. Он всей душой втайне надеялся услышать от неё слова поддержки решения,которое он уже принял в своем сердце,но пока не решался озвучить.
- Что же теперь будет? - Алма взволнованно обняла чуть заметно округлившийся животик.
- Я отправил телефонограмму в район, мне ответили, что время военное, не хватает людей для решения первоочередных задач... Но в конце концов пообещали прислать за ребенком уполномоченного человека из областного детского дома. Хорошо, если бы родители мальца к тому времени нашлись!
Фельдшерица таблетки оставила, а еще посоветовала народными средствами лечить…
- Пошли! - решительно сказала женщина.
- Куда?
- На станцию! Закутаем мальчика в тулуп и на саночках привезем домой! Я сама его выхаживать буду! Как поправится, с нашим Арыстанчиком подружится, вместе им веселее будет! А там и родители отыщутся!
Газиз несказанно обрадовался решительности жены, ведь на неё, такую худышку, да еще и беременную, из-за его больной руки и так свалились все заботы по дому и по хозяйству. С утра до вечера в заботах, крутится, не присядет. С него какой теперь помощник? Одной рукой много не наработаешь! Ни навоз в сарае вычистить, ни сена принести, ни огород вскопать, ни дров напилить, даже маленькую пуговицу на гимнастерке сам застегнуть не в состоянии... А больной ребенок столько внимания требует!
- А вдруг… у него инфекция?
- Моя бабушка сейчас напомнил бы тебе поговорку: «Помоги чужому ребенку попавшему в беду, а Всевышний в трудный час защитит твоих детей»!
Повезло Гагизу с супругой! Однажды, ещё до войны, на майских праздниках, в соседнем ауле он увидел на качелях стройную красавицу с длинными косами и замер: ОНА! Подошел, познакомился, а на следующий день заслал сватов к родителям девушки.
Алма была младше мужа почти на десять лет. Вроде тихая, слова лишнего не скажет, но уж если решит что, то спорить с ней бесполезно!
- «Приказ жены - главнее ханского указа»!- засмеялся он и потянулся за валенком.
***
Всю ночь женщина не сомкнула глаз – обтирала мечущегося в горячечном бреду ребенка, поила водой…
К вечеру фельдшерица еще раз померила температуру. Твердой рукой набрала лекарство в шприц:
- Последний флакончик с пенициллином! Теперь вся надежда на таблетки, да на материнскую молитву, которая, как у нас говорят, «может поднять дитя со дна самого глубоко моря».
- Я молюсь… - шепотом поделилась женщина, - Когда муж не слышит! Он же у меня коммунист, на фронте в партию вступил.
- А я тоже буду просить небо, чтобы никто из моих подопечных не заболел! Месяц только начался, а санитарная сумка уже пуста…
***
Найденыш болел долго и тяжело.
Алма, врачевала его не только молитвами, но и травяными настоями, припарками, растираниями, ставила медицинские банки.
Пожилая стрелочница частенько заходила навестить мальчика с подарком – кусочком сахара. Фельдшерица принесла молозиво от отелившейся коровы – самое первое средство для укрепления иммунитета! А потом, пока корова Алмы была «в запуске», каждое утро, чуть свет, прибегала с кружкой теплого парного молока. Из аула старики передали для найденыша бараньи ребрышки для бульона…
В конце января, наконец, стало ясно: мальчик идет на поправку!
Но почему он не говорит? – волновалась женщина. Сморит печально голубыми, как ясное небо глазами, о чем-то сосредоточенно думает. Даже имени его не удалось узнать! Но он не «немтырь» - это точно! Во сне малыш часто плачет, мечется и зовет:
- Мути... Мути... Мути...
***
Однажды Алма вошла в дом и увидела такую картину: мальчики сидят на кошме у печки - рассматривают картинки в старом букваре. Сын тычет пальцем в рисунок:
- Повторяй! Это, по-казахски, - лошадь!
- Лошадь…
- Это – дом!
- Дом…
Недели через две мальчики уже щебетали, непостижимым образом понимая друг друга.
Газиз, при каждой встрече, дотошно допытывал фельдшерицу, как можно помочь ребенку вспомнить свое имя? Ведь если в детском доме его оформят под вымышленными данными, то мальчик лишится шанса найти своих настоящих родителей! Сейчас они, наверняка, уже определились с пристанищем и начали поиски сына.
Асем терпеливо объясняла начальнику станции, что проблема с памятью бывает от сильного стресса и высокой температуры. Но надежда есть! Постепенно память должна восстановиться! Забота и любовь, лучше всякого лекарства, сделают свое дело!
***
Как-то раз, в начале весны, Газиз, вернувшись с областного партийного совещания, обнаружил дома на печке жалобно «скулящих» дружков, одетых в девчоночьи платья. Завидев отца, Арыстанчик зарыдал в голос:
- Ата-а-а-а…
- Что случилось?
Жена хлопотала у стола, не поднимая глаз:
- Твой дедушка из аула приезжал…
- И...?
- С муллой. Обрезание сделали...
- Как… с муллой? И ты позволила? Знаешь же, что со мной будет, если это до райкома партии дойдет?
- Я пыталась! Но дедушка сказал, что вы - мужчины сами разберетесь! Мяса немного привез, картошки, подарки детям…
- А найденыш почему в платье? - похолодел Газиз. - За компанию… что ли?
- Так это… Ему тоже… обрезание сделали…
- Что? - ахнул глава семьи.- В моем доме мулла сделал обрезание немецкому ребенку?
Супруга подняла глаза:
- Газиз, ты, наверное, не поверишь, но он сам муллу попросил! Сказал, что хочет быть мусульманином «как брат Арыстан». Мулла спросил как его имя, а найденыш ответил: «Мусульман»! Наверное, это они с Арыстанчиком придумали... А твой дед очень удивился и объяснил, что это имя означает «несущий свет»!
Но это ещё не всё… Найденыш, согласно традиции, назвал мулле имя отца - Газиз! И имена семи поколений твоих предков!
Хозяин дома от волнения так и сел мимо табуретки.
- Подготовились… значит? Арыстан, твоя работа?
- Дедушка говорил: «Кто не может ответить на эти вопросы, тот – сирота»! А сирота - это плохо! Теперь мой брат Мусульман не сирота!
- Что же вы наделали... - у Газиза затряслась голова: - Я же после совещания к директору детского дома заходил! За ним приедут сразу же, как только дороги просохнут! Медосмотр будет! Что я им скажу?
Мальчики на печке крепко обнялись и притихли.
Жена заплакала: - Муж мой дорогой, ты сам знаешь, что в «тех» поездах случается… Если его родители были бы живы, они давно бы уже начали искать сына!
Она обняла мужа за плечи:
- Газиз, давай усыновим Мусульмана? Конечно, я знаю, это не просто… Депортированные народы и всё такое... Но, в чем его вина? Это же просто потерявшийся малыш! Если мы усыновим его, дадим нашу фамилию, то с нами, точно, он не пропадет! Вырастет достойным человеком!
***
Каждый день женщина с радостью замечала: малыш меняется! Исчез испуг в глазах, не стесняется приласкаться, начал озорничать.
Однажды она вязала носочки для будущего малыша, Мусульман играл на кошме. И вдруг растеряно затих, наблюдая за быстрым мельканием спиц, потом подошел к ней, провел маленькой ладошкой по щеке и прошептал:
- Мути? Я вспомнил! Ты же... моя мути?
Она уронила вязание:
- Мой маленький рыженький верблюжонок…
Мальчик схватил ее руку, прижал к лицу и заплакал…
Алма обнимала ребенка и приговаривала:
- Все наладится, сыночек! Потерпи немножко! Всё будет хорошо!
Алма радовалась тому, что Мусульман тянется к животным. Если Арыстану больше нравилось рассматривать картинки в книжках, мастерить пистолеты, играть в «войну», то найденыш, наоборот, охотно помогал кормить кур, давал сено овечкам – ярочкам и лошади. Бережно несет маленькую охапку из сенника до кормушки, старается изо всех сил! Если даже клочок сухой травы нечаянно выпадал из детских рук, то он вприпрыжку возвращался за ним. Любил зарыться в сене, притаиться в своей маленькой "норке" и нюхать разные травинки. Вроде, для ребенка это просто забава, а сколько в ней радости! Всё ему любопытно, всё интересно! Только успевай отвечать на его смешные вопросы: Сколько зубов у коня? Зачем ему хвост? На каком языке думает лошадка? Легко запомнил огромное количество казахских названий лошадей не только по возрастным различиям,но по многим другим отдельным понятиям.
Когда кобыла ожеребилась, он вовсе стал пропадать на конюшне.
В обед за столом «незаметно» спрячет под рубашку горбушку и, чуть Алма отвернется, он уже возится с жеребенком! Даже сахар не ест, несет угощение тонконогому малышу – «кулыну».
Найденышу, как «временно проживающему» в семье, хлебная карточка не полагалась. Хлеб, конечно, жалко! И не потому, что он отдает, а что сам не ест! Ведь мальчику надо хорошо питаться! Вон какой худющий - одни ребра торчат! Конечно, и животных жалко, они тоже на голодном пайке, целую скирду сена еще осенью забрали в счет налога государству, а до зеленой травы еще дожить надо! Жеребенка одним ломтем все равно не накормить! Одно баловство! Но запретить тоже нельзя, потому что, по примете, можно навсегда отбить у ребенка желание делиться с ближним не лишним, а самым необходимым!
Рано или поздно война закончится, со временем придет в дом достаток и сытая жизнь, слабый окрепнет и станет сильным, маленький - большим, зёрна доброты, проклюнувшиеся в детской душе, прорастут и дадут богатый урожай – он никогда не будет чужаком среди людей. Недаром говорится: «Добрый человек в добре проживёт весь век»!
А вот и новая радость: курочка начала нестись, теперь дети каждый день могут съедать по пол-яйца! Для растущего организма это важная поддержка! Однажды Алма зашла в сарай, чтоб проверить гнездо, и услышала смех. Тихонько приблизилась к «стайке» и затаилась. Кобыла старательно облизывала жеребенка, а потом вдруг стащила шапку с головы Мусульмана и принялась своим шершавым языком лизать его рыжие вихры. А он подставляет голову под её мягкие теплые губы и хохочет, заливается…
Услышав шорох, мальчик поднял счастливые глаза:
- Мама, она думает, что я - её жеребенок! Это потому, что я кумыс пью? Но я же твой сыночек? Да, мамочка?
Женщина засмеялась: - Конечно, мой любимый жеребеночек!
Вечером, уставший Газиз, установив на столе столярные тиски, орудуя одной рукой, мастерил из дощечки очередной пистолет для Арыстана и рассказывал мальчикам о том, как тяжело приходится красноармейцам на войне. Говорил, что победить фашистов можно лишь тогда, когда все люди будут и воевать, и работать, и жить как настоящие герои. Ребята слушали отца очень серьезно.
- И дети? – деловито спросил Арыстан.
- В том числе! Маленькие герои должны слушаться родителей и помогать маме! Потому что у нас здесь трудовой фронт!
- И кони? - у Мусульмана теперь любой разговор сводился к одной теме.
- И они!
- Ну, тогда… можно я нашего жеребенка назову Героем?
- Душа у найденыша чистая, сердце – доброе, открытое, - наблюдая за ребенком, размышляла Алма, вязавшая шапочку для будущего малыша. - Когда он школу закончит, надо будет отправлять его в город учиться на ветеринара! Или на зоотехника? Нет, лучше - на ветеринара! Но… тогда ему придется жить в холодном общежитии! А нашему Мусульманчику простывать нельзя! У него легкие слабые! Он тепло любит! Как же быть? - и вдруг расхохоталась своим далеко идущим планам.
***
В апреле мальчишки стали просить мать отпустить их на речку - посмотреть ледоход. Целый час ходили за ней «хвостом» и канючили:
- Все уже посмотрели, а мы ещё нет! Только одним глазком глянем и - домой!
- Мамочка, а можно Героя с собой взять?- Мусульман заглядывал в глаза Алмы. - Жеребенку надо степь показать! А мы тебе подснежников принесем! Там их видимо-невидимо!
Она отпустила ребят с условием, что к берегу ребята близко не подойдут.
- Мы только одним глазом глянем и - назад! Клянемся!
Не прошло и получаса - примчалась запыхавшаяся соседская девочка Роза и сообщила, что на дядю Сапара похоронку принесли, и его сыновья побежали на речку «убивать маленького фашиста»…
До речки около километра.
Женщина неслась не чуя ног. Платок сбился, большой, тяжелый живот мешал двигаться... Воздуха не хватало… Весенняя светло-сиреневая от подснежников степь качалась перед глазами… Только бы успеть!
Вот она уже видит у реки толпу дерущихся детей… Стала кричать что есть мочи… Наконец, подростки заметили её и бросились врассыпную. На сиреневой земле остался лежать один ребенок, второй, снова и снова пытался поднять его, но силенок не хватало. Вокруг них описывал круги Герой...
***
Теряя последние силы, Алма перетащила Мусульмана через порог своего дома, отправила Арыстана за фельдшерицей.
Словно почувствовав беду, Газиз примчался домой и нашел жену на полу в луже воды. Рядом – найденыш с окровавленной головой… Оба без сознания.
Прибежала фельдшерица Асем, моментально оценила обстановку:
- Газиз-ага, ставьте греть воду! Быстро! Два больших ведра! У Вашей жены воды отошли, будем рожать на «сухую»! Беременность не доношенная… Где у вас старые простыни? А клеенка? Теперь давайте передвинем кровать от окна и перенесем роженицу! Ещё одну лампу зажгите! Скорей! Скорей! Скорей!
Арыстанчик, а ты беги скорей к моей маме, скажи, чтоб она срочно принесла сюда сумку для родов! Повтори!
- Сумка для рода!
- Дуй, быстрее ветра! Назад не возвращайся! Сегодня у нас будешь ночевать!
Девушка смочила ватку нашатырным спиртом, поднесла к носу Мусульмана. Он застонал и открыл глаза…
- Изверги! Камнем голову пробили… Буквально в нескольких миллиметрах от височной артерии! Газиз-ага, забирайте мальчика и несите в наш дом, там о вас позаботятся!
Роженица вдруг очнулась, закричала диким, совершенно невыносимым криком. Фельдшерица бросилась к ней:
- Ребеночек пошел! - повернулась к хозяину дома, - Уходите же, ага! Быстрее! Уходите!
***
Смеркалось…
На улице шёл первый ласковый весенний дождь. По двору неприкаянно ходил жеребенок. В конюшне беспокойно ржала лошадь.
Газиз стоял у занавешенного окна, его била дрожь. Крики жены рвали сердце. Совершенно не чувствуя ноши, здоровой рукой он изо всех сил он прижимал к себе Мусульмана. У малыша носом шла кровь и расплывалась по гимнастерке названного отца темным, теплым пятном.
Мужчина чувствовал: он должен сделать что-то очень важное! Но голова так предательски дрожала, что никак не получалось сосредоточиться…
- Бедный мой мальчик, сколько же испытаний выпало на твою маленькую жизнь! Если я, взрослый человек, сейчас не смогу защитить тебя, то сыновья других погибших односельчан, ослепленные горем, по детской глупости своей, могут забить тебя камнями… С них станется!
И Газиз шагнул к дому напротив.
***
Открыв глаза, он увидел, что сидит на кошме, прислонившись к беленой стене.
Вдова Сапара в белом платке, повязанном назад, пытается из кружки напоить его, но зубы выбивают такую дробь, что вода проливается за расстегнутый ворот военной гимнастерки…
При свете керосиновой лампы Газиз разглядел перед собой пять нечетких силуэтов. Насмерть перепуганные босоногие пацаны стояли «по росту» и не сводили с него узких черных глаз.
В углу комнаты, под портретом Сталина, в колыбельке гулил малыш.
У стены - гора лоскутных одеял и пестрых матрасиков - корпешек, сшитых заботливыми руками хозяйки дома.
- Где… Му-суль-ман?
Подростки отпрянули, тени метнулись по стенам комнаты.
- Я сделала ему перевязку и уложила в свою кровать. Дала сладкий чай и мальчик уснул... - она виновато замялась.- Вы уж простите моих ребят ага, они не подумав это сотворили... Когда почтальон похоронку принес, я от горя так кричала, что детей до смерти напугала... Поэтому они... чуть не натворили черной беды...
Хозяйка дома придвинула к гостю низкий круглый столик и принялась накрывать его. Запахло жареными лепешками.
- Вот… пожалуйста! - она поставила перед нечаянным гостем пиалу, подвинула тарелку со стопкой тоненьких пузырчатых маслянистых шерпеков.
- Мука еще из довоенных запасов...- она приглушенно всхлипнула. - Вот, пригодилась... Жаль, что по такому печальному поводу...
- Кульжамал, я хочу поговорить с детьми. По-мужски! Разреши?
- По-мужски? Ну, тогда я отлучусь ненадолго, - концом платка женщина вытерла глаза. - Пойду - узнаю как дела в вашем доме. Хорошо?
Газиз строго глядел на ребят: постепенно глаза начали различать лица сыновей Сапара, недавно подстриженных ножницами.
- Знаете казахскую поговорку: «Два умных сойдутся – до смерти дружат, два дурака встретятся – до смерти враждуют»?
Пацаны, не смея поднять глаз, шмыгали носами и переминались с ноги на ногу.
- Я хочу рассказать вам историю о том, как начиналась дружба между нашими семьями. Эту историю, еще ребенком, я слышал от своего дедушки.
Конечно же, он знал, что подросткам хорошо известно это семейное предание, но для него было важно, что бы они услышали памятную историю именно из его уст!
- Старики говорят, что для кочевника страшнее джута беды нет. – начал он свой рассказ, - Массовый падеж скота случается после снегопада, который продолжается несколько дней, покрывая пастбища таким толстым слоем снега, что овцы не могут пробиться к корму.
Чаще джут приходит тогда, когда среди зимы вдруг настают теплые деньки, снег подтаивает, а на следующий день нежданно грянет такой лютый мороз, что за несколько часов степь на сотни километров превращается в сплошной ледяной панцирь. Животные не могут разбить хрупкими копытцами толстый лед, остаются без корма неделю, другую и погибают от голода.
Иногда ледяная корка бывает такой толщины, что даже лошади, разбивая в кровь копыта, не могут добраться до сухой травы.
Если пришел джут, то по неписаным законам степи, глава семьи, выбрав из отары десяток самых крепких племенных овец и лошадей, погрузив на повозку детей и стариков, сквозь морозы, пургу и метели должен пробиваться к людям. Каждый казах был уверен, что в первой же юрте, встретившейся на пути, его не оставят в беде!
Когда ваш, совершенно обессиленный дед, постучал в юрту моего деда, в живых в повозке оставался только один ребенок - Сапар… Родители и другие дети замерзли. Скот пал по дороге.
Мои родственники, в ту суровую зиму, не только дали приют пострадавшим, но и поделились всем, что имели: едой, одеждой, скотом… - Газиз говорит тихо. - Мы с Сапаром росли вместе, пацанами пасли лошадей, учились в школе, а потом пошли в ФЗО – получили профессию железнодорожника. Работать начали!
Ваш папа встретил вашу маму, они полюбили друг друга и поженились. На свет появились вы…
Я в институт поступил, потом тоже завел семью. Казалось бы: живи и радуйся!!! Но началась война - и мы вместе с моим другом пошли добровольцами на фронт. Когда меня ранило и засыпало землей, Сапар откопал и под пулями на руках вынес с поля боя.
Его гибель для меня - такая же большая утрата, как и для вас. Вы потеряли отца, я - брата. Уверен, он погиб как герой!
Теперь мой долг заботиться о вашей семье. И я обещаю, что сделаю все, чтоб вы выросли уважаемыми людьми, достойными памяти отца!
Война - страшнее джута. Все народы нашей великой советской страны от нее страдают. Мы сможем победить врага только тогда, когда будем дружно помогать друг другу, заботиться друг о друге! Только вместе мы - сила! Враг всегда побеждает слабого, но никогда - сплоченного народа!
Вы понимаете меня?
Дети закивали.
- Так случилось, - продолжил Газиз, - что по законам степи, моя семья дала приют маленькому больному мальчику, потерявшему своих родителей.
Без нашей помощи он бы не выжил. От долгой болезни ребенок даже имя свое забыл! Теперь его зовут Мусульман.
Ваш отец, я уверен, тоже не бросил бы малыша умирать на морозе, тоже приютил бы в своем небогатом доме!
Вы должны знать: найденыш - прежде всего - беззащитный ребенок! Да, он немец, но не фашист! Его папа и мама родились и жили в России, на берегу реки Волги.
Фашистов я видел вот как вас сейчас...
Они пришли на нашу землю, чтоб сделать нас рабами, чтоб мы забыли свои традиции, культуру, свою историю... Чтоб наши сердца сгорели в злобе и ненависти... Они считают, что мы - недочловеки... А мы не будем уподобляться фашистам! Запомните: советские люди защищают всех детей, независимо от национальности!
И я, и ваш отец, и вся Красная Армия будет сражаться до победного конца, бороться не только за свободу РОДИНЫ, но и за право жить на своей земле и оставаться человеком!
История потом всех рассудит!
Да! Да!- повторил он, - Потом пусть рассудит...
Газиз замолчал, отхлебнул глоток остывшего чаю. Поглядел на притихших пацанов, во все глаза смотревших на него, и продолжил:
Родителей мальчика нам не удалось найти. Теперь он – мой приемный сын и мой долг заботиться о нем, как о родном! Ясно?
Братья зашмыгали носами...
Из соседней комнаты неуверенной походкой вышел Мусульман, пристроился на кошму рядом с Газизом, положил раненую руку названного отца на свое плечо, прислонился головой к его груди и... совсем не по детски посмотрел на соседских пацанов.
- Газиз-ата, простите нас! Мы не знали... Мы думали, что все немцы – фашисты…
Больше никогда не обидим Мусульмана! Теперь мы тоже будем защищать его! Обещаем!
- Помните! Вы дали мне слово! А теперь, садитесь все за стол! - устало сказал гость, - Переломим поминальный хлеб в память о вашем отце - Сапаре!
Вскоре вернулась Кульжамал:
- Газиз-ага, поздравляю вас! Алма родила сыночка! Вы еще не решили, кто даст имя новорожденному?
- Решили! Его имя – Сапар!
***
Все лето начальник станции пропадал в командировке - руководил ремонтными работами отрезков железнодорожного пути на отдаленных участках. Рабочих рук не хватало. Ремонтная бригада - женщины и подростки таскали неподъемные шпалы, носилки с гравием, «махали» тяжелыми кувалдами - забивали "костыли". Он, как мог, помогал им во всем. Домой приезжал редко, только чтоб помыться и переодеться, обнять жену и сыновей.
Ремонт стратегически важного объекта должен быть завершен до осенней распутицы!
В один из таких приездов, Мусульман пристально наблюдал за отцом, потом шепнул брату:
- Арыстан, смотри, у папы на больной руке пальцы шевелятся…
Стали присматриваться вместе.
- И правда!!!
Всеобщей радости не было предела!
***
Быстрее самого резвого скакуна, жителей станции Аксу облетела новость о приезде уполномоченного представителя из области.
Алма растерялась… Столько ждали, а когда ждать перестали – вот он, вернее – она, явилась на ночь глядя! Как отдавать в сиротский дом ребенка, с которым уже столько пережито, который стал своим, близким, родным?
Во двор вошла женщина гренадерского роста, в брюках – галифе, сбоку на кожаном ремне – кобура. Своим богатырским видом и громким голосом она внушала трепет и панический страх.
- «Грос Тантэ»… - с ужасом шепнул рыжий брат своему черноголовому брату, - Скажи маме, нам... надо убегать! Прятаться! Она хочет посадить нас в холодный поезд!
Мальчик заметался по двору как ягненок, выбранный на заклание, потом со всех ног бросился в дом и забился под родительскую кровать.
Уполномоченная показала Алме бумагу с подписью и печатью - предписание на «изъятие и доставку в областной детский дом мальчика немецкой национальности, примерно пяти лет, имя и фамилия неизвестны»…
Пока хозяйка дома, то и дело роняя всё из рук, растапливала баньку и собирала на стол, «Гросс Тантэ» вместе с Арыстаном распрягли усталую кобылу, напоили ее, дали свежего сена…
- Где немец? – женщина быстро «вычислила» перепуганного ребенка и за ногу вытащила его из-под кровати.- Не вздумай бежать, поганец! – она погрозила толстым указательным пальцем перед его носом. – Иначе я арестую всю вашу семью! Понял? Что молчишь? Понял? Я тебя спрашиваю!
- Пожалуйста, не кричите на мальчика, он Вас боится!
Тётка перебила хозяйку дома:
- Соберите в узелок самые необходимые вещи и продукты на один день! Отправление - в пять утра! И про воду не забудьте!
Братья, не сговариваясь, бросились к дому Сапара.
В надежде, что после баньки и ужина сердце гости смягчится, Алма, подливала чай в пиалу незваной гостьи, снова и снова уговаривала раскрасневшуюся женщину:
- Мы с мужем решили оставить мальчика в семье. Он уже привык к нам! Стал родным! Меня мамой называет, Газиза – отцом!
- Это невозможно… - разомлевшая начальница, смакуя кусочек сахара, по причине вредности своего характера, продолжала нагонять страху:
- Предписание получено? Получено! Сами знаете, что бывает в военное время за неисполнение! Причем, без суда и следствия!
- Но... мальчик однажды уже потерял родных! Он очень тяжело это пережил - молчал несколько месяцев!
- Ой, только не надо мне тут жалостные сказки рассказывать! Я всё сама вижу! Совсем затюкали пацана! В дикаря превратили! Трясется как припадочный! И потом… - она многозначительно подняла вверх палец, - Информация в райком партии поступала, что аульные дети чуть не убили «маленького фашистёнка»!
- Он не фашистенок! А дрожит, потому что Вас испугался! И с соседскими детьми муж побеседовал! Мальчики уже давно дружно играют вместе!
- Ага... Играют они вместе! Как же!
- Знаем мы таких «друзей»! Сегодня играют, а завтра опять кинутся на фа... на немца с камнями и палками! - тётка протяжно зевнула, - Поубивают друг друга, а наши враги только этого и дожидаются! «Красный крест» тут же поднимет шум на весь мир.
Да и вы, видать, политику партии не совсем правильно понимаете! Прежде всего, он немец – представитель нации неблагонадежных и готовых перейти на сторону Гитлера!
- Да он просто ребенок! Сирота! А дрожит, потому что Вас испугался!
и вот... Муж вернется, что я ему скажу?
- Надо было раньше думать! Если бы вы действительно хотели его усыновить, то давно бы уже всё оформили!
- Мы ждали, что найдутся его родители! Потом, у меня роды преждевременные, тяжелые случились, ребеночек родился недоношенный, плакал постоянно. Газиз днем и ночью на работе. Я одна с тремя детьми. К зиме муж будет посвободней - сразу поедет в район и все бумаги выправит!
- Не знаю… Не знаю...- «Грос Танте» протяжно зевнула, - Зачем вам эта обуза? А-а-а!!! Поняла! Из-за хлебной карточки?! Так что... вот вам мой ответ: Нет! Нет! И еще раз – нет! - даже в расслабленном состоянии она оставалась грозной и непреклонной. - В пять утра выезжаем! Черт возьми, эти грунтовые дороги! Такие тряские…
Женщина прислонила голову к маленькой подушке и тут же, на кошме, по-богатырски захрапела.
Под утро заплакал младенец и Алма, не в силах открыть глаз, приподнялась на локте, стала кормить его грудью. Малыш, наконец, насытился, засопел. Женщина на ощупь принялась перекладывать его в колыбельку. Услышала шорох… Открыла глаза: на кошме спит уполномоченная. Громко тикают часы на стене. Топится печка, на плите - кастрюля… У печки на двух табуретках - плечо к плечу сидят Арыстан и Мусульман...
- Эй, сыночки, вы чего? - у женщины сон как рукой сняло. – А ну-ка марш спать!
- Скоро пять часов! - Арыстан положил руку на плечо Мусульмана, - Мы с братом в детский дом вместе поедем!
- Как это… вместе?
- Мама, мой брат там никого не знает! Без меня его могут обидеть!
Женщина растерялась, не нашлась что ответить сынишке. Вот тебе и малыши-несмышленыши! Пока она, взрослая женщина, испугавшись суровой начальницы и бумажки с круглой печатью, искала выход из сложившейся ситуации, её сыновья уже всё решили! Не каждый взрослый мужчина из-за названного брата отважится на такой шаг!
Она встала, подошла к плите:
- А в кастрюле что?
- Так… Варим… В дорогу...
***
На заре у дома Газиза собралась толпа односельчан. Люди, от мала до велика, молча стояли у калитки.
«Грос Танте» сама открыла ворота, вывела со двора запряженную лошадь.
Словно чуя беду, в конюшне билась и громко ржала черная кобыла, ей вторил жеребенок по кличке Герой. В сарае раскудахтались куры.
- Убедительно прошу Вас! – в отчаянии молила Алма, - Оставьте ребенка! Муж всё решит с усыновлением!
- Значит, получается, я зря целый день тряслась в телеге? И вернусь порожняком?
Морщась, как от зубной боли, уполномоченная бесцеремонно отодвинула худенькую Алму, пытавшуюся загородить собой мальчиков, сцепившихся в крепких объятиях как сиамские близнецы.
Громко ругаясь, «Гросс Танте» легко подхватила «близнецов» и закинула в телегу на сено.
Толпа колыхнулась…
Алма бросилась вперед, встала перед лошадью, раскинув руки. Пожилые люди, женщины и дети в едином порыве, сплотились за ней - перегородили дорогу.
Уполномоченная взяла в руки кнут:
- Отойди! Устроила тут бунт…
- Нет!
Раздался свист плётки…
От невыносимой боли Алма упала на колени, застыла, не в силах сделать вдох…
И вдруг, сквозь слезы, она увидела, как по улице несется всадник в гимнастерке, с непокрытой головой, в одной руке - поводья, другая откинута назад, словно в полете… Морда лошади в белой пене. Следом, на скакуне, - летит старший сын Сапара.
- Успел!!! – выдохнула толпа.
Газиз быстро спешился, одного за другим, снял с повозки перепуганных сыновей.
Тетка грозно двинулась на него, расстегивая кобуру…
- Опомнись, женщина! - он остановил ее движением руки, - Перед тобой - инвалид войны! Ты ответишь, что сейчас, на глазах у всего аула, ударила плеткой мою беззащитную жену! Уезжай по-хорошему! - его голова дрожала. - Я осенью приеду и усыновлю ребенка!
Наверное, до уполномоченной, наконец, дошло, что она сильно переборщила со своими «полномочиями».
Тяжело пыхтя, «Грандт Танте» забралась на телегу и с богатырского размаху стегнула животное. Лошадь мгновенно вздыбилась и, рванув с места, понеслась во весь опор.
Газиз обнимал плачущую жену и сыновей.
Вдруг мальчики переглянулись и, вырвавшись из отцовских объятий, бросились вдогонку удаляющейся повозки.
Потрясенный Гагиз еле настиг их:
- Вы куда? Я не понял…
- Яйца уехали!
- Какие... ещё яйца?
- Пять штук!!! Мы ночью сварили! В дорогу!
Мужчина сел на землю, обнял одной рукой сыновей, прижал к себе и весело захохотал.
Вслед за ним, сквозь слезы засмеялась Алма.
Потом, вначале тихо, а потом все громче и громче стали заливаться смехом односельчане...
Насупившиеся братья недоуменно переглядывались…
***
Прошло тринадцать лет.
Однажды во двор Газиза вошли двое: пожилой рыжий мужчина и седая женщина. Он выглянул в окно и обмер. Цель приезда незнакомцев показалась ему предельно очевидной.
Не в силах справится с внезапной дрожью головы, он вышел навстречу.
Гости бросились обнимать его.
- Дорогие гости, заходите в дом! Супруга и дети уехали в аул проведать стариков и помочь им накосить сена. Я на хозяйстве… Они вот-вот вернутся! А пока они в пути, мы можем выпить чаю и поговорить! Ведь нам так много нужно сказать друг другу! Правда?
Удивительная новость моментально облетела жителей станции Аксу.
Во дворе Газиза стали собираться люди. И тут же закипела работа!
Соседи несли из своих домов неприкосновенные запасы, припрятанные для «особого случая». Тут же, во дворе, устанавливали столы, стелили нарядные скатерти, расставляли посуду… Как на волшебной самобранке, на дастархане появлялись баурсаки, лепешки, зелень, курт, сметана, кумыс…
Молодые мужчины – сыновья Сапара - свежевали тушу молодого барашка, разжигали огонь под большим котлом, резали лук…
Женщины, под руководством фельдшерицы Асем, месили тесто, длинными скалками раскатывали тончайшие сочни. Старушка в белом платке - бывшая стрелочница, то и дело закрываясь от дыма широким рукавом нарядного платья, раздувала огонь под огромным трехведерным самоваром.
Соседская девчонка Роза, связав за спиной длинные косы, промывала в миске изюм и выкладывала его для просушки на длинное льняное полотенце.
***
Когда Алма с детьми вошла в дом, гостья упала к ее ногам:
- Низкий поклон тебе, мать, за нашего Теодора!
Худенькая, постаревшая раньше времени женщина, обнимала растерявшегося сыночка. Сбиваясь и перескакивая с одного на другое, она, то начинала расспрашивать его о чем-то, то вдруг, не дослушав, принималась что-то рассказывать.
- …А помнишь, - она заглядывала в голубые, как ясное небо, глаза сына, - Ты любил смотреть, как я вязала тебе носки из крашеной овечьей шерсти? Ты гладил своей маленькой ладошкой мою щеку и приговаривал: «Моя мути»… Неужели забыл?
После того, как ты потерялся, я, чтоб не сойти с ума, бессонными ночами принималась вязать… Стоило преклонить голову к подушке - мне снился один и тот же сон: я примеряю на твою ножку обнову, а она не подходит по размеру - маловата... Я снова за спицы! И опять снится примерка! И опять ножка длиннее… Семья думала, что я уже никогда не выкарабкаюсь из этого состояния.
Но однажды закончилась шерсть… Я разложила на кровати все носки по парам, и вдруг... Меня будто со дна черного омута вытолкнули! Я поняла: Мой сыночек - ЖИВОЙ!
- Как же ты… это поняла, мути?
- А каждая новая пара была чуть больше предыдущей! Стало быть, твоя ножка растет! А это значит - растешь и ты!!!
Каждый вечер всей семьей мы молились, чтоб бог хранил тебя и помогал людям, которые заботятся о тебе!
Боже мой, боже мой... Мой милый сыночек, как же ты похож на отца! – она рассматривала каждую веснушку на лице сына, каждую трещинку и царапину на его больших руках... Плакала, и говорила… говорила… говорила…
Оказавшись в центре внимания, Мусульман изо всех сил напрягал память, морща лоб и ероша рыжие волосы, старался вспомнить хоть что-то... Но, увы! Память молчала. Он не знал куда деть себя от смущения и… беспомощно оглядывался на маму Алму. В его глазах было столько смятения и боли, столько недоумения, радости и невероятной муки… Умом он понимал, что приехали его кровные родители, но почему так больно, так тревожно на сердце?
И он в отчаянии заплакал... Обе матери бросились обнимать его.
- Мы написали сотни запросов в разные инстанции! - отец Теодора, тоже не стеснялся своих слез, - Разве мы могли предположить такое, что наш сыночек забыл свое имя?
- А мы, - отвечал ему Газиз, - тоже посылали заявки на поиски родственников рыжего немецкого мальчика, найденного на железнодорожной станции Аксу, одетого во взрослый клетчатый пиджак… Наше письмо в Москве в радио программе "Ищу человека" сама Агния Барто на всю страну зачитывала! Но никто не откликнулся.
Алма воскликнула: - Ой! Пиджак! Я же сберегла его!
Она достала из кованого сундука и подала родителям Теодора - Мусульмана памятную вещь. Пожилой мужчина ахнул. Темными заскорузлыми пальцами он разглаживал твидовую ткань, ощупывал прокладку, карманы, рассматривал пуговицы и шептал:
- Да! Да! Это он самый... Мой свадебный пиджак! Ошибки быть не может!
…В наше село пришли военные и сказали, что скоро здесь начнутся бомбежки и, поэтому, нам нужно взять с собой самое необходимое - нас отправят в эвакуацию на два – три месяца. Мы, простые люди, поверили им! Потому что, всю жизнь честно работали, жили своим трудом, ничего не нарушили, никого не обидели, намерений черных не имели. Вины за нами никакой не было!
Нас привезли на станцию и стали силой, с собаками загонять в вагоны для скота. Как преступников! За что? Мы поняли - нас отправляют в ссылку!
В поезде все говорили, что Казахстан - дикий край, верблюды, степь, юрты…
Наша еда быстро закончилась. Было очень холодно. Люди стали болеть и умирать. Труппы лежали тут же, рядом, в вагоне, их убирали не каждый день.
Туалета не было. Мы отгородили угол тряпкой, вонючая жижа текла по полу, замерзала длинными полосами.
С каждым днем становилось всё холоднее.
Сначала заболели дети, потом слегли и мы…
По прибытию, нашу семью поселили в маленький домишко из двух комнат, на крыше которого рос бурьян. Семья хозяев с пятью детьми ютилась в одной комнате, мы с четырьмя - в другой... Всего не расскажешь! Но эта казахская семья, сама находясь на грани выживания, делилась с нами последним куском лепешки, последним кусочком курта, спасла нас от неминуемой смерти!
- Но... как же вам удалось нас разыскать? – удивленно поинтересовался Арыстан.
Другие дети еще пребывали в столбняке от всего увиденного и услышанного, ведь они даже не догадывались, что Мусульман им не родной брат!
Оказалось, что буквально вчера родители Теодора совершенно случайно на свадьбе соседей оказались за одним столом с гостем из соседней области.
Слово за словом, как это обычно бывает на празднике, разговорились…
Пожилая немецкая пара поведала о своей незаживающей душевной ране: во время депортации, на какой-то небольшой станции, их пятилетний сынишка незаметно выбрался из вагона и отстал от поезда. Ломая ногти и сдирая с рук кожу, они пытались оторвать доски. Кричали, звали на помощь охранников. Но их никто не услышал…
Ошеломленный странным совпадением, гость рассказал им, что в семье начальника станции Аксу живет мальчик, которого нашли на железнодорожных путях в начале войны. И волосы у него рыжего цвета!
В этот же вечер, родители Теодора отпросившись у коменданта, сели на поезд и через двенадцать часов были у цели. Найти дом начальника станции не составило никакого труда.
***
Всех пригласили к столу.
Гости вышли во двор и ахнули: со стороны всё выглядело так, будто в ауле никогда не было голодных военных и послевоенных лет! Словно не только семья Газиза, но и каждый житель станции, задолго готовился к этому удивительному празднику!
Все искренне радовались счастью, пришедшему в дом Газиза и Алмы.
Разговоры за столом продолжались до самого утра. Сколько прекрасных, душевных слов за тем столом было сказано, сколько горячих слез пролито! Сколько сердечных объятий заключено!
Каким потрясающе вкусным было национальное блюдо - беспармак, приготовленное по счастливому поводу! Каким невероятно вкусным был чай с молоком по-казахски!
Утром гости засобирались в обратную дорогу.
- Это был самый счастливый день в нашей жизни за последние 13 лет! Мы бы с радостью остались еще на денек – другой! – тихо, чтоб никто не услышал, оправдывались перед хозяевами дома «новые родственники». – Но мы люди подневольные. Живем в спецпоселении. До сих пор под комендатурой ходим! Нас могут привлечь за побег!
Газиз и Алма, сочувствуя всем сердцем, клятвенно пообещали родителям Теодора - Мусульмана навестить их к Новому году.
Неразлучные братья отправились в путь вместе с гостями.
Через две недели парни вернулись домой.
Мусульману пришла повестка на службу в Армию, а у Арыстана через несколько дней начинались занятия в военном училище в Москве. Кроме того, Газиз получил повышение - перевод на работу в областной центр.
Поистине, счастье в одиночку не ходит! Столько важных событий и приятных хлопот свалилось на семью!
***
… Духовой оркестр у военкомата играл марш «Прощание славянки». Медные трубы празднично золотились на солнце. Нарядные люди в обнимку стояли тесными группами - ждали приказа на построение призывников. Алма украдкой вытирала слезы, а Газил утешал жену:
- Не плачь, мать, война давно закончилась! Через три года вернется наш сыночек живым и невредимым!
- А к кому он вернется? К нам? Или… к тем родителям?
Газиз обнял жену, и шепнул ей на ухо:
- Ты же знаешь поговорку: «Дом мужчины там, где его сердце»? Посмотри! Скорей всего, он вернется к…
Сквозь толпу пробирался Теодор - Мусульман, крепко держа за руку соседскую девчонку с длинными косами:
- Папа, мама, это - моя невеста! Роза будет ждать меня из Армии!
***
Все дальше от нас война.
Уходит поколение, на чьи плечи лег несоизмеримо тяжелей груз испытаний военных и послевоенных лет. Но память не имеет срока давности! Война продолжает напоминать нам о том, что делу Великой Победы служили не только боевые и трудовые подвиги советского народа, но и возвышающие душу поступки простых людей в глубоком тылу. Поступки, за которые государственных наград не вручали, в прессе о них не сообщали.
Но если сдуть с них быть забвения и заглянуть в глубинную суть, то увидишь там и гуманизм, и интернационализм, и такие высокие человеческие качества, которые в суровые времена испытаний являлись главным стержнем, объединяющим великую многонациональную советскую страну, помогая не только выжить и выстоять, но и победить!
…Немецкий писатель Эрих Фромм в своей книге «Искусство любить» сказал: «Кто сохранит одну жизнь, это всё равно как если бы он спас весь мир…»
На небольшой казахстанской станции Аксу в годы Великой Отечественной войны была спасена одна маленькая жизнь – и… спасен «весь мир».
Но об этом знают не многие.
"В годы Великой Отечественной войны в Казахстан было депортировано около 800 тысяч немцев, 102 тысячи поляков, 550 тысяч представителей народов Северного Кавказа, 18,5 тысяч корейских семей с Дальнего Востока.
Их выгружали из вагонов прямо в голой степи. И казахские семьи, сами находившиеся в крайней нужде, принимали их в свои саманные дома".
(из материалов ХХII сессии Ассамблеи народа Казахстан, 2015 год.)
__________________________________________________________
http://proza.ru/2020/07/08/415
Повесть "ТЕОДОР - МУСУЛЬМАН" - опубликована в одном из популярных литературных журналов России - "ВТОРНИК" №9-3.
Буду благодарна за отзыв!
Фото из общего доступа в интернете.